— Мне очень жаль, — едва слышно пробормотала я, почему-то испытывая жалость к ним обоим.
— Переболел, — насмешливо ответил Теодор. — К слову, как вы себя чувствуете?
Переход был неожиданным.
— Благодарю, все хорошо, — с некоторой заминкой, все же ответила.
— Замечательно, — его высочество от чего-то крайне довольно улыбнулся, — к слову, кое-какое влияние на вас оказал Рейн, поверхностное, Дэс запретил большее, решив, что вам и так досталось, но теперь, едва на вас попытаются ментально воздействовать, вы услышите чириканье.
— Что?!
— Не беспокойтесь, — его высочество широко улыбнулся, — глаз с вас не спустим ни я, ни Рейн с Джасом, но так, на всякий случай, решили подстраховаться.
Осознать услышанное принц Теодор не позволил, ускорив шаг, мне же оставалось лишь следить за тем, чтобы не споткнуться.
Мы промчались вверх по лестнице, и остановились, ступив на отполированную плиту, устилающую переход от ступеней к дверям дворца. Его высочество обернулся, некоторое время смотрел на тревожно сияющую охваченную паникой столицу, затем развернулся и с поистине царским величием повел меня в оплот императорской власти.
Во дворце я оказалась впервые. Род Уоторби несмотря на славную историю, никогда не был приближенным к королевской династии, — ставшей с недавним объединением северных земель империей, и все, что мне доводилось видеть ранее — высокий железный забор, окружавший дворцовый парк, да аллею славы, на которой были выставлены бюсты наиболее известных полководцев, ученых и политических деятелей королевства. А потому сам дворец я рассматривала с живейшим интересом.
Стены императорской резиденции были окрашены в пурпурные цвета и покрыты позолотой от нижней трети до пола. Изумительно на фоне яркого интерьера смотрелась балюстрада из белого мрамора, и колонны — строгие, идеально правильной формы, словно заставляли держать спину ровнее, а голову высоко поднятой.
— Присмотритесь к колоннам, Ариэлла, — негромко произнес его высочество, — немногие знают о том, что каждая из них может стать смертоносной ловушкой для посягнувших на жизнь императорской семьи.
Неимоверным усилием сохранив на лице выражение совершеннейшего безразличия, я тем не менее пригляделась к колоннам — опасными они не выглядели вовсе. Кое-где виднелась искусная резьба, головная часть мраморных столбиков, имитирующая расцветающие розы и вовсе не казалась несущей какую-либо угрозу.
— Невероятно, — тихо заметила я.
— Красота императорского дворца смертельно опасна, — улыбнулся его высочество. — Дэс обмолвился, что вы имели несчастье оказаться ночью в переходах Гнезда Орла и едва не погибли, так вот, — пауза и насмешливый взгляд на меня, — во дворце у вас не было бы и шанса на выживание в подобных условиях.
Мы продолжали двигаться по коридору, ведущему от главного входа к тронному залу. Здесь оказалось на удивление малолюдно, хотя поднимаясь по ступеням я могла бы поклясться, что не менее полусотни лиц виднелось в ныне пустых окнах. Пользуясь отсутствием свидетелей, холодно спросила:
— Что вы хотите мне этим сказать?
Теодор спокойно пояснил:
— После полуночи не высовывайтесь из ваших покоев без сопровождения Дэсмонда.
— Вы меня пугаете, — выдохнула невольно.
— Предупреждаю, — поправил его высочество. — Вами легко манипулировать, леди оттон Грэйд, что наглядно продемонстрировало ваше похищение. Понимаю, что Дэс отныне будет неизменно вас контролировать, но все же, счел своим долгом предупредить.
От упоминания о том, как я наиглупейшим образом поддалась на провокацию управляющего господина Аннельского, у меня порозовели щеки. И мысли о родовом замке Грэйд, привели к вопросу:
— Как его светлость все выяснил?
В первый момент мне показалось, что принц Теодор не ответит, но черный маг, бросив на меня злой взгляд, произнес:
— Гром завыл.
Я опустила глаза.
— Работал кто-то из наших, — продолжил его высочество. — Слепок вашей ауры перекинули на одного из раненных слуг. Дэс, не ожидая подобного от церковников, помчался в город. И только настигнув телегу лекарей, осознан уровень неприятностей. О том, чтобы догонять вас по горячим следам уже не было и речи.
Вход в тронный зал мы миновали, и я лишь мельком заметила внушительный позолоченный трон императора и трон гораздо — меньшего размера для императрицы, находящиеся на постаменте к которому вело не менее девяти ступеней.
— К утру мы блокировали все дороги на всех направлениях, — Теодор усмехнулся, — и купились на зов вашего амулета. К тому моменту, как настигли карету в которой вы ехали до этого самого утра, там оставался лишь кулон. Собственно охрану кареты церковники оставили нам на растерзание.
Вздрогнув, испуганно посмотрела на принца.
— Естественно мы никого не растерзали, леди оттон Грэйд! — раздраженно воскликнул его высочество. А затем спокойно добавил: — Даже похоронили в черте городского кладбища.
— Это чудовищно! — не сдержалась я.
— Чудовищно — хоронить заживо, — зло ответил Теодор. — А мы почти всех успели убить… кажется.
Он как-то нахмурился, будто бы припоминая произошедшее, и пробормотал:
— Или я забыл кого?..
Мне казалось, что я близка к обмороку.
— В целом не важно, — отмахнулся его высочество, — так о чем мы?
Остановившись, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Задержала дыхание, досчитала до десяти, выдохнула, и лишь после этого продолжила путь, намереваясь более никогда, ни при каких условиях не игнорировать просьбы лорда оттон Грэйда. Никогда более!
— Вы слишком остро реагируете, — задумчиво отметил принц Теодор.
— Я реагирую адекватно, — откровенно не сдержалась, — и мне поистине не понять, как можно быть настолько жестокими!
На его высочество я не смотрела, и не взглянула, даже когда пауза в разговоре затянулась. После того как мы миновали еще один коридор, принц неожиданно язвительно поинтересовался:
— А над убиенным и хорошо прожаренным цыпленком вы тоже слезы льете?
Осознав, что надо мной банальным образом измываются, зло ответила:
— Нет, он же был для начала убиенным. И лишь после хорошо прожаренным!
— Монастырская логика, — не менее язвительно протянул принц Теодор.
— Понимаете ли, — вспылила я, — это всеобщая логика. И только черные маги готовы для начала хорошо прожарить ножку цыпленка, чтобы после отрезать ее у живого существа и съесть, наблюдая за страданиями несчастного.
Его высочество усмехнулся и кровожадно протянул:
