— Маркиза Элизабет Рауль. Мой отец отблагодарит тебя за наше спасение.
— Да что там есть у человека, чего нет у гнома? — искренне удивился Фэй. — Скажешь спасибо, да и хватит. Сбежали-то как?
— Повезло.
Элизабет совершенно не хотелось рассказывать. Хотелось лечь и заснуть, чтобы забыть все, что с нею произошло. Забыть… вычеркнуть из сердца. Разлюбить.
Она подняла голову. Словно в колодце, только и виден круг голубого неба и волчья голова на его фоне. Ми Волк опустил голову и протяжно завыл.
Поздно.
— Прибыли, — Фэй первым шагнул в боковой проход, Элизабет еще раз посмотрела на скулящего волка и решительно шагнула следом.
Да пошли вы!
14. О причинах и следствиях. Эпилог
… Лукавый взгляд: трепет ресниц: приоткрытый в восхищении ротик. Ее грудь реагирует на каждое прикосновения. Я вожу кончиками пальцев по нежной коже, рисуя узоры, дразня, завлекая и увлекаясь сам. Мне не хочется торопиться, хочется долго и чувственно исследовать каждый миллиметр, каждую складочку, каждый изгиб идеального тела. Хочется покрывать поцелуями длинную шею, восхитительные холмики небольших грудей, целовать животик, припасть к горячей пульсирующей в такт ударов моего сердца плоти, чтобы терзать запретный плод наслаждения, пока возлюбленная не запросит пощады.
Что же ты делаешь со мной, любимая?
Какой коварный и прекрасный подарок твоя любовь. Руки, лежащие на плечах, обжигающие, ласковые. Живое податливое тело, теплое и упругое, дрожь собственного желания на кончиках пальцев. Как хочется прижаться обнаженной кожей к твоему телу, чтобы ощутить горячее прикосновение, припасть губами к маленьким холмикам грудей. Как хочется разгадывать твою тайну, тонуть в чуть безумных от вожделения глазах, касаться нежных губ — настойчивых и зовущих, целовать гладкие колени…
Хочу задыхаться от страсти в твоих объятиях.
Как я жил без тебя все эти века?
Ложь убивает любовь.
Простишь ли ты меня…
— Не могу писать! — Эриндриэль отложил в сторону свиток и потянулся за чайником. — Буквы застревают на кончике пера не желая складываться в слова. Я постоянно думаю о ней.
— Чувствуешь себя последней сволочью?
Шеол отступил на несколько шагов, увеличивая расстояние между собой и мишенью, и потянулся за очередной стрелой.
— Она передала через графа Сореса, что расцарапает мою «мерзкую самодовольную орочью физиономии», если я появлюсь в зоне досягаемости. Но я планирую проверить. В конце концов, она не запретила мне появляться. — Шеол довольно усмехнулся.
— В отличие от меня. Мне она просила передать, что не знает никакого Эриндриэля и знать его не желает. А новый роман, который мой издатель отправил Элизе в подарок, она велела отдать слугам, чтобы они использовали бумагу, в тех целях, которой она достойна. Хорошо, что листы мягкие.
— Это который? «Принц Эриндриэль и вампиресса»? Ну, она еще нежно с нею поступила. Я бы заставил автора сожрать весь тираж. «Она пила мою кровь, а я пил наслаждение из источника вечной жизни, спрятанного в зияющей тьме алчущей плоти» — процитировал он. — Бред!
— Между прочим, этот роман побил все рекорды предыдущих изданий! Его полностью раскупили в первые два дня продаж! Издатель готовит дополнительный тираж.
— Ну что я могу сказать. Мне не понять твой успех у баб.
«… Я никогда не видел существа прекраснее этого. Белокурая вамп в алом как кровь платье сидела, широко расставив ноги и прикрыв глаза. Виолончель в ее руках пела и стонала, пробуждая самые порочные желания. Тонкие длинные пальцы порхали по грифу, то обнимая его страстно, то поглаживая, то сжимая, словно в ее руках было не дерево, а плоть возлюбленного. О, как я хотел в этот момент, чтобы она сыграла чувственную мелодию экстаза и страсти на моем смычке. Ее большая налитая грудь вздымалась и опадала, словно корабль на волнах штормового океана. Нега разливалась в воздухе, и когда чарующая музыка любви утихла, мое сердце умерло вместе с нею. Я принял от нее виолончель, отставил в сторону и пал на колени перед этим совершенством. Мои руки блуждали по длинным ногам, оглаживая изящные лодыжки, круглые колени, упругие бедра. Я нетерпеливо рвался к разверзнувшейся передо мной бездне. Черная дыра поглотила мой немаленький мир, несущийся в ее коварные объятия! Я был одинокой звездой готовой погаснуть от столкновения с хаосом мироздания! Мой метеорит притягивала ее планета. Он рвался навстречу неминуемой гибели — твердый, как камень, упрямый и своенравный. Мой храбрый нетерпеливый дружок. Бездна звала, и я вошел во тьму. Удар! Еще удар! Еще! И она не выдержала напора. Взорвалась и рассыпалась в оргазме, рождаясь и умирая в моих космических объятиях…»
Процитировал по памяти Эриндриэль и меланхолично отпив чай, грустно произнес:
— Я готов отдать популярность за прощение Элизы.
— Ну так подними задницу и сделай что-нибудь!
Шеол медленно повернулся к выходящему из-за дерева Лорену.
— Не пристало Владыке Игурбарда выражаться как последний орк, — ощерился он в ухмылке.
Лорен усмехнулся, пожимая протянутую лапу.
— Я не Владыка, а муж Владычицы. Да и плевал я на этикет. Эрин! Если бы я не психанул, а заставил Саринэ выслушать меня, мы бы не потеряли несколько веков, лелея свои обиды.
— Кстати, а что между вами произошло? А то я спросил мать, так она начала рассказывать мне о богомолах, верности, доверии и закончила лекцией об ответственности вождя перед своим народом. — Шеол повел могучими плечами и с отвращением сплюнул.
— Я был очень похож на Эрина. Так же влюбчив, горяч и желанен для дев. Я любил одну, но иногда проводил время с другими…
— Шлялся по бабам, так и говори, — ухмыльнулся орк.
— Ну… не то чтобы шлялся… но иногда увлекался. Но любил я всегда только Саринэ! Вы знаете свою матушку — огонь, не женщина!
— Значит морду она тебе расцарапала?
Лорен мечтательно вздохнул.
Зато потом мы так мирились… что меллорны качались. Однажды она заявила, что ей надоело выслушивать сплетни обо мне и если она еще хоть раз увидит меня в чужих объятиях, вышвырнет из Игурбарда и своего сердца. В тот злополучный раз я решил, что любовь Саринэ важнее интрижек и решил порвать все отношения вне брака. Саринэ застала нас когда мы прощались навсегда. И даже не дала мне объясниться! Я просто обнимал девушку за плечи!
Обида прозвучавшая в голове Лорена никак не вязалась с его обликом, Эриндриэль даже проверил на всякий случай его ауру но это был их отец.
— Я разозлился. Мы наговорили друг другу гадости, а когда я остыл, Игурбард исчез.
