Интала-Аю теперь боялась подойти к Энверу, мужчина все еще находился в беспамятстве, но уже медленно ворочался, дергая руками, натягивая силовые путы, что они становились видны в полумраке блестящими нитями.
— Энвер Изет тоже был подвергнут обработке, я поиграл с его памятью и сознанием, перенастроил эмоциональный фон, теперь, как я думаю, и речи не идет о его чувствах к вам. Поэтому они будут биться, и биться до смерти, а тому, кто из них победит я отдам вас обеих.
Воцарилась тишина, даже Мейтон Аль-Кон перестал дергаться в своих путах и яростно, что то шипеть. Елена вздохнула и ответила:
— Я прекрасно понимаю, что никто из нас не уйдет отсюда живым, а вы постараетесь извлечь из нашей смерти и … недолгой жизни всю возможную выгоду и прибыль. Но …
— «Но»!? — Воскликнул Найло, — какое тут может быть «но», вы в моей власти, беззащитны, и скорее всего в течение суток умрете, либо от руки своего обезумевшего мужа, либо от руки службиста, которому я сломал психику и в своих кошмарах он все еще в детстве, в рабском отстойнике. Из Аль-Конов останется только старик и средний брат, две единицы, которые я устраню за несколько дней. Время семейства Аль-Конов прошло, Маллумо будет уничтожен перед боем, вы сможете увидеть в небе над ареной, праздничный «фейерверк» будет что надо.
Аль смолчала на слова господина Найло, но вот Интала-Аю дернулась, чтобы отвесить полукровке пощечину, она даже занесла руку, но увидела гаденькую усмешку на лице Найло и остановилась. Этот бой был проигран.
— Я никогда не вступаю в игру, если не могу выиграть, — сухо сказал Найло, и молча повернувшись к двери, пошел на выход, женщинам не оставалось ничего иного как бросить тоскливые, полные отчаяния взгляды на своих мужчин последовать за полукровкой.
Уже в коридоре, который все также как спираль закручивался вверх, Найло сказал:
— У нас будут лучшие места, вы сможете наблюдать за происходящим так, словно сами находитесь на арене. А уж после…
Интала-Аю дрогнула, если полукровка не лжет и ее брат не помнит ничего, не помнит Елену и ее — сестру, то дела их плохи. Любые слова, которые они скажут Мейтону будут восприняты им как сигнал к действию, сигнал быть крайне жестоким. Своего брата Аю до возникновения Связи не знала, но догадывалась, каким он был, иллюзий на этот счет у нее не было. Она слишком хорошо знала, с чем предстоит им столкнуться и была в отчаяние. Рассчитывать на Связь не приходилось. Полукровка разрушил ее повторно и вернется ли она вновь, но если такой вариант есть, то, скорее всего, этот выродок Старших рас, предусмотрел и это. Словно услышав мысли, Найло повернулся и сказал:
— Не стоит рассчитывать на Связь. На его ладонях полимер, который удаляется только специальным растворителем.
Аль только сжала кулаки, но в бессилии разжала пальцы. Ногти оставили красные следы на ладонях и господин Найло, от которого казалось, не укрывалось ничего, обманчиво мягко улыбнувшись, сказал:
— Не стоить портить товар раньше времени.
Елена глубоко вздохнула, но ничего не ответила. Было непривычно молчать, терпеть… уже очень давно она не делала этого. Конечно не считая, какие-то моменты встреч с информаторами или поставщиками Маллумо. Иногда из политических соображений приходилось играть роль молчаливой жены Капитана. Но молчать так… не приходилось давно. Интала-Аю молниеносно, так как умеют только представители расы эйков, оказалась рядом с Найло и схватила того за край стойки-воротника, умудрившись просунуть пальцы под тугую кромку, о которую казалось можно порезаться, при этом оцарапала шею полукровке ногтями. От неожиданности Найло не успел среагировать, поэтому когда девушка дернула мужчина на себя, вниз, тот не устоял и склонился к самому лицу Аю, позволив последней яростно зашептать ему в ухо:
— Не суди обо мне только по тому, что ты смог собрать в сети. Я потомок поколений и поколений пиратов… садистов и убийц, если ты думаешь, что выберешься отсюда живым, то очень глубоко заблуждаешься.
Найло вырвался из захвата, и Аль на секунду показалось, что полукровку проняло. Что он увидел в глазах Инталы-Аю Аль не могла знать точно, но догадывалась, это она видела несколько месяцев подряд находясь в грузовом отсеке корабля Капитана.
Полукровка отступил на шаг от женщин и поправил одежду, однако пиджак, а главное воротник был безнадежно испорчен — на кромке были явные алые пятна, царапины были глубокими. Найло достал из кармана платок и аккуратно промокнул шею. На ткани остались следы крови. Мужчина отнял платок от шеи внимательно его осмотрел и губы его растянулись в тонкую полоску. Найло был в ярости, но тронуть Инталу-Аю сейчас, именно сейчас он не мог. Девушка поняла, что, наконец, полукровку проняло, тот тяжело дышал и никак не мог восстановить участившееся сердцебиение.
— Госпожа Интала-Аю убедительно советую вам не делать так более…
— Если что? Если я хочу жить? — с вызовом спросила Аю, — меня ты своими туманными фразами не запугаешь! Ни меня, ни Елену! Если ты колол мне коктейль, это не значит, что ты меня сломал, полукровка! Я знаю, в чем причина моего страха, и она вовсе не в тебе.
Найло вдруг улыбнулся и мягко, вкрадчиво сказал:
— Если бы не обстоятельства, я бы оставил тебя себе.
После этих слов, Найло как ни в чем не бывало направился вперед, вверх по коридору, а Аль и Аю не оставалось ничего иного как следовать за ним. Не имея возможности переговорить, женщины только переглядывались, и взгляды были красноречивее любых слов.
Наконец они дошли до высокой стрельчатой, двери и Найло повернувшись к женщинам, с видом гостеприимного хозяина сказал:
— Как я и говорил у нас с вами лучшие места, даже коридор, что привел нас сюда — отдельный, не для всех.
Найло распахнул тяжелую дверь и они оказались в роскошной ложе. Убранство было под стать королевскому театру на Райкале, только вот ложа выходила не на сцену, а на арену посыпанную белым, отдающим розовым песком. В ложе было шесть удобных кресел, но по всей видимости хозяин не любил приглашать к себе гостей. Обивка третьего кресла слева было несколько затерта, тогда как остальные пять сияли первозданным цветом ткани. Ожидаемо Найло занял это
