поздно приходится платить.
— Прошу… — зашептала эльфийка, не смея уводить от него взор. — Только не трогай моих близких. Я сделаю все что угодно, только не трогай их…
Я слышала, что она плачет. Видела обжигающие ее кожу слезы. А сделать что-либо не могла… Как к полу приросла — на сознание и тело давила сила, неподвластная ни одному живому.
— Неспроста ты завела такие речи, — безрадостно хмыкнул мужчина. — Нет уж, моя маленькая светлая госпожа… От тебя я потребую самое ценное, то, что тебе бесконечно дорого и любимо. Не только в уплату долга. Ты в ответе передо мной за предательство, а расплачиваться предстоит твоей внучке.
— Нет. Пожалуйста, повелитель… — Элеонора вцепилась в его накидку, сжала с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Не трогай ее. Только не ее, прошу. Я уйду с тобой, уйду. Ты же этого и хотел, помнишь?.. Пожалуйста, Аш… Она же еще совсем ребенок…
Он смотрел на нее так страшно равнодушно и так страшно холодно, будто был глух ко всем ее мольбам, не видел боли и ужаса, сделавших ее невероятно слабой и беспомощной.
Мне приходилось такое видеть. И чувствовать… Я с таким же рвением стремилась защитить Авелин, плевав на всякую гордость и на то, как жалко буду выглядеть в глазах своих врагов.
Но это не помогло. И сейчас — я знала наверняка — не поможет. Аш игнорирует ее просьбы, ослепленный то ли жаждой мести, то ли гневом, вызванным ее жалким видом. Быть может, всем сразу.
— Ты тоже была ребенком, когда сплела наши судьбы, — сухо произнес он, отпустив ее. Точно потеряв опору, эльфийка пошатнулась и упала на колени у его ног. — Столько столетий миновало, а ты так и не поумнела. Знают ли те, кого ты стремишься защитить, насколько ты жадна и корыстолюбива? Я и не сомневался, что ты будешь рьяно упрашивать не трогать маленькую принцессу. Она ведь и есть твой главный источник силы, не правда ли?
— Кэтрин все знает, — сказала тихо, понурив голову. — Она сама нашла способ и предложила питать меня магией. Это была ее идея…
— Которую ты с готовностью поддержала, — оборвал ее Аш. — Твоя смерть — давно решенный вопрос. За спасенную королеве жизнь ты должна была погибнуть еще пять лет назад, в день своего рождения. Но что в итоге произошло? Жажда бессмертия оказалась сильнее желания поступить правильно. Как и всегда.
— Я не сделала ничего предосудительного. Кэтрин делится энергией по своей воле, потому что любит…
— Я в этом не сомневаюсь. — Ашарон опустился на корточки рядом с ней, подцепил пальцем подбородок. Приподнял, но эльфийка не отважилась посмотреть ему в глаза. — Конечно, она любит тебя, госпожа. Мы все это знаем. Потому и поддерживает твою жизнь за счет своей. Но знаешь ли ты, какова цена такой щедрости? Твоя внучка медленно истощает себя, не вся сила возвращается к ней со временем. Все может закончиться тем, что ты будешь жить вечно, а юный цветок превратится в старуху раньше положенного. Скажи же мне, стоит ли этого твоя неуемная жадность и желание быть бессмертной?
— Я…
Элеонора тяжело выдохнула, встречая мрачный взгляд мужчины. Хватала ртом воздух, а сказать ничего не могла.
— Вечная жизнь манит каждого, не сомневайся. Но цена за нее слишком высока. И никогда не благородна.
Он скользнул пальцами выше, с какой-то особенной нежностью погладил женщину по щеке, и взгляд его при этом на несколько секунд почудился жалостливым.
Я ошиблась: все-таки он слышал каждую ее просьбу. Но почему-то прощать не собирался, оставаясь непоколебимым в своем решении.
— Я заберу ее, — повторил тверже.
— Нет…
Элеонора замотала головой, безостановочно шепча одно слово. Сердце ее, должно быть, обливалось кровью, и даже мое сжалось, стоило осознать, что Кэтрин предстоит отвечать за грехи своей бабушки.
— Не сейчас. Но так или иначе принцесса уйдет со мной. В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем требовать у нее магию. Она простит и поделится, но я не прощу.
Резкость его тона лишила всякого мужества, заставила поежиться сильнее, чем ледяной ветер. Дрожь пробрала до кончиков волос, когда Аш поднялся, выпрямился и встретился со мной глазами. Подарив еще один поклон, он шагнул в образовавшуюся за его спиной тьму и исчез, оставляя после себя лишь запах огня и явственный аромат ладана.
С его уходом ко мне наконец-то вернулась способность двигаться. Глубоко вдохнув и выдохнув, я первым делом бросилась к эльфийке. Упала на колени рядом с ней, мягко коснулась руки — жутко холодной — и сжала ее пальцы в отчаянной попытке согреть.
Что-либо сказать не решалась. Минуту или немного дольше мы просидели в тишине; обе думали, мирились с тем, что пришлось увидеть и испытать. В груди было тяжело и гадко, но я знала, что Элеоноре было в тысячу раз хуже. Пусть она и не говорила об этом, молча переваривала случившееся, я видела, что она разбита и ужасно подавлена.
— Прости, Элин, — шепнула вдруг, сжав в ответ мою ладонь. — За то, что увидела и услышала. Мне очень жаль… — Судорожный вздох вынудил ее ненадолго замолчать. Она вскинула голову, растерянно забегала глазами по комнате. Слезы без конца чертили дорожки вдоль ее острых скул. — Что же я натворила…
— Не корите себя. — Я придвинулась поближе, приобняла за плечи. — Уверена, вы хотели как лучше.
— Нет. — Мотнула головой и посмотрела на меня с такой тяжестью, что на какой-то миг я лишилась дыхания. — Ашарон прав. Конечно, прав… Я ослепла от жадности и желания жить. Чем больше получала, тем сильнее становилась моя жажда. Пора это прекратить…
Я смутно догадывалась, что она имеет в виду. Хотела возразить, заверить, что все можно решить по-другому, найти иной путь, но…
Если бы я посмела подарить ей такую надежду, обманула бы не только ее, но и саму себя.
От лица автора
Калеб уже в который раз всмотрелся в свое отражение, но вместо сильного и независимого человека вновь увидел слабого, потерянного мальчишку с большими испуганными глазами, на дне которых плескалась робкая надежда почувствовать себя необходимым.
И он чувствовал, только не в полную силу. Так, словно эта жизнь не принадлежала ему. Словно ему была уготована иная судьба — более яркая, более… насыщенная. Но он упрямо продолжал следовать по тому пути, по которому его с самого детства вела королева. По правильному пути. По какому его ни за что не повела бы родная мать.
Старший принц не противился. Никогда. Ни разу. Чувствуя себя несколько обязанным за
