– Честно говоря, не очень, – усмехнулся тот. – Я даже знаю, что ты мне скажешь.
– М-да, и что же?
– Ну, что мы, конечно, друг другу нравимся, но у нас нервная, непростая работа, от которой время от времени нужна передышка. Что когда все закончится, ты уедешь, а я останусь здесь, ведь кому-то придется наводить порядок.
– А что из этого неправда? – я нахмурилась, но взгляда Кемера не выдержала и отвернулась.
Не слишком-то приятно, когда тебя обвиняют в потребительском отношении к человеку, который тебе нравится. Более того, и обвиняет как раз этот самый человек. Но ведь он во всем прав. Мы действительно расстанемся, когда разберемся с резидентом, а затягивать расследование тоже не вариант.
– Ладно, давай вернемся к работе. Обсуждать наши отношения и правда несколько преждевременно.
– А они у нас есть, эти отношения? – я изогнула бровь. Нет, мне действительно было интересно.
– Ну, это будем зависеть от нас, нас обоих. Что же касается твоего предположения, – Кемер перевел тему на менее щекотливую, – то почему именно декан? Это может быть тогда любой преподаватель.
– Из-за программы. Смотри, если брать обычного рядового магистра, то он может только снизить требования по своему предмету, но на всем факультете этого не сделать без декана.
– А также без ректора и начальника учебной части.
– Но ректор мертва, а Легерт нам не подходит по личностным характеристикам. Подумай, кто подходит, ты своих коллег знаешь лучше.
– Еще до прошлой недели Легерт сидел и не высовывался, – мужчина покачал головой, встал, прошелся по своей гостинной, задумчиво хмуря брови. – Его будто подменили.
– Возможность получения власти в голову ударила.
– Да, но тогда выходит, что он просто исполнял приказы Джантори. Не факт, что он вообще имеет отношение к разведке. Просто подхалим, мечтающий забраться повыше.
– Без него этого все было бы сложно провернуть, – я опять схватилась за чашку. – Закрой шторы, чтобы нас с улицы было не видно.
Кемер кивнул и подошел к окну, посмотрел во двор.
– Ты сегодня останешься?
– Уже темнеет, а ты сам говорил, что ходить одной мне сейчас небезопасно, – улыбнувшись, я закинула ногу на ногу. – Кстати, не знаешь, как продвигается расследование дознавателей?
– Нет, от них ничего не слышно, но чем-то они все же занимаются, с кем-то разговаривают. Нам может пригодиться менталист.
– Не сейчас.
– Да, не сейчас. Но когда мы его вычислим…
– Так что ты думаешь на тему новых вводных?
– Что думаю? Думаю, что логика в этом есть, но с другой стороны, они оба могут быть такими же послушными марионетками, как Легерт.
– Если мы все правильно поняли, что не факт.
– Да, все на уровне догадок. Тем не менее, ты права, сейчас надо посмотреть, кто часто общается с нынешним исполняющим обязанности ректора. Настолько много, что этого вовсе не нужно.
– Ты что-то можешь о них сказать? Все же, вы проработали вместе пять лет.
– Сказать? Макрей педантичный, серьезный, все время как взведенная пружина, настороже. Говорят, что его контузило во время последнего прорыва, попал под площадную технику своих же.
– Говорят, но наверняка ты не знаешь?
– Мы не особенно часто общаемся. Он предпочитает проводить время в одиночестве. Все свободные от занятий часы отрабатывает атакующие техники на полигоне боевиков при поднятых щитах. Никого на свои тренировки не пускает, наблюдателей не любит. Насколько я знаю, ни с кем близко не общается, но как ты понимаешь, я за ним не следил.
– Не слишком похоже на того, кто нам нужен…
– Да, я бы сказал, что самым подходящим по типажу является Гартнер – декан целителей, но он работает в Академии уже лет пятнадцать. Он пришел даже раньше, чем предыдущий ректор.
– Не слишком ли молодо он выглядит для такого опыта?
– Ну он же целитель.
– А, ну да, логично – омолаживающие техники. А есть, для кого?
– Он ни одной симпатичной мордашки на своем факультете не пропускает. Но работает добросовестно, скрупулезен, внимателен, не любит быть на первых ролях. Когда я пытался сопротивляться нововведениям, он избрал другую тактику – по мере возможностей делал все по своему. Потом и я взял с него пример.
– Значит, остается лишь декан артефакторов. Что о ней можешь сказать?
– Она – темная лошадка, – Кемер тяжело вздохнул, сел в кресло напротив. – До Академии работала на каком-то закрытом артефактном производстве. Общительная, дружелюбная, со всеми поддерживает ровные отношения, интересуется чужими проблемами.
– Проблемами или слабостями?
– Хороший вопрос… Но я не замечал, чтобы она применяла свои знания как-то во вред. Все, с кем она общается, отзываются о ней очень положительно.
– Круг общения?
– Очень большой. Все преподавательницы у нее в подружках.
– Романтические отношения?
– Ходили слухи насчет нее и Макрея, потом насчет нее и меня, нее и еще нескольких магистров.
Информация о возможном романе Кемера с этой женщиной была мне неожиданно неприятна настолько, что я задала вопрос, на который не имела права.
– Джейс, а насчет нее и тебя это были только слухи?
– Не только, – он посмотрел прямо на меня, но потом отвел взгляд.
Просто отлично, он спал с одной из подозреваемых! И как теперь полагаться на его суждения, спрашивается?
Хотя самой себе-то можно признаться, что волнует меня не только и не столько именно это...
– Кати, только не говори, что ты ревнуешь?!
– Я не…
– Да ладно! Это было задолго до тебя. Не обижайся.
– Я не обижаюсь, Джейс, не обижаюсь. Просто… – я встала, прошлась по гостиной. – Это существенно осложняет дело. Понимаешь?
– Считаешь, что я могу быть необъективен?
– Считаю, что могут быть проблемы.
– А из-за нашей связи их быть не может? – ехидно уточнил мужчина.
– Джейс, ты… – подошла, села на подлокотник кресла рядом с ним, взяла за руку. – Ты по сути своей защитник. Ты защищал семьи своих коллег, ты ринулся за мной в Гать, что вообще-то было сумасшествием. Я не знаю, что ты сделаешь, если это действительно она и она будет сопротивляться.
– Думаешь, я предам своих?
– Думаю, что ты можешь неосознанно помешать причинить ей вред, даже если это будет единственный вариант ее обезвредить.
– Подожди, давай не пороть горячку. Мы еще не знаем, она ли это, – мужчина тяжело вздохнул. – И чтобы это узнать, я устрою тебе дежурство в административном корпусе. Но надо учесть, что мы можем быть и не правы.
– Да, еще одно… Помнишь, когда полицейские в первый день кого-то допрашивали, одна женщина имела противоментальный артефакт? Что если это была не Джантори?
– Возможно. Мы даже думали на тему, что это может быть главный артефактор.
– Ты тогда не сказал, что спал с ней!
– Все-таки дело не в недоверии, – Кемер в упор посмотрел на меня, усмехнулся. – Ты ревнуешь, точно ревнуешь!
– Ой, отстань!
– Ага. Так вот, думаю, что ты можешь быть права, но нам этого сейчас не узнать.
– А вот здесь ты не совсем прав.
Я достала артефакт связи и тут же написала менталисту, чтобы не забыть. Думала, что поскольку уже довольно поздно, ответит она завтра, но ответ пришел практически сразу. И я его тут же показала мужчине.
– Значит, ты была права, – прочитав текст, ответил Джейс. Нахмурился. – Не понимаю...
– Чего?
– В тот день они и с Джантори беседовали, я это точно выяснил. Вопрос: почему ректор не воспользовалась артефактом? Ей было нечего скрывать? Да ну, бред! Мы выяснили, что она имеет отношение к резедентуре. Если не самая главная, то его помощник.
– О, это просто! Что волновало наших коллег? Полицию волновала только секта и мутанты. Вопросы они задавали соответствующие. Джантори могла быть просто не в курсе этого направления работы. Соответственно, скрывать ей было нечего, а про ее подрывную деятельность ее просто не спрашивали. Она поступила верно тактически: не стала использовать артефакт, потому что это вызвало бы подозрения.
