Он нежно поцеловал меня в лоб.
— Ты всё неправильно поняла, и мне следовало подумать об этом. Посмотри на меня.
Его вес на мне немного уменьшился, и мой разум начал работать, ожидая точного момента, чтобы сбросить его или сильно ударить коленом. Чтобы он ничего не заподозрил, я посмотрела ему в глаза, как будто он спрашивал.
— Это я, — тихо сказал он.
— Ты и раньше дурачил меня этой фразой. Я больше не буду играть в эту игру.
В его глазах вспыхнула ярость.
— Тебе не следовало играть в неё.
— Остановись. Хватит притворяться.
Он кивнул.
— Больше никакого притворства. Посмотри на мою шею, Лила. Внимательно посмотри.
Я посмотрела. На гладкую оливковую кожу его шеи. У него не было тех ужасных шрамов, которые остались у Малачи после пребывания в городе Мазикинов. Мой взгляд автоматически переместился на шрам, где Джури укусил Малачи за шею.
Его там не было.
— Что за…
Держа мои запястья в мёртвой хватке, он потянулся другой рукой, расстегнул рубашку и задрал её. Ужас пронзил меня.
— Шшш. Лила, я просто показываю тебе. Смотри.
Я опустила взгляд и увидела его торс, без шрамов — безупречный, не омрачённый огромным пустым местом, куда Королева вонзала свои когти в грудь Малачи. Но, конечно, на этом теле ничего этого и не должно было быть. Там должны были быть только те шрамы, которые Малачи принёс на себе в мир живых. Это было тело, которое Малачи был вынужден оставить, когда Джури овладел им. Он медленно взял одну мою руку в свою, всё ещё держа другую в безопасности. Его глаза задержались на моих, когда он направил мою ладонь к тому месту, где четыре глубоких следа когтей оставили шрам на спине Малачи.
Они тоже исчезли. Под моей рукой была только тёплая кожа.
— Произнеси моё имя, — тихо сказал он.
— Ты не он, — вымолвила я сдавленным всхлипом. — Он ушёл. Не знаю, что ты сделал, но меня тебе не одурачить. После царства Мазикинов у него остались одни шрамы. Они у него будут…
— Все они исчезли к тому времени, как я добрался до Элизиума.
Осторожно, словно стараясь не спугнуть меня, он отпустил мою руку и положил её себе на спину. Я не смогла бы сдвинуть его с места, даже если бы захотела. Я была парализована шоком.
— Ты знаешь меня. Скажи моё имя, — повторил он, склонив голову так, что носом задел мою щёку, заставив меня вздрогнуть. — Пожалуйста, скажи моё имя. Я с трудом выбрался из рая, чтобы снова услышать его.
— Малачи? — сказала я дрожащим голосом.
Его глаза светились облегчением и любовью.
— Да.
ГЛАВА 30
Я моргнула, глядя на него, изучая каждый сантиметр его прекрасного лица.
— Что ты сделал?
Он выглядел немного смущённым.
— То же самое что сделал и в двух других случаях.
— Ты вломился в Святилище, — когда он кивнул, я сказала: — Как такое вообще возможно? Ты был в Элизиуме!
Он отпустил руку, которую держал над моей головой, и приподнялся на локте, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.
— Когда ты была в Элизиуме, как ты увидела тёмный город?
Я вспомнила.
— Я увидела лицо Нади на своей руке и начала думать о ней, и он как бы… появился, — другие вспомнившиеся разговоры поразили меня. — Джим тоже был в Элизиуме и видел Ослепляющий Город. Он сказал, что чувствовал беспокойство и хотел большего, а потом это стало для него очевидным. И Анна рассказывала мне, что в тот момент, когда она поняла, что Такеши нет в Элизиуме, перед ней предстала Пустошь, и город Мазикинов, находившийся на самом её краю, в пустыне.
Малачи кивнул.
— Тогда ты знаешь, как это произошло.
Я осторожно коснулась его лица.
— Но разве ты не нашёл свою семью?
Он закрыл глаза.
— Нашёл, — он улыбнулся. — Я был рад их видеть. Знать, как они счастливы. И они не забыли меня. Мама плакала.
— Как же ты мог оставить их? — спросила я, когда он опустил голову в пространство между моим плечом и шеей. Я обняла его и запустила пальцы в его чернильно-чёрные волосы. — Ты так долго этого хотел.
— Потому что теперь я хотел нечто большего, — его горячее дыхание касалось моей ключицы. — И когда Святилище появилось передо мной, решение трудным не было. Или, по крайней мере, я его уже принял. Судья была весьма раздражена, когда я появился снова.
Я сжала губы, стараясь не рассмеяться.
— Ты невероятен, — прошептала я, крепко обнимая его. — Не могу поверить, что ты это сделал. Почему ты позволил себе снова стать Стражем? Я имею в виду…
— Думаю, нам следует немного прибраться, прежде чем Диана вернётся домой, — резко сказал он, поднимая голову.
Он встал, оставив меня лежать на спине, всё ещё дрожащую. Через несколько секунд я села и увидела, что он собирает осколки разбитого кофейного столика.
— Я отнесу это на мусорку.
Он вышел на улицу, а когда вернулся, я включила пылесос, пытаясь собрать с ковра осколки разбитого стекла. Мы убирались молча. Это не заняло много времени. Когда мы закончили, её гостиная стала выглядеть немного пустой, и я знала, что мне придётся многое объяснить. Малачи завязал мешок для мусора и поставил его у двери, затем подошёл ко мне. Его щека была красной и опухшей там, где я ударила его головой, а на джинсах зияла кровавая рана поперёк икры, но он не хромал.
— Ты можешь попросить Рафаэля, чтобы он вылечил твои раны, когда вернёшься в дом Стражей, — сказала я.
Он пожал плечами, взял мою руку и положил себе на грудь. Точно так же, как это сделал Джури прошлой ночью, и я напряглась. Малачи отпустил меня, нахмурившись.
— Что он с тобой сделал, Лила? — спросил он тихим и убийственным голосом.
— Самое худшее, что он мог сделать. Он притворялся тобой.
Хуже того, я тоже притворялась.
Он посмотрел на свои руки.
— И теперь ты не хочешь, чтобы я прикасался к тебе.
Я покачала головой.
— Я… просто у меня чувство будто…
Я не знала, как это сказать. У меня было такое чувство, будто я ему изменила. Но будет нечестно держать его в неведении.
— Я позволила ему прикоснуться ко мне, — объяснила я. — Я знала, что это не по-настоящему, но позволила ему прикоснуться ко мне.
Его глаза были такими тёмными. Бездонными. Я не могла прочесть их, когда он спросил:
— Почему?
— Потому что я скучала по тебе. И я так устала. Мне просто хотелось немного успокоиться, — я проглотила воспоминание об этом, о поражении. — Я так сильно этого хотела, — сказала я сдавленным голосом.
— Это помогло?
— Нет, — сказала я, поморщившись. — Это было обескураживающе и ужасно.
— А если я прикоснусь к тебе сейчас?
Он замер, ожидая моего ответа
— Это всё ещё может сбить с толку.
— Тогда я постараюсь сделать так, чтобы это не сбивало с толку.
Он снова потянулся к моей руке, и я позволила ему взять её и положить ему на щёку. Он повернул голову и поцеловал мою ладонь.
— Что бы он ни сделал, что бы ни сказал, он никогда не сможет хорошо сыграть меня, — он приподнял мой подбородок. — Потому что он не чувствовал, что становится сильнее просто потому, что ты прикасалась к нему. Он не исцелил твоё тело своими руками на твоей коже. Он никогда не поймёт силу этого. А это значит, что он никогда не сможет заставить тебя почувствовать то, что могу я.
Затем его губы оказались на моих, тёплые и восхитительные, а кончики пальцев скользнули вниз по моей щеке к горлу. Он провёл ими вдоль моей ключицы, углубляя поцелуй, скользя языком в мой рот и заставляя меня застонать от его вкуса. Я обвила руками его шею, от нашей связи у меня перехватило дыхание, его твёрдое тело прижалось к моему, и он рукой обвил мою талию, прижимая меня к груди. Я руками скользнула по его плечам, вниз по спине, до самой талии. Всё было гладко, никаких бугристых шрамов под рубашкой, и вдруг мне захотелось посмотреть, как выглядит это чудо. Я задрала ему рубашку, он стянул её через голову и бросил на пол.
