— Я не об этом, — мотнула головой. — Скажи, были у нас какие-нибудь предметы, которыми бабушка особенно сильно дорожила?
— А то ты не знаешь, — буркнул домовой и принялся загибать пальцы. — Телевизором дорожила. Вазой хрустальной. Часы любила. Книги свои. Диван, опять же. Ковёр настенный.
— Какие часы? — оборвала я, пытаясь выстроить в голове список вещей, которые нужно проверить. Часы подходили. Тем более, Роберто что-то говорил про время.
— Известно какие, кухонные.
Я замерла. И почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Это те, что я во время ремонта выбросила? — прошептала еле слышно.
— Они, — ехидно подтвердил Рюрик. Насладился моим отчаянием и добавил: — Да только ты их не выбросила, а лишь хотела выбросить. А Рюрик нашёл и спрятал.
— Чёрт, — выругалась я. — Не шутил бы ты со мной сейчас. Не то настроение.
Домовой втянул голову в плечи, насуплено косясь на Волка.
— Часы-то нести? — буркнул он.
— Неси, — кивнула я. — Будем разбирать.
— Что-о?
— Что слышал. Давай скорее.
Рюрик возмущённо соскочил с диванчика и, еле переставляя ноги, поплёлся в кладовку в спальне. Там у него был секретный уголок, в который затаскивалось всё, что плохо лежало. Какая-то магия домовых, связанная с искажением пространства — в подробности я никогда не вдавалась.
Пока Рюрик занимался поисками, я решила проверить другие варианты. Настенные часы в коридоре показывали без четверти одиннадцать, так что мне стоило поспешить.
— Поможешь разобрать телевизор? — бросила я, выходя из кухни.
— А не логичнее будет попытаться его включить? — засомневался Волк. — Вдруг там видео какое-нибудь загружено.
— Да, было бы неплохо, — усмехнулась я, нащупывая в кладовой за спиной Карла отвёртку. Медведь не возражал, хотя и двигаться тоже не спешил. — Только этот телевизор не работает уже лет двадцать. Да и даже если бы он включался… В общем, нет. Просто нет.
Пробравшись в угол комнаты, я сдёрнула белую кружевную ткань с некогда чуда техники. Нашему взгляду предстал деревянный короб с серой выпуклой линзой, кучей лапок регулировки и надписью «Рубин-714». Волк застыл, разглядывая раритет.
— А выбросить не пробовала? — поинтересовался он.
— Жду, когда исполнится полвека с момента выпуска, и продам коллекционерам, — отмахнулась я.
— Судя по всему, ждать осталось недолго, — хмыкнул он.
— Решили сломать раритет? — послышался голос Кондратия. Леший стоял на пороге комнаты и наблюдал за нашими действиями.
— Обожаю всё ломать, — пожала я плечами. — Свою жизнь, мировой порядок. Почему бы заодно не сломать телевизор.
Кондратий усмехнулся и смерил прищуренным взглядом.
— Не паникуешь. Уже хорошо. На, выпей.
Мне протянули стакан с мутноватой жидкостью.
— Это что? — напрягся Волк.
— Это зелье, — объяснил леший. — Ты же ищешь что-то магически окрашенное? — Я кивнула. — Тогда способность видеть магию тебе пригодится.
— Волк тоже может видеть магию, — возразила я. — Как и вы.
— Верно. Но если вещи принадлежали твоей бабушке, то они могут быть скрыты от посторонних глаз. А тебе откроются.
Я пожала плечами и протянула руку. Хотелось, конечно, провести последний час без головной боли, но…
Залпом осушив стакан, я скривилась. Зелье было кислым, очень. Но через несколько секунд вкус зелья стал последним, о чём хотелось думать. Мой мозг взорвался. В глазах потемнело, виски сдавило тисками, мир закружился. Я сипло втянула воздух, стараясь наполнить лёгкие кислородом.
Упасть мне не дали: спустя секунду меня подхватили сильные руки и прижали к груди.
— Ты что сделал, леший? — прошипел Волк.
— Снял действие зелья, — ответил нечистый. — Это её естественное состояние, которое блокировалось последние часов десять.
— Лоран? Лори, ты меня слышишь?
— Я в порядке, — прохрипела я. В порядке я не была. Меня мутило, голова раскалывалась, а из носа… Да, точно, из носа текла кровь. Нащупав ногами пол, я тяжело оперлась на Волка и поднесла пальцы к верхней губе. — Салфетки…
Кондратий услужливо протянул рулон бумаги. Я кивнула и в который раз за сегодня вытерла лицо от крови. На этот раз, своей.
— Что ты видишь? — спросил леший, стараясь не повышать голос.
Я медленно огляделась. Перед глазами привычно плавали цветные круги, но теперь я знала, что это не просто галлюцинации. Что ж, приятно знать, что не сходишь с ума.
— Свет, — прохрипела я. — Везде.
— Хорошо. Скажи, что светится ярче всего.
Я прищурилась, вглядываясь в фигуру Кондратия.
— Вы. — Ну, конечно, он светится. На нём же личина.
— Кроме меня.
Поймав равновесие, я отпустила Волка и сделала шаг в сторону. Глаза слезились, картинка расплывалась, и вдруг в поле зрения вплыло очередное яркое пятно. Рюрик. Но светился не он, а…
— Часы.
Мужчины дёрнулись и кинулись вперёд, выхватывая старые часы у испуганного домового. Мне даже жалко их стало. Когда-то они стояли на кухне и ежечасно отбивали время. Каждый день, каждый час, круглые сутки… Пожалуй, это и стало основной причиной, почему я захотела от них избавиться.
— Есть! — выкрикнул леший, отковыривая заднюю стенку часов. И замер. — Это не книга.
Пошатываясь, я приблизилась к сидевшим на полу мужчинам. Часы были набиты какими-то коробочками и бутылочками.
