с самого начала не удосужились присмотреться внимательнее к той, кого выслеживают. Как, скажите на милость, можно перепутать Даяну с монашкой?!
“Было темно, дождь… И вы говорили, что она изменит внешность” — блеял начальник охраны, потея под яростным взглядом Анри.
С самого начала все пошло подозрительно гладко. Люди Анри оцепили все подходы к вокзалу, заняли в вагоне с десяток соседних с Даяной мест. Все, чтобы взять диббучку без шума на одном из мелких полустанков подальше от города.
“Без шума” не получилось. Получился громкий скандал с взрывами, вспышками, привлечением начальника поезда и полиции. Потому что за монашкой следовал какой-то поразительно хорошо владеющий магией хмырь, который назвался ее мужем.
Еще один неучтенный фактор. Откуда он взялся, этот Хаген Берг?!
Некоторым утешением стало, что Фицбрук тоже просчитался. Анри с изрядным злорадством выслушал рассказ о бесплодном дежурстве инквизитора на почтовой станции. Как он и предполагал, между влюбленными голубками что-то разладилось. Ненадолго. Учитывая настрой лорда Фицбрука, до первого откровенного разговора.
Значит, нельзя допустить, чтобы разговор состоялся.
Перехватить Даяну, воспользоваться размолвкой и вбить клин. Убедить ее, что она для инквизитора — грязная диббучка, зло во плоти. Никаких игр в плененную принцессу, которая ждет своего героя. В жизни Даяны Эгмонт будет только один мужчина — Анри Аншлер.
Стоило поступить так с самого начала, а не пытаться изображать сказочного принца. Роль злодея всегда удавалась Анри лучше.
И чушь, что злодеев всегда ждет неудача. Даже в сказках они, частенько побеждают. Как в той истории про чудовище, державшее девчонку в плену, пока она его не полюбила и не сняла проклятье…
Миллиардер оскалился.
— Я буду твоим чудовищем, моя строптивая, — пробормотал он и дернул за шнурок.
— Подготовь заявление для полиции, — приказал Анри секретарю. — Прошлой ночью в мой особняк забралась воровка, которая похитила очень ценный… м-м-м… придумай что ценное она могла похитить.
— Часы работы мастера Паулюса? — с готовностью предложил секретарь. — Золото, инкрустация рубинами, антиквариат. Куплены на аукционе торгового дома Солти за пять тысяч либров.
— Годится! Ты видел воровку и можешь описать. Даже нарисовать. Ты ведь увлекаешься рисованием?
— Иногда, сэр, — секретарь понимающе кивнул. — Набросать портрет Даяны Эгмонт мне вполне по силам.
— Выкупи место в завтрашних газетах. Пусть все граждане знают, что Анри Аншлер щедро вознаградит каждого, кто подскажет, где найти воровку, — он на мгновение задумался и кивнул. — А еще свяжись с Королями Теней. Я заплачу тысячу либров тому, кто приведет мне девушку — живую и здоровую.
***
Я до последнего не верю, что это сработает. Но мессер снова оказывается прав. Когда Катрин покидает дом через заднюю дверь, старательно кутаясь в темный плащ, наблюдатели Аншлера приходят в движение. Один бросается к центральным воротам, где дежурят “двое из ларца”, второй пристраивается за монашкой.
Погода играет нам на руку. Катрин выше меня, шире в плечах и бедрах, но за пеленой дождя трудно разобрать детали.
Пользуясь тем, что дверь осталась без присмотра, мы с мессером выскальзываем следом и торопливо бредем в сторону порта. Дождь хлещет по полотнищу зонта, пятнает подол серого балахона. Я начинаю побаиваться за свой грим.
На перекрестке некромант останавливается.
— Ну все: время прощаться, ученица, — он вздыхает и на мгновение словно возвращает себе весь груз прошедших лет. Морщины у глаз становятся резче, углубляются складки у края губ. Передо мной немолодой, усталый человек переживший немало потерь и сейчас готовый к еще одной. — Ни пуха тебе!
— Мессер! — всхлипываю и порывисто обнимаю его. — Я вернусь!
— Я знаю, милая, — он стискивает меня так, что ребра трещат. — Что такое шесть лет? Мгновение. Лети, птенец.
— Я вам напишу, — обещаю я, утирая невольно выступившие слезы.
— Не смей! — Тайберг сердито хмурится и встряхивает меня за плечи. — Не будь дурой, по письму тебя найдут. Просто заляг на дно. Ну все, хватит тут сырость разводить, с неба и так льет. Иди уже, на корабль опоздаешь!
Он отстраняется, вручает мне саквояж и подталкивает в сторону моря.
— Я вернусь, — обещаю я еще раз. И бреду в порт.
Вечерний каботажный парусник уносит меня в соседний городок. Каюта третьего класса — крохотный пенальчик без окон с четырьмя койками до боли напоминающий советские купе, только грязное и вонючее. Тюфяк в подозрительных пятнах, выданный в качестве постельных принадлежностей, наводит на мысли о клопах.
Контраст с “восточным экспрессом” впечатляет. Лишнее напоминание как стремительно может измениться жизнь всего за сутки.
Ожидаю, что после бессонной ночи и сумасшедших эмоциональных качелей меня вырубит сразу, как лягу, но нет. Слишком вымотана. Такое дурацкое состояние, когда вроде и устала смертельно, а уснуть не получается.
Я лежу, уставившись в темноту, слушаю плеск волн за дощатым бортом и вспоминаю. Все, что вместили эти безумные три месяца.
Этот мир был жесток и щедр ко мне. Не играл в поддавки, но порой дарил удивительные подарки. Здесь я нашла новую жизнь, встретила друзей, учителя и любовь…
Нет, про любовь я пока думать не буду. Слишком больно.
Где-то на этих мыслях сон все же забирает меня в свои объятья.
***
Новый день всегда дарит новую надежду.
Я схожу в ближайшем городе и покупаю билет на поезд, идущий на восток. Колеса стучат, мимо проносятся дома и пашни, печаль сменяется предчувствием чего-то нового, интересного. Определенно план мессера сработал. Я оторвалась от погони, оставив и Аншлера, и инквизицию с носом.
В этих сладких иллюзиях я пребываю до безымянного полустанка, где покупаю газету у мальчишки-разносчика.
Кричащий заголовок на первой же странице: “Сенсация! Коварное ограбление в особняке Анри Аншлера! Похищен уникальный антиквариат!”
А чуть ниже под ровными строчками текста на меня глядит мой портрет.
Ну… не совсем мой. Сходство достаточное, чтобы привлечь внимание любого охотника за наградой. Но не настолько близкое, чтобы я могла обвинить рисовавшего в клевете. Всегда можно сказать, что воровка просто была похожа на Даяну Эгмонт.
По спине ползет противная ледяная капля. Сглатываю и украдкой вытираю вспотевшие руки об одежду, благословляя мессера за парики и грим.
И все равно находится в поезде становится резко неуютно. Кажется, что парень напротив посматривает на меня с хищным интересом. Да и та бабка у окна как-то подозрительно косится.
Схожу на полпути в крупном промышленном городе. Снимаю номер в недорогой, но приличной гостинице и только заперев
