Ее приглушенный вскрик звучит как:
— Мамочка!
В отличие от меня, Клара сидит абсолютно спокойно.
Лицо второй девочки выглядывает из-за машины. Она чуть взрослее первой, но такая же чумазая и кудрявая. Она глядит на нас широко раскрытыми глазами.
— Элла? — Клара шепчет так тихо, что даже я, рядом, едва слышу ее.
Она вскакивает, задыхаясь.
— Элла? — Клара слегка качнулась и бросилась к ним.
Ох, это может быть или прекрасное воссоединение, или ужасная трагедия.
Сейчас темно и они достаточно далеко, чтобы разглядеть детали. Я совершенно уверена, что они не могут видеть, как выглядит Клара. Я поднимаюсь и незаметно следую за ней, на случай, если ей понадобиться моя помощь. Не то, чтобы я могу помочь, если семья отвергнет ее, но дам понять, что она не одна.
Мужчина замирает возле машины. Он поворачивается с девочкой на руках. Ребенок вырывается и приглушенно вопит: "Мамочка!"
Вторая девочка нерешительно выходит из-за машины.
— Мама? — произносит она, совершенно сбитая с толку.
— Хлоя, — Клара с рыданием произносит ее имя и бросается к ней.
Старшая девочка подбегает. Я глупо улыбаюсь, когда она замирает и стоит, вытаращив глаза на мать. Она достаточно близко теперь, чтобы как следует рассмотреть нас. Я снова вижу Клару такой, какой ее впервые увидела моя мать, какой ее видят другие люди. Она действительно выглядит так, словно выползла из могилы, пролежав там какое-то время.
Хлоя, пожалуйста, не кричи. Это будет конец для Клары.
Она такая сильная, что пережила атаку скорпиона, выползла из-под развалин, где была похоронена заживо, сбежала от монстров Алькатраса. Но крик дочери при одном взгляде на нее она не переживет. Клара рассыплется на мелкие осколки и ничто в мире уже не склеит ее.
Клара тоже останавливается. Восторг на лице сменяется ужасающей неуверенностью.
Младшая девочка высвобождается из рук мужчины и несется к нам. В отличие от сестры, она, не раздумывая, прыгает Кларе в объятья.
— Я знала, что это была ты! — девочка тает от счастья, обнимая мать. — Папочка заставлял нас ждать, пока мы не убедимся. Мы все время за тобой наблюдали. Ты все плакала и плакала, и мы не могли понять. А потом ты заговорила, и я узнала! Я слышала твой голос и знала что это ты! Видишь, папочка? Я же тебе говорила.
Но отец застыл в двух шагах от Клары, уставившись на нее.
Женщина взъерошила волосы Эллы дрожащей рукой.
— Да, детка, ты была права. Я так соскучилась по тебе. Так сильно соскучилась, — она видела ужас в глаза Хлои и мужа, глядя на них с мольбой.
Хлоя сделала неуверенный шаг к ней.
— Мам, это, правда, ты? Что с тобой случилось?
— Да, сердечко мое, это я. Я в порядке. — Сказала Клара. — Теперь в полном порядке.
Она протянула руку, приглашая Хлою, и девочка нерешительно шагнула ближе.
Отец отодвинул девочку назад.
— Это заразно?
— Что? — опешила Клара.
— Ты заразна? — мужчина тщательно выговаривал слова, словно Клара давно не говорила на родном языке.
— Нет, — прошептала Клара.
Ее голос сорвался. Я знала, что она с трудом удерживается.
— Я клянусь.
Хлоя выскальзывает из рук отца и медлит, глядя на Клару. Затем, нерешительно подходит и прижимается. Вцепляется в мать так же сильно, как ее младшая сестренка.
Муж Клары смотрит на них, на лице отражается внутренняя борьба. Он решает подойти и обнять свою семью или бежать прочь. Он стоит и смотрит, пока дети осыпают мать подробностями, как они пришли сюда, чтобы найти ценные вещи, как уговорили его прийти сюда в последний раз. Как они притворились, будто идут на воскресный семейный обед, как обычно.
Слушая, как мягко Клара разговаривает со своими девочками, я рисую картинку идеальной мамы для каждого ребенка. Девочки выглядят счастливыми под охраной матери. Полагаю, это здорово.
Наконец, их отец подходит к Кларе, как мужчина из мечты. Без слов обнимает их всех и начинает плакать.
Я почти вижу это — Клара и ее муж привозят сюда, на этот пирс, детей на обед. Кричат чайки над водой, соленый бриз дует с залива, и теплое калифорнийское солнце освещает картину. Я вижу пару, идущую рука об руку, девочек, бегающих вокруг. Клара, такая, какая она была — свежая, цветущая и улыбающаяся, держит цветы из фермерского магазинчика, смеется с мужем вместе в этот ленивый воскресный полдень.
Я бесшумно отступаю в тень.
Я готовлюсь к сарказму Раффи насчет маленького воссоединения Клары. Он прислоняется к стене магазина, который практически цел — темная, угрожающая фигура в ночи. Если бы я его не знала, я бы сделала большой круг, чтобы обойти его.
Когда я могу достаточно приблизиться, чтобы разглядеть его лицо, на нем нет и тени сарказма. Он смотрит на воссоединение Клары с ее семьей с намного большей симпатией, чем я могла бы предположить для ангела, даже для Раффи.
И тогда я вспоминаю комментарий Велиала, когда он сказал, что ангелы не были созданы для одиночества. Поэтому, может он понимает больше, чем я думала.
— Я отменяю твой воинский статус, — говорит он, глядя на Клару и ее семью.
— У меня был воинский статус?
— Где-то около тридцати секунд.
— Какое отвратительное преступление я совершила, чтобы лишиться своего великого статуса?
— Настоящий воин должен вернуть свой меч, прежде чем заниматься личными делами.
— Все мои дела — личные. Каждое сражение — личное, — я веду Раффи в сторону кучи деревянных обломков и черепицы, где я спрятала меч.
— Хммм. Хороший ответ. Наверное, ты все-таки восстановишь свой статус.
— Маловероятно.
Я распихиваю деревянные развалины с дороги, пока не вижу запятнанную мордочку мишки.
— Вот она.
Я осторожно достаю мишку и меч. Гордо поправляю тюлевую юбку, показывая ему ножны. Раффи секунду смотрит на замаскированный меч, прежде чем прокомментировать.
— Ты знаешь, скольких этот меч убил?
— Это идеальная маскировка, Раффи.
— Этот меч — не просто ангельский клинок. Она — меч архангела. Лучше, чем меч ангела, в случае, если что не ясно. Ее страшатся остальные ангельские мечи.
— Что, другие мечи дрожат в ножнах, когда видят ее? — я прохожу мимо кучи разбросанного барахла к лодке капитана Джейка.
— Да, если хочешь знать, — говорит он, следуя за мной. — Она была создана для предельного уважения. И как она должна его получить, замаскированная под мишку в свадебном платье?
