сердце.
Я повернулась к дожу, заставив себя встретить тяжелый взгляд его алых глаз.
Пронзило насквозь. Снова. Где-то под желудком медленно растеклась раскаленно-сладкая лава.
- Мысли мешают, - ответила негромко. Так, что он и услышать-то не должен был в окружающем шуме чужих голосов, музыке праздника, шелесте волн и шороха крови, что отдавался в ушах.
- Мысли? - приподнял черную бровь Сициан.
Антрацитовые волосы сегодня были распущены и идеально ровным водопадом спускались на плечи. Колдовской лилово-оранжевый закат блестел на его прядях, создавая впечатление будто передо мной и не человек вовсе, а ожившая статуя. Настолько все в нем было идеально.
На повелителе Огненной луны сегодня был потрясающий наряд с плащом, украшенным золотом и алыми камнями. Сверху тяжелая ткань крепилась к драгоценным наплечникам в виде голов драконов, на груди конструкция соединялась крупной золотой фибулой, в которой, приглядевшись, я с удивлением узнала тот самый виал Первых драконов. Сейчас он был вставлен в золотую чешую-кольчугу, от которой в разные стороны отходили ремни из черной кожи, инкрустированной рубинами.
- Мысли, - кивнула я, задержав взгляд на этой фибуле.
Меня уже бросило в жар, и я старательно не обращала на это внимание, пытаясь объяснить себе, что это пустяк. Если уж в этом мире такая реакция случается у всех при встрече аватара огня, значит не стоит придавать ей особого значения.
Конечно, сказать было проще, чем сделать.
Ладони слегка вспотели.
- Что же это за мысли? - продолжал Сициан, явно заинтересовавшись.
Он повернулся ко мне вполоборота, уперся в подлокотник трона. Все его внимание плавно перетекло ко мне, несмотря на то, что за столом было полно народу, который так или иначе мечтал пообщаться о чем-то с императором.
Я поежилась, уловив где-то в стороне неприятный взгляд. Сережки на миг стали чуть тяжелее обычного, и я поспешила повернуть голову.
Там, в десятке метров от нас в толпе неизвестного мне народу из дворцовой свиты оказалась аурия Лиана. Она смотрела точно на меня, и на лице ее была написана такая смесь ужаса, бешенства, неверия и злобы, что все это, казалось, даже невозможно совместить. Она изрядно побелела, и на ее и так бледной веснушчатой коже это смотрелось ужасно, ярость придавала ей оттенок зелени. Челюсти были сжаты.
Я отвернулась, снова посмотрев на дожа. Он ждал ответа.
- Готовы ли вы к сегодняшнему покушению? - спросила я то, что действительно меня беспокоило, и что было гораздо важнее реакции недалекой аурии.
Как ни странно, задав этот вопрос, я поняла, что он волнует меня даже больше, чем я была готова себе в этом признаться.
Мне было страшно. Ужасно страшно, что с дожем может произойти что-то плохое.
А если он умрет?!.
Сердце пропустило удар, руки похолодели.
Сициан едва заметно улыбнулся.
- Тебя беспокоит только это? - спросил он. - Если так, то не бойся. Я все предусмотрел. Достать меня у заговорщиков не получится. Кроме того сегодня они будут весьма удивлены.
- Удивлены? - не поняла я.
Дож улыбнулся шире и направил чуть прищуренный уверенный взгляд поверх толпы, неторопливо обведя все побережье. В этом взгляде была сила, превосходство, власть. От него веяло гибелью врагов.
Я так глядеть не умела.
- Да, - ответил он. - Обычно в этот день я провожу праздник вместе с гостями, наблюдая за представлением, которое вот-вот начнется. Но сегодня исключение. Сегодня весь город, весь мир увидит, насколько сильна империя Огненной луны. Вспомнит, почему нас стоит бояться.
Алые радужки сверкнули и превратились в огонь, заполнивший белки глаз. Пламя вышло за черту век.
За шиворот будто просыпалась тележка колючих металлических снежинок, промораживая и царапая одновременно.
Дож умел быть страшным. Если хотел этого.
Мгновение - и все исчезло. Он снова взглянул на меня совершенно обычными глазами. Цвета крови.
- Тебе не стоит бояться, - проговорил он мягко, и вдруг протянул руку и положил на мою ладонь, что, как оказалось, крепко вцепилась в подлокотник кресла. - Тебе никто не причинит вред.
Горячее прикосновение было волшебным. В месте, где его пальцы коснулись моей кожи, под ней словно заплясали искры. Они поднимались все выше и выше по руке, пока не распространились по всему телу, сбивая дыхание, вызывая улыбку на губах.
И я вдруг поняла, что мне и впрямь стало спокойнее. Казалось, что императору подвластно все на свете, и рядом с ним мне не страшно ничего. Даже огонь, которого я так боялась. Ведь он сам был огнем.
Но в воспоминания вдруг вторглась непрошенная мысль, сережки в ушах качнулись, перед глазами на миг вспыхнула кровавая пелена с глазами Эдуарда Церра, как тогда, в купальнях.
К счастью, сейчас это было не видение, а лишь память о нем. Но и это изрядно выбивало из нормального состояния, напоминая, что есть еще в этой жизни то, чего я боюсь.
- Кто это? - резко сощурился Сициан, и его красивое лицо приобрело жесткое выражение.
Я вздрогнула, мигом вспоминая, что император умеет читать мысли.
- Я не уверена, - ответила хрипло. - Знаю только, что в городе появился маньяк, убивающий чарогниц. И мне кажется, что я вижу его в своих видениях.
- Ты обладаешь даром предвидения?
Алые глаза дожа распахнулись, и на миг он перевел задумчивый взгляд в пустую тарелку. Он тоже ничего не ел, как и я.
Зато бокал его был полон, и он не переминул одним глотком осушить половину.
- Это большая редкость, - добавил он.
- Я не лгу, - нахмурилась я тогда. - И понятия не имею, обладаю я предвидением или нет. Просто уже два раза мне являлись кровавые видения, в которых я видела глаза одного знакомого… маньяка.
А потом я рассказала Сициану все, что случилось со мной за последнее время. Умолчав только о том, что в купальнях я была не одна, а с морским эмиром.
