– Ты как с начальством разговариваешь! – возмутился брюнет.
Трис явно стушевался, так что ответ был едва слышен.
– Как-как... У меня пара этого амулета по делу важной шишки проходит, и я уже заманался этот клубок распутывать.
– Какой ещё шишки?
– Герцог Кернский. Слышал о таком?
Вернон перевёл ошарашенный взгляд на Дантоса, спросил тихо:|
– Что происходит?
Теория о том, что брюнет выпал из жизни управления, подтвердилась.
Сижу. Да-да, опять сижу на кожаном диванчике казённой кареты и делаю вид, что любуюсь городским пейзажем! А Вернон, который вызвался нас подвезти, продолжает доставать Дантоса вопросами. И если ту часть истории, которая мне известна, блондин рассказал влёт, то остальное...
– Дан, ты с ней после ареста встречался?
– Ну... да, – призналась светлость нехотя.
– И?
– Что «и»?
– Дан, не беси меня! – в голосе Вер нона очень сердитые нотки прозвучали. – Я хочу знать! Эта с... стерлядь отравой тебя поила и доила, а ты...
– Что я? – гневно рявкнул блондинчик.
– Вот именно – а что ты? Что ты сделал?
– Я не воюю с женщинами, – сказал Дантос ворчливо.
– Но она...
И всё-таки герцог Кернский не выдержал.
– Да, я был в ярости, когда всё открылось! – вновь переходя на рык, признался он. – Ты это хотел услышать? Да, она валялась в ногах, когда я в камеру пришел. Я требовал ответов на вопросы, чуть по лицу ей не съездил, но она ни слова не сказала. Потом я попросил перевести Жанетт в другую камеру, потому что... она женщина, и она умоляла. Но это было последнее, что я для неё сделал. И делать что-либо ещё не намерен. И просить о помиловании тоже не собираюсь.
Вернон от такой отповеди слегка побледнел и смутился. Но любопытство оказалось сильней здравого смысла...
– То есть любовь действительно прошла? – осторожно спросил маг.
А я вдруг поняла, что совершенно забыла о конспирации и вовсю таращусь на светлость. Благо, блондин мой интерес не замечал – он Вернона взглядом сверлил.
Сердце отчего-то споткнулось. В груди поселилось такое странное, такое непонятное чувство. И чем дольше герцог Кернский молчал, тем сильней оно становилось. Этакая щемящая пустота. Нелогичная, бессмысленная, и пугающая.
– Я ничего к леди Жанетт не испытываю, – наконец, сказал Дантос. Очень тихо и отчего-то зло. – И, как понимаю, никогда не испытывал. Все наведенное. Так что вопрос о любви неуместен.
Вернон неуверенно кивнул и отвёл глаза. А я почему-то облегчение почувствовала. Пустота исчезла так же внезапно, как появилась.
– Это хорошо, что не испытываешь, – сказал Вернон. – Потому что если леди и в этот раз откажется отвечать, я буду вынужден применить другие методы. У меня, в отличие от рядовых следователей, такие полномочия есть.
Дантос скривился, но промолчал. Я тоже промолчала, хотя намёк мага вызвал неприятный холодок по шкурке. Ведь «другие методы» – это пытки.
– Но судя по тому, что ты рассказал, леди достаточно умна, чтобы не провоцировать меня на подобный шаг, – добавил Вернон.
Герцог Кернский горько усмехнулся.
– Ты всё-таки не торопись. Я проверю кое-что и... вероятно, вопросы станут куда конкретней.
– Я помню, – буркнул брюнет и перевёл взгляд на меня.
Мы как раз подъехали к воротам герцогских владений, карета остановилась. Нас явно ждали, так что остановка была недолгой. И всё это время Вернон пристально изучал маленькую красивую меня.
– Тебе удалось снять ошейник? – Кажется, он только сейчас заметил. – Но как?
– Долгая история, – отмахнулся Дан. – Как-нибудь позже расскажу.
Брюнет улыбнулся уголками губ и снова перевёл взгляд на друга. А упёртая светлость взяла и неожиданно добавила:
– Я намерен вернуть Астру драхам.
– То есть?
Они прилетали на переговоры по вопросам границ, я показал Астру. Ошейников, подобных тому, какой был на Астре, драхи не видели, но мы сошлись во мнении, что после того, как ошейник будет снят, девочка начнёт стремительно расти. А держать в доме настоящего дракона, сам понимаешь, невозможно. К тому же... ей нужно небо, ей нужны горы и общение с себе подобными. Драконы не живут поодиночке. Это стайные животные. – Герцог Кернский выдержал паузу, потом добавил с наигранно-тяжким вздохом: – А ещё мне тут троюродную кузину подсунули, она через пару дней приедет.
Я не выдержала и закатила глаза. Вот же... Дантос! Я не давала согласия! Я... я...
– Троюродная кузина? – переспросил маг. – А это как?
Врун блондинистый от вопроса отмахнулся.
– Как... седьмая вода на киселе. Даже родственницей назвать язык не поворачивается.
– А сколько лет? – тут же заинтересовался брюнет.
– Чуть больше двадцати, – нехотя признался Дантос и бросил быстрый взгляд на меня.
– А красивая?
Глаза светлости резко сузились и сверкнули гневом ревности. Это было неожиданно приятно.
– Возможно.
– Познакомишь? – совсем развеселится Вернон.
Дантос фыркнул и отвернулся. Через мгновенье карета остановилась у парадного входа и блондин, не дожидаясь, когда подоспеет Этен, распахнул дверцу.
– Я сообщу о результатах, – возвращаясь к главной теме, сказал он.
Но маг предупреждению не внял...
– Дан, мне чудится, или в этот раз попытка родственников устроить твою семейную жизнь никаких протестов не вызывает? Вместо ответа герцог Кернский пристально уставился на маленькую красивую меня. Кажется, кому-то хотелось, чтобы я проявила такт и вышла, но... я ж дракон! А драконы с этикетами не знакомы.
- Дан?
Блондин сделал вид, что не слышал. Грациозно, но стремительно выбрался из кареты, замер, дожидаясь меня. Пришлось поднять попу, спрыгнуть с кожаного диванчика и последовать за светлостью.
И вот когда я очутилась на посыпанной мелким гравием дорожке и отошла на пару шагов, Дантос запрыгнул на подножку, наклонился к другу и сообщил хмурым шепотом:
– О свадьбе говорить рано, но держись от моей девочки подальше. Понял?
– От кузины, – ехидно поправил брюнет.
– От кузины, – очень зло согласился Дан.
Если б не драконий слух, я бы ни за что этот разговор не услышала, а так... ну посмеялась, да. Кое-кто решил, что обижусь, если узнаю про нежелание немедленно к алтарю отвести. А я как бы... вообще туда не собираюсь.
Светлость спрыгнула с подножки, захлопнула дверцу и скомандовала кучеру:
– Трогай.
Карета медленно покатила прочь. Но не успел Дантос обернуться, как дверца казённого экипажа опять распахнулась, идо нас донёсся радостный голос мага:
