и сама себя обнимала, создавая защитный кокон.
— Да, в тюрьме. Королевской. И еще, знаешь, я думал, что король Аривьена — это мой отец, но все оказалось не так. Поэтому мы пойдем в Кентейт, откуда родом моя матушка. Оттуда же, выходит, и мой настоящий отец.
— Ты хочешь его найти? — прошептала она.
— Нет, не хочу. Но там нас никто не знает и не ждет. Там больше не будет Ариньи, и ты больше не пойдешь работать к алхимику, который окажется местным потрошителем. И нас там не будет искать ни король Аривьена, который хотел меня казнить, ни его настоящий сын, который хотел иметь ручного дракона и приказал своим подонкам надругаться над беззащитной женщиной, чтоб она потом мне рассказала про зверства королевских гвардейцев, которые, конечно же, действовали по приказу короля…
Вельмина хихикнула. Смысл сказанного медленно доходил до нее, пуская горькие корни в самое сердце.
Выходит, Итан уже все знал — о том, что ее использовали, как подстилку, о том, что от этой грязи ей уже не отмыться.
— За что они так… со мной? — едва слышно прошептала она.
Итан шевельнулся, пожимая плечами.
— Чтобы у меня было больше решимости разделаться с его величеством. Чтобы зная о том, что с тобой делали гвардейцы якобы по приказу короля, я уже не сомневался в целесообразности готовящегося отцеубийства.
— О, Боги, — выдохнула Вельмина.
Ответ на ее вопрос — что такого она сделала, и за что с ней так обошлись — оказался до безобразия прост. Она просто оказалась мелкой разменной монетой, которой можно было пожертвовать с легким сердцем. Дракон имел ценность. Вельмина де Триоль — нет.
И от осознания этого что-то с болью и хрустом сломалось внутри.
«Ты никчемная. Твоя жизнь не стоит ничего».
— Молчишь? — спросил Итан, — не молчи, скажи что-нибудь. Поплачь, если хочешь.
— Я… мне хочется побыть одной, — растерянно пробормотала Вельмина.
— Одна ты уже побыла, хватит, — невозмутимо ответил Итан, — давай-ка, я тебя укрою платьем. Поспи немного, нас ждет долгий путь.
***
Усталость и тепло горящей пирамидки сделали свое дело. И впервые за долгое время Вельмина уснула — и проспала несколько часов без кошмаров. Как будто упала в мягкую, бархатную тьму. А когда открыла глаза, немедленно сообразила, что уже день, сквозь молодую листву пробиваются солнечные лучи, а сама она… Вельмина дернулась всем телом и, упираясь локтями в землю, каким-то образом застеленную ее же платьем, попробовала отползти от Итана. Но не тут-то было. Даже во сне он крепко ее обнимал, одна ладонь — на затылке, прижимает голову к груди, другая — на талии. И был он одет только в штаны.
Перед глазами запрыгали серые мошки, и стало нечем дышать. Вельмина уперлась локтями ему в грудь и оттолкнулась изо всех сил. Если и сейчас не получится, то она умрет, точно умрет, потому что больше никто и никогда не должен ее трогать. Она этого не хочет. Грязь внутри разрослась жирным пятном, и как будто оборачивает все тело изнутри, а она, Вельмина — в клетке…
— Ты чего? — Итан уставился на нее, сонно моргая.
Он выглядел таким растрепанным и… таким домашним. Глядя на него сейчас, никто бы и подумать не мог, что этой ночью он голыми руками убил четверых.
— Пусти.
— Прости, но нет.
— Мне… мне нечем дышать! — выкрикнула она, и только тогда Итан разжал руки.
Вельмина быстро, как только могла, откатилась от него, хватая ртом свежий весенний воздух. Она долго не могла отдышаться, а Итан, опершись головой на согнутую руку, смотрел на нее с прищуром.
— Не делай так больше, — попросила Вельмина, как только сердце перестало выпрыгивать из горла.
— Почему? — холодно спросил король-дракон.
Она уперлась ладонями в мокрую от росы траву, сообразила кое-как, что рубашка Итана, в которую он ее нарядил, едва закрывает колени. Поэтому поспешно села — так, чтобы он ничего не видел.
— Ты… Ты не понимаешь, почему?
— Не понимаю, — совершенно спокойно ответил Итан.
— Мне страшно, когда меня трогают.
— С этим придется бороться.
— Зачем? — она опешила.
— Потому что надо жить дальше.
— Ты не понимаешь! — она вдруг сорвалась на крик, — конечно, откуда тебе знать, каково это?
Итан помолчал, все ещё лежа на боку. Затем скупо улыбнулся.
— О, поверь, я знаю, каково это. Уж не меньше, чем ты, потому что Лессия была большой выдумщицей.
— Что?.. — пискнула она испуганно.
Сказанное Итаном никак не вязалось ни с обликом, ни с образом короля-дракона.
— Надо идти дальше, — он потер глаза, потом поднялся на ноги, — верни мою рубашку, а? Твоя высохла рядом с пирамидкой.
Он поднял с земли сорочку Вельмины и протянул ей.
— Отвернись, — растерянно пробормотала она.
И, дождавшись, когда Итан отвернется, быстро стянула с себя его рубашку и надела свою — к слову, совершенно сухую и даже ещё хранящую тепло алхимического костра. Потом она подняла платье, влезла в него. Оно, конечно, было в жутком состоянии — ворот разорван, один рукав наполовину оторван… Внезапно захотелось его содрать с себя, утопить в ручье — потому что платье напоминало о том, как она крутилась, выдиралась из жестоких, держащих ее рук. Но ничего не получилось.
Итан, хмыкнув, поднял рубашку, нырнул в нее. Затем поднял куртку и, усевшись, принялся одеваться.
— Ты не мерзнешь? — спросила Вельмина.
Все же было весьма прохладно. Даже очень. Весенний лес коварен, а солнце обманчиво.
— Я же дракон, — улыбнулся он, — если немного и мерзну, то со мной ничего не случится.
Уже одевшись, Итан похлопал по карману куртки.
— У нас осталось три пирамидки. Хорошо, что кровь их не портит… И жаль, что катализатор испортился, потому что тогда я бы тебя перенес через лес.
Вельмина с тоской посмотрела на промокшие от росы туфельки. Они совсем не были предназначены для хождения по лесу.
— Как мы дойдем? — задумчиво спросила она, — у нас нет ни воды, ни пищи.
Итан пожал плечами.
— Здесь много ручьев. Самое главное, чтобы вода была…
— И чтобы не заблудиться, — прошептала Вельмина.
— Не заблудимся. Чтоб ты знала, драконы хорошо ориентируются. Ну что, можешь идти? или мне тебя понести?
Вельмина поймала его взгляд, и испугалась. В светлых глазах Итана искрился
