подруге.
В нескольких метрах от меня серело что-то, наполовину занесённое снегом.
Батюшки, труп!
Судя по эталонно острым, торчащим из белой шевелюры, ушам, жмурик был чистокровным эльфом. Только каким-то… эк он посинел! Не знала, что эльфы после смерти так темнеют. Этот бедолага будто год назад здесь замёрз.
Я переключилась на магическое зрение, и сердца у меня пропустило удар: а жмурик-то живой!
— Чтоб тебя, камикадзе недоделанный! Какого чёрта ты сунулся на север в летней одежде! — ругалась я, вытаскивая эльфа из снега и кутая в свой меховой плащ.
Как от сердца отрываю, чесслово!
Сама я на четверть эльф по папиной линии. Заносчивых чистокровок недолюбливаю, как и они меня, хотя мой дедушка — эльфийский принц, ненаследный, но ему и не нужен трон.
А этот вот эльф явно чистокровный, но непохожий на тех, кого я знаю. Разве бывают синекожие ушастики?
Метель немного поубавила силу, и в нескольких сотнях метров я разглядела скалы. Они у нас на севере невысокие, но в них вполне реально найти пещеру и укрыться от ветра.
Что сказать?
Пока тащила тушу вдвое крупнее меня, помогая себе левитацией, пока грела нас обоих тепловым пологом, пока искала углубление в скалах, пока осматривала и лечила тяжело раненого эльфа (который не помер исключительно из-за того, что на холоде кровь течёт медленнее), заработала магическое истощение. А когда такое дело, меня всегда вырубает.
Называется, подышала свежим воздухом после спа.
— Ну что, чувачок, делись плащом. Будем спать вместе, — объявила я вслух, как будто эльф мог меня слышать, нырнула к нему под бок и по ходу дела отключилась.
Проснулась я от бодрящего… нет, не какао — клинка.
Синюшный ушастик ожил.
— А! А! — чинно возмутилась я и подняла вверх указательных палец. — Я вообще-то жизнью рисковала, спасая тебя! А ну, убрал свой кухонный ножик!
Ножик был не кухонный, а вполне себе эталонная эльфийская сталь (и где он его прятал?). Но когда меня, Лидию, несёт, страдает всё: живое и не живое.
У входа в нашу мини-пещерку послышались едва различимые шаги, а через несколько секунд в сумрачном проходе возник папуля. Злющий.
Ну вот… А я только хотела повеселиться.
— Лидия, чтоб тебя… Дроу? Лидия, объяснись немедленно!
Дроу. Ага. Могла и сама догадаться: синюшный, беловолосый, да ещё и редкий гад неблагодарный.
— Пап, это не то, что ты подумал! — предупредила на всякий случай, пока папулю не хватил кондратий. — Я его не знаю! — и уже синюшному: — Да убери уже своё жало, пока я…
Вместо слов всегда лучше действия. Пятка моего массивного тяжёлого сапога врезалась ему по самому сокровенному (у меня колоссальный опыт в этом деле), а там уж выкрутиться из острых объятий — дело техники.
— Кто… вы… — впервые подал голос дроу. Со стороны было видно, что чуваку хреново, и не только из-за моей коварной пяточки.
— Твоё спасение. Или гибель. Выбирай, что по душе, — ответила я.
— У меня послание… человеческому императору…
— О, а это ты по адресу, — просиял папуля.
* * *
Лидия
Папулечка не нашёл варианта лучше, чем открыть портал… в нашу с Кэт комнату!
Моя бедная подруга начала икать от страха или… погодите-погодите! Я запрещаю ей влюбляться в дроу! Фу-фу!
— Катарина, на выход! — скомандовал мой родитель, толкнув синюшного гостя ко мне на кровать.
Кэт подскочила, неловко смела со стола чернильницу, та разбилась и разлилась по полу лужицей тьмы.
Спустя несколько мгновений хаотического метания подруги и оханья мы остались в комнате втроём.
— Как-то непохоже на императорский дворец, — съязвил наш полудохлик.
Папа, недолго думая, принялся ощупывать его в поисках скрытого оружия, ядов и прочих опасных вещиц.
— Имя?
— Ул Ламиравиан аль Гонтри-Амари, — озвучил тот нечто запредельное, да ещё и с нарочитым акцентом. — Если жалуетесь на память, называйте меня Ламиром, — снова издёвка.
— Что за послание императору?
— Передам лично, — крайне самоуверенно ответил тот, и ни один мускул на несветлом лице не дрогнул, когда папуля ощупывал содержимое его штанов.
— У меня есть кольцо, реагирующее на опасность, — сообщила я и достала артефакт из шкатулки. Что-то давно я не надевала подарок Лессара.
Мой палец ощутил пульсирующую вибрацию.
— Опасен! — вынесла я вердикт. — Колись, тёмный, что прячешь?
— А что, если оружие — это я сам?
Мы с папой переглянулись.
— Поклянёшься на крови, что не причинишь вреда императорской семье и её подданным.
— При условии, что вы поклянётесь, что не навредите мне, — полудохлый, а какой наглый!
— Мы тебя спасли, — напомнил папуля и кивнул эльфу на кинжал.
Наш снежноголовый гость с трудом поднялся, скрывая медлительность под маской неохотности. Глупить не стал: полоснул клинком по ладони, чётко произнёс слова клятвы, и богиня приняла её.
И тут я поняла, почему папа доставил нас сюда, в академию. Попади мы в императорский дворец или в замок де Фиарби, тёмный эльф мог поубивать кучу народа и получить доступ к секретной документации или чему-нибудь ещё тайному. Это я, конечно, утрирую, его бы быстро скрутили
Академия реагирует на любую чужеродную и враждебную магию, да и воровать здесь особо нечего, разве что пробраться к Глазу Хаоса. Вряд ли дроу знает о нём.
Так что пока мы тусовались в нашей с Кэт тесной коморке, папа успел и оценить ситуацию, и отправить сигнал дяде Арду, и влить немного энергии в несчастного тёмного эльфа.
— Информация срочная, — мрачно сообщил Ламир, давая понять, что достаточно вернулся к жизни, чтобы совершить последний рывок.
Папу долго уговаривать не пришлось, он уже открывал портал.
— Я с вами! — объявила сразу, пока меня не отодвинули в сторону. — Имею право! Я ценный свидетель.
И вовремя: за дверью послышались знакомые голоса. Один, взволнованный и писклявый, принадлежал моей верной Кэт, а второй — тому, кого я мечтала позабыть как дурацкий сон.
Давай, портальчик, миленький, проглатывай нас и выплёвывай подальше отсюда!
Во дворце нас уже ждали, и приём иноземного посланца, как правило, был официальным.
В большом рабочем кабинете за длинным прямоугольным столом сидел император Ардантариэль, по правую руку от него — наследный принц Амавертиэль.
Нам с папой тоже пришлось кланяться согласно этикету, ибо сейчас мы были не друзьями-родственниками, а в первую очередь подданными императора.
— Ул Ламиравиан аль Гонтри-Амари, — снова представился дроу, — старший сын верховного вождя Ул аль Гонтри-Амари. Я прибыл к вам с известием о надвигающейся опасности: наши земли атаковала нежить, с которой не справились даже лучшие воины.
— Если вы здесь, значит, ваша мать мертва?
Что? У них матриархат? Вот это да! А с виду такой суровый мужик…
— Да. Я последний
