наш полный ненависти поединок взглядов.
— Не сейчас. Держи себя в руках и жди возможности. Пускай у него сдадут нервы. Нагнетай и провоцируй. Он уже понял, что ты знаешь…
Кивнув, я отвернулась и позволила увлечь себя к официанту с шампанским, которое лилось здесь рекой.
Вкуса напитка я не чувствовала. Моя взгляд все равно возвращался к нему. О, как мне хотелось подойти сейчас и вонзить когти в породистое лицо, стереть глумливую улыбку превосходства, растоптать его гордость и протереть им пол в этом зале. Мне казалось, что при взгляде на него у меня реально как у вампира отрастают клыки, настолько сильно мне хотелось почувствовать вкус его крови.
— Дыши спокойнее, — продолжал успокаивать меня Александр, — сейчас поздравим нашего мэра и будут танцы. Не волнуйся он от тебя не сбежит.
Ждать пришлось еще больше часа, прежде, чем все собрались и появилось главное лицо этого вечера. Второй человек, которого мне хотелось растерзать, а вместо этого пришлось выдавливать слова поздравления и восхищения невероятным размахом праздника и безупречным вкусом хозяина. Под таким же ненавидящим взглядом с примесью бессильной злобы, словно наш мэр знает кто виноват в его импотенции.
И вот объявили танцы. Заиграл традиционный вальс и Александр подхватив мою руку закружил меня в незамысловатой музыке. Его ладонь обожгла меня сквозь тонкую ткань платья и я на миг позабыла, что сейчас мы в этом зале не одни.
Хотелось кружиться, кружиться, кружиться… чтобы все проблемы остались позади, чтобы все они растворились в смазанных отблесках света, который окружал нас. Я танцевала с ним словно в последний раз. Предчувствие неминуемой беды и скорой развязки будоражило кровь и заставляло сердце биться чаще. Дыхание любимого мужчины опаляло кожу и кипятило кровь. Возбуждение перемешивалось с чувством опасности, заставляя забыть про осторожность и выбрасывая в кровь невероятную порцию адреналина, которая отключала инстинкт самосохранения.
Не отпускай меня, держи как можно крепче. В твоих сильных руках меня ничто не страшит. Мне кажется, что если ты меня отпустишь, то я упаду. Упаду и растаю дымом, оказавшись всего лишь бестелесным миражом, который лишь на миг оказался в этом мире. Лишь памятью мимолетной и невесомой. Запомни меня, свяжи воедино наши души, чтобы мы всегда могли найти дорогу друг к другу. Глаза в глаза, сердцем к сердцу. Они бьются в унисон наши сердца, ты чувствуешь? Еще никогда я не была близка к кому-то так. Не представляла, что можно переплестись не телами а душами. Почему так случилось? Может, потому что наши эмоции сейчас сплелись воедино, может потому, что мы чувствуем одно и то же волнение? Кто знает. Не хочу, чтобы все закончилось. Не хочу тебя терять…
Секунда. Одна секунда это много или мало? Все происходит слишком быстро. Он кого-то замечает в толпе, и его тело каменеет, напрягаясь. И вот в моих руках уже не горячий мужчина, а изготовившийся к прыжку хищник, жаждущий почесать свои зубы о чью-то плоть. Я отслеживаю его взгляд и вижу мужчину, который насмешливо улыбаясь салютует бокалом Александру, готовому сорваться с места. Боковым зрением я замечаю Илью, который тоже не сводя глаз с незнакомца подбирается к нему.
Музыка замолкает и я вижу, что он хочет уйти, но боится оставить меня одну.
— Кто это? — тихо шепчу я закономерный вопрос.
— Тот кто сделал меня полудемоном-получеловеком, — он цедит слова сквозь зубы, а его пальцы сжимают мое тело практически причиняя боль.
Я не могу поступить иначе. Ведь я сама пришла сюда, чтобы избавиться от кошмаров. Разве я могу лишить его права осуществить свою месть и спать спокойно лишь потому, что не хочу остаться без его поддержки? Не могу. И я мягко улыбаясь разжимаю его руки, которые судорожно сжимают мое тело.
— Иди, — моя голос тверд, и в глазах лишь уверенность в его силах. — Можешь продемонстрировать ему напоследок успех его эксперимента.
Он возвращает мне насмешку, сверкнувшей в глазах вспышкой.
— Я ненадолго, — обещает он, наклоняясь и оставляя на щеке клеймо поцелуя. — Только я прошу тебя, не делай глупостей.
Я не могу этого пообещать и он знает это. Лишь поэтому не дожидается лживого кивка, а присоединяется к Илье в охоте на человека, который когда-то причинил ему немало вреда и сломал как минимум две жизни. Фанатичный ученый кидает на ловцов еще один насмешливый взгляд и ввинчивается в толпу разряженных гостей, пробираясь к выходу.
— Как легко управлять людьми, если знаешь об их слабостях, — голос, сочащийся пренебрежением разворачивает мое тело на сто восемьдесят градусов.
— Ты, — тихо шиплю я, чувствуя, как яростно сужаются мои глаза, а руки сжимаются в кулаки так сильно, что ногти вонзаются в кожу.
— Слабостью твоего мужа, — продолжает он, словно упиваясь моей ненавистью, наслаждаясь ей, будто тонким и изысканным букетом вина, — стал ученый. А вот твоя слабость…,- он наклоняется ко мне, застывшей и сражающейся со своим телом, которое хочет вцепиться в горло врага. — Неужели это я? Это льстит моему мужскому самолюбию.
Интимный шепот в нежное ушко и горячее дыхание весьма привлекательного мужчины могло бы вызвать в ком-нибудь чувства весьма далекие от обжигающей ненависти, но я чувствую лишь ее.
— Не стоит беспокоиться, — кривая улыбка наверняка уродует мое лицо, но сдержать ее выше моих сил, — скоро я избавлюсь от этой слабости.
— Ой ли? — он щурится словно довольный кот. — Потанцуем? — кивает он на кружащиеся пары.
Словно в насмешку звучит повтор вальса, под который мы только что танцевали с Алексом.
— Не в этой жизни, — ярость опасно подбирается к самому краю моего терпения, она переполняет меня и грозится вот-вот выплеснуться наружу всесокрушающей волной кипящей лавы.
— Я так не думаю, — насмешливо говорит он, но глаза сверкают до того злобным блеском, что холодный озноб пробегает по коже.
Его рука железным кольцом обвивает мое запястье и с силой выдергивает в круг танцующих. Объятья, словно стальной обруч, сжимают мое тело, мешая дышать. От нехватки воздуха и душащей меня ненависти кружится голова.
— Увы, у нас не так много времени, как мне бы хотелось. Спеленков не задержит надолго твоего демона. Он, конечно, талантливый ученый, гений можно сказать, но маг из него дерьмовый, — он кружит меня в танце словно куклу, передвигая мое словно деревянное тело. Каждый вздох и каждое движение дается мне с невыносимым трудом. Но он словно не видит этого. Или видит, но наслаждается моей борьбой, глумится надо мной, упивается моей беспомощностью в этот миг. А мне остается лишь крепче сжимать зубы, не поддаваясь на его провокации.
— Я сегодня
