Она наклонилась, медленно, размеренно дыша, пока головокружение и гипервентиляция не прошли.
— Я в порядке, — наконец сказала она. — Только мне, правда, нужна вода.
Он неожиданно улыбнулся.
— Хотя нереид всё еще прячется от меня или просто восстанавливается, потратив столько энергии, я чувствую, что мои атлантийские силы ко мне возвращаются. Если ты хочешь воду, моя Кили, то ты ее получишь.
Он вышел из пещеры и остановился посреди поляны, расставив ноги и подняв руки в воздух. Солнечный свет лился на него, как будто он сам был первобытным богом, вернувшимся к своему народу и готовым получать преклонение и уважение. Он был прекрасен, суров и примитивен. Что-то глубоко внутри нее встрепенулось, тронутое его видом. Ее груди покалывало, а соски затвердели, желая его прикосновения. Ее бедра напряглись, а местечко меж ними увлажнилось, готовя ее, словно какую-то девственницу, в жертву древнему сластолюбивому богу.
При этой мысли ее лицо запылало, и она попыталась напомнить себе о биологической необходимости, которая заставляла женщин увлекаться сильными мужчинами в опасной ситуации. Она была ученым. Она не должна была поддаваться чему-то настолько первобытному.
И пока Кили пыталась сопротивляться непреодолимому зову его сексуальности, он посмотрел ей прямо в глаза, оторвав взгляд от неба. Его глаза стали темными, в самом центре зрачков поблескивали сине-зеленые огоньки.
— Посейдон, услышь меня, — позвал он голосом, напоминающим бурные волны и ураганные ветра, не отводя взгляда от нее. — Дай мне воду, чтобы она принесла жизнь и здоровье моей женщине.
— Я не твоя женщина, — прошептала она, но на сей раз, даже сама не веря своим словам. В этот момент ветра кружили вокруг Джастиса, как тайфун, энергия потрескивала вокруг него, похожая на миниатюрные разряды молнии серебряного, зеленого и голубого цвета. Она не могла ему ни в чем отказать.
— За Посейдона, — прорычал он, откидывая голову. Его коса расплелась, и длинные пряди волос различных оттенков синего развевались вокруг его лица и плеч, танцуя на ветру.
Она посмотрела вверх, туда, куда смотрел он, даже не сомневаясь в его способностях. Он призвал воду, значит, она появится. Она это знала, и когда изгибающиеся спирали кристально чистой воды понемногу начали спускаться к нему, она радостно рассмеялась.
— Приди ко мне, Кили, — сказал он, и жар его глаз жег ее, пока она не захотела сорвать с себя одежду и броситься на землю перед ним. Словно язычница, предлагающая себя взять ее прямо в водопаде, который он создал. Но вместо этого она прошла вперед, сжав руки в кулаки, остановившись рядом с ним.
Он рассмеялся и крикнул еще одно слово, красивое слово, значения которого она не знала. Вода пролилась весенним дождем, спадая на них, попадая в открытые рты, стекая по шеям, пропитывая их грязную одежду. Кили закрыла глаза и подняла лицо к дождю, смеясь, насыщаясь чистой, сладкой водой. Она никогда не пробовала настолько чистой воды. Чище горной весенней воды, чище, чем самая дорогая вода в бутылках.
Она глотала капли дождя, падающие ей в рот, а потом, наконец, насытившись, она открыла глаза и улыбнулась ему, капельки дождя свисали с ее ресниц.
— Это изумительно! Ты можешь вызывать ее, когда хочешь? Ух ты, это бы разрешило множество… — она замолчало, слова пропали от того, как решительно он смотрел на ее рот, как будто должен его попробовать или умереть.
Его рот опустился на ее губы, и он обнял ее так крепко, что жар его тела проник через ее мокрую одежду. В поцелуе не было нежности, то был поцелуй обладания, отчаянного желания и жажды. Она застонала, и этот звук затерялся в глубинах его рта. Его руки сжали ее крепче, казалось, что каждый дюйм ее тела прикасается к его телу.
— Ты мне нужна, Кили. Мне нужно овладеть тобой прямо сейчас. Прошу, — сказал он низким и горловым голосом, дрожащим от сильной страсти. Потом он слегка ослабил хватку и опустил голову, глубоко дыша. — Нет. Мы не можем. Боюсь, нереид возьмет верх. Ты должна сказать мне «нет».
Снова в воздухе засверкала молния, зажигая дождь громогласным потрескиванием и серебряным свечением. За пределами и над дождем она видела солнце, которое так и продолжало ослепительно сиять в чистом небе. Этот дождь вызвали не облака, и ни одна другая женщина не имела отношения к его отчаянной потребности.
Это было всё для нее. Только для нее. Понимание этого и жар, охвативший ее, заставил ее напрячься, а колени подогнуться. Он всё так же крепко держал ее, хотя это значения не имело. Она не могла упасть. Он был здесь для нее.
Всё еще ожидая ее ответа. В его глазах была отчаянная мольба, хотя еще не известно, ей ли выпала честь говорить «да» или «нет».
— Да, — она сказала, прыгая в бездну. — Я тоже хочу тебя. Вместе мы приручим твою вторую половину.
Он поднял ее в воздух и радостно крикнул, кружа ее среди ревущего атлантийского шторма. Потом он снова притянул ее к себе и наклонил голову, пока его губы не оказались рядом с ее губами.
— Вместе. Мы сможем сделать это вместе. Поцелуй меня, Кили. Поцелуй меня, чтобы я знал, что ты хочешь этого так же сильно, как и я.
Никакая сила на земле не остановила бы ее: ни разум, ни логика, ни мысли о будущем. Ей нужен был он больше, чем вода и воздух. И единственный раз в жизни она возьмет именно то, чего хотела, и к черту последствия. Она улыбнулась. А потом поцеловала его.
Легкий, неуверенный поцелуй тронул Джастиса настолько глубоко, что он почувствовал себя так, словно его душу разорвали надвое. Часть его хотела сорвать одежду с ее тела и часами заниматься с ней любовью, а другая, более достойная часть, желала убежать и спрятаться где-нибудь подальше от нее.
Подальше от искушения.
Подальше от угрозы того, что нереид возьмет его под контроль и причинит ей вред.
Я — часть тебя, — прошептал нереид в его разуме. — Чем скорее ты смиришься с этим, тем скорее мы сможем объединить силы, чтобы стать намного сильнее, как никогда прежде.
Джастис оторвался от Кили и посмотрел на нее.
— Я хочу тебя больше, чем когда-либо желал какую-либо женщину. Но…
Возьми ее, ты низкий слизняк! Ты же знаешь, что хочешь трахать ее, пока она не выкрикнет наше имя.
— Нет! — кричал он.
Озадаченность Кили превратилось в понимание.
— Он борется с тобой, не так ли?
— Да. Он хочет тебя так же сильно, как и я, но его желания темны. Я не могу, я не уверен, что смогу его контролировать, — признался Джастис.
Дрожащая улыбка Кили выражала доверие.
