резко развернулся к товарищу.
— Я надеялся, что она развернет бурную деятельность, — вздохнул он, сжимая в кулаке письмо. — У нас проблемы. Не большие, но неприятные, Мерседес задерживается.
Приподняв бровь, Эдмон удивленно взглянул на него и выпрямился в кресле.
— Что стряслось?
— Перфектум Лирии перекрыл ей выезд, — протянув товарищу письмо, которое получил он женщины.
Забрав письмо, Эдмон быстро пробежал взглядом по строчкам и скривился. Мысль же, что из-за этого ему придется еще невесть сколько времени провести в одном городе с неугомонной герцогиней вынудила его подскочить как ужаленного.
— Прекрасно, я еду ее спасать! — решительно воскликнул Эдмон с таким энтузиазмом, какого в нем не замечал еще, пожалуй, никто.
Едва не поперхнувшись, Аделар недоверчиво покосился на принца.
— А тебя за время моего отсутствия по голове не били?
Осторожно уточнил он, подозревая, что младший из наследников престола не здоров.
Взглянув на него, Эдмон поднял брови в максимально страдальческом выражении.
— За время твоего отсутствия присутствовала твоя жена. Я тебе официально заявляю, что это самая мерзкая баба, какую я только видел. Я там говорил о наследнике? Забудь и не смей. Не дай бог! — суеверно осенив себя святым символом, ответил он, одновременно притянув со стола письменные принадлежности.
Нужно было поставить эту чертовку в известность, что он отыскал ниточку и временно уезжает из города. Что-то подсказывало ему, что без этого блондинка его из-под земли достанет. Хотя с другой стороны он прекрасно понимал, что прыгает из огня да в полымя. Но там хоть на перфектуме можно будет сорваться.
— Да? — искренне удивился перфектум. — Не замечал за бабочкой каких-то особых проявлений мерзости. Впрочем, поезжай, долго это тянуться не может. Единственное что, оставь в замке кого-то из своих, кто напоминал бы нашим гостям о том, с чего это вдруг им нельзя шариться по моему замку.
— О, не беспокойся, там сторожевая герцогиня? — усмехнулся Эдмон и все же притянул к себе второй лист, чтобы написать уже одному из своих людей.
Закончив, он решительно поднялся с места.
— Отправь это в замок с кем-то из своих и… — прищурившись, Эдмон подозрительно взглянул на друга. — Бабочка? Мы об одной и той же говорим? Мелкая вездесущая блондинка, которая не стесняется шпынять даже принца? Да, законно, но черт!.. Если это бабочка, то исключительно бражник.
— Изыди уже, — раздраженно скривился Аделар, отмахнувшись от мужчины, словно от надоедливой мухи. — В тебе от принца сейчас — только название. И вообще, привези мне Мерседес, черт!
В сердцах ударив кулаком по столу, Аделар глубоко вздохнул, успокаиваясь.
Одно дело — сражаться с отребьем, пусть и с пришедшим из иного мира, другое — плести интриги и пытаться самому не запутаться. И второе перфектум терпеть не мог. А когда одно накладывается на другое… тут нервы не выдерживали даже у самого Аделара де Маркеля.
— Ты ранил меня в самое сердце, — патетично воскликнул принц, но уже секундой позже посерьезнел, будто вся мишура осыпалась с него разом.
— Раньше, чем через четыре дня вернуться не выйдет, постараюсь сделать все, чтобы не позже.
Таким принц бывал редко, по большей части паясничая и шутя. Сперва это была защита, а после маска приросла, став половиной лица. Кивнув напоследок другу, Эдмон поднялся с кресла, стремительным шагом покинув дом.
Медленно сосчитав до десяти, Аделар устало опустился в кресло. Не было ничего хуже, чем ждать. Бездействие убивало и заставляло прокручивать в голове сотни вариантов ошибок, которые он может совершить.
Прикрыв глаза, мужчина лишь покачал головой, а затем усмехнулся.
— Бражник… — тихо хмыкнул он, поднимаясь с места. Нужно было отправить письмо.
Тратить зря время Эдмон не стал. Он прекрасно знал, где обитает зеленоглазая змея и направился к пограничью по бездорожью. После, правда, попытался выехал на тракт, но в Лирии, в отличие от Кастимонии, и тракт казался бездорожьем. Несколько рад смерив лошадей, принц прибыл к месту к полудню второго дня. Уставший и чертовски голодный. Впрочем, даже это не отняло у него природной осторожности. Сперва он вовсе хотел незаметно умыкнуть Мерседес, не афишируя себя. Ни к чему это было, а одернуть перфектума Лирии можно было и позже с глазу на глаз. Увы, но планы так и остались планами.
Что что-то не так Эдмон понял едва спешился во внутреннем дворе, прямо посреди которого валялась корзинка с рассыпавшийся картошкой. Нахмурившись, мужчина спешно направился к особняку, взбежав по лестнице, чтобы на миг застыть сперва от изумления, а после от ярости.
В малом зале находилось трое слуг: молодой худощавый мужчина, старик и румяная пухленькая девчонка в компании двух солдат. И явился принц аккурат в момент, когда один из солдат решил, что имеет право схватить девчонку за волосы с вполне определенными намерениями. Поглощённый этим, он не успел и заметить, откуда налетел черным вороном человек в плаще. Одно движение и обезглавленное тело рухнуло, а принц резко развернулся к уцелевшему везунчику.
— Где перфектум? — неожиданно сильным и властным голосом бросил он.
Насилие! На земле его семьи! От ярости даже в глазах потемнело.
Впрочем, где перфектум стало ясно по яростному реву, раздавшемуся откуда-то со второго этажа. Там же оказалась и Мерседес. Растрепанная, в порванном платье, в руках она сжимала какой-то предмет.
— Ах ты сука! — перфектум Леон де Картье, наотмашь ударил женщину и схватился руками за лицо.
Холеное лицо, которое теперь, от виска до подбородка, пересекала кровоточащая рана от, смешно сказать, ножа для конвертов.
— Дрянь! — снова взревел мужчина, хватая женщину за волосы и рывком поднимая на ноги. — Ну ты у меня сейчас попляшешь!
— А со мной поплясать не хочешь? — неожиданно раздался вкрадчивый мужской голос так не похожий на тот который уже слышала Мерседес.
Взлетев по лестнице, Эдмон не посчитал за нужное даже убрать меч. Зачем, если сейчас было самое время пустить его в ход.
Куда и девался лукавый насмешник. Человек, замерший в двери, был страшен, как демон мщения, с горящими синими огнями взглядом и окровавленным мечом.
Резко разжав руки, перфектум обернулся к смельчаку и замер, как вкопанный.
— Ваше высочество! Эта дрянь занимается колдовством, а когда я пришел арестовать ее, она напала на меня! — зачастил он, указывая рукой на женщину.
Подняв голову, с трудом приподнимаясь на руках, Мерседес только хрипло рассмеялась.
На то, чтобы убрать волосы с лица, сил уже не хватило.
В глазах все плыло, едва удавалось удерживать себя не совсем в лежачем положении.
— Трус… — короткое слово далось ей с трудом и отдалось колокольным набатом в
