даст ли мне этот засланец с пистолетом позвонить? Вряд ли… А если я не придумаю, как от него отбрехаться? Этот с пистолетом убьет меня, потом примется за Романа, чьим братом Кир по легенде являлся?
Я глядела на преступника круглыми от ужаса глазами, едва дыша. Ну и кашу же ты тут заварил, Идеал… Что же мне делать?!
Внезапно в дверь со стороны улицы кто-то гулко толкнулся. Я вздрогнула, переводя взгляд с Алекса на дверь, и обратно. Тот спрятал оружие, и мирно облокотился о стену, не сводя с меня глаз.
Тяжелая подъездная дверь распахнулась, являя моему вниманию противную бабку – соседку с нижнего этажа, от которой за все время проживания здесь не услышала ни одного приветливого слова. Но по выражению далеко не старческих глаз и по тому, как старушка хитро мне подмигнула, я быстро догадалась, что что-то тут не так.
Алекс потеснился к стене, пропуская соседку, та шагнула в мою сторону, и развернулась к вооруженному засланцу, загораживая меня своей спиной. В последний момент у меня промелькнула мысль о том, что обычно старушки по ночам дома сидят, а не шастают по темным дворам с сомнительными целями. Да и знакомая мне бабуля была знакома только лицом, а вот ее мгновенно расширившаяся спина…
– Шел бы ты отсюда, паренек, подобру-поздорову. – Проскрипела бабулька ровным голосом Безликого. Я, выглянув из-за его плеча, пронаблюдала, как вытянулось лицо засланца и не удержалась от злорадной усмешки. Тот снова потянулся за пазуху.
– Он вооружен! – Предупредила я своего защитника, на что тот лишь снисходительно улыбнулся, в следующую секунду схватив противника за горло.
Безликий не успел среагировать на мое предупреждение, как не успел и Алекс что-либо сделать, когда стремительная волна черного пламени вдруг окутала несчастного с головы до ног. Я вскрикнула, отшатнувшись, Безликий по-кошачьи отпрыгнул от живого факела, в долю секунды оказавшись рядом со мной. Он поглядел на свою ладонь, ту, что еще недавно сжимала шею засланца. На ней не было никаких признаков соприкосновения с огнем. Она была абсолютно невредимой.
Мы оба уставились на трескучий столб тёмного пламени, не дававшего ни малейших отблесков света. Мое сердце тревожно-восторженно билось и тяжело стучало о грудную клетку. Я неуверенно разглядывала огонь, и практически скрытую в нем мужскую фигуру, спрашивая себя, жаль мне этого человека или нет, и не находя точного ответа.
Но вот еще секунда, и огонь схлынул, будто и не бывало, оставив после себя лишь сильный запах палёных волос и… Алекса. Живого, здорового, но сильно закопчённого, лысого и …. Абсолютно голого. Оружия при нем также больше не наблюдалось. Мы с Безликим, шокировано глядя на это копчёное лысое недоразумение, не сговариваясь, одновременно хрюкнули от смеха.
Тот, тоже явно в шоке от произошедшего, не сразу понял, что все еще жив и здоров. Он огляделся вокруг с совершенно безумным выражением, потом ощупал себя дрожащими черными пальцами, вздрогнул, внезапно ощутив отсутствие одежды, и, не оглядываясь, резко кинулся к выходу.
Мы обидно заржали в полный голос вслед этому паленому неудачнику.
Отсмеявшись, я обернулась к Безликому, задыхаясь от восторга и облегчения.
– Спасибо!
Тот кивнул, всё еще улыбаясь.
– Я заметил этого человека, и его нечистые помыслы на выходе из парка, и оттого решил остаться. Я оказался прав. Но огонь, очевидно, был вызван не мной. Могу я предложить вам компанию до Белых Холмов?
Я с сожалением поглядела на протянутую в мою сторону ладонь, и вздохнула.
– Мне бы очень хотелось, но пока нет, я должна попрощаться с друзьями.
Безликий снова понятливо кивнул. – Тогда позвольте хотя бы проводить вас? – Предложил он. На этот раз я не смогла отказаться.
Вместе мы прошагали до метро, и, спустя полчаса оказались на месте у входа в офисное здание, где на третьем этаже в кафе меня должны были ждать.
Я распрощалась с Безликим, ибо во избежание лишних вопросов ему не стоило бы показываться никому на глаза, еще раз горячо его поблагодарила, и двинулась на свою последнюю встречу с друзьями.
35. Предательство
Под утро возвращаясь домой на такси, с глазами, полными непролитых слез, я перебирала в памяти все произошедшее, старясь запомнить каждую деталь: недоуменные и огорченные лица друзей, нескончаемый поток пролившихся на меня вопросов, надувные шарики с золотыми надписями, которые они принесли для меня, моккачино с коньяком в картонных стаканчиках, прощальные медовые пирожные с апельсиновой крошкой… Ирка взяла с собой на нашу встречу еще и Ромыча с Мишаней. Я была только за. Одна проблема, я так и не смогла толком объяснить им куда уезжаю, да они и не поверили до конца, что я еду навсегда, и что они больше никогда меня не увидят и не услышат, ведь позвонить им я тоже не смогу.
Возможно, в их мыслях представлялся некий срок типа год или максимум полтора, и я обязательно вернусь, ведь так не бывает, чтобы раз и навсегда сорваться с привычного места, бросив все и всех… Но я знала обратное, и поэтому, обнимая каждого на прощание, еле сдерживала слёзы. Особенно мне запомнились слова Романа, когда он протягивал мне их общий подарок – смешную керамическую кружку в виде сонной совы на память. Они знали, что большего я не приму. И его глаза при этом были не такие как у всех, более серьезные, что ли. Серьезнее даже чем обычно. И мне на секунду показалось, что он всё знает, или хотя бы о чём-то догадывается…
– Я уверен, – сказал он так тихо, что услышала только я одна, – что он сможет о тебе позаботиться там, как заботился обо мне здесь.
Я изумленно кивнула, не до конца понимая, о чем речь, глядя на него во все глаза не в силах вымолвить ни слова.
И Ромыч просто улыбнулся одними губами и добавил: – Я давно знаю, что Кир мне не брат. Но лучшего брата для себя я не мог бы и желать. Передавай ему привет, ладно?
Я снова кивнула и обняла его на прощание. Где-то рядом громко всхлипнула Ирка. Она подошла и взяла Ромыча за руку, и я уже знала наверняка, что все у них будет хорошо.
Мишаня почти все время держался молча и флегматично следил за происходящим, иногда сокрушенно качая головой, но перед тем, как я села в такси, обнял так, что я потеряла всякую возможность дышать.
– Я люблю вас, ребят, берегите себя. – Были мои последние слова. И я уехала, не оглядываясь. Пусть всё у них будет хорошо. Просто обязано быть.
В окно машины затарабанил дождь, и я улыбнулась сама себе. Город как будто тоже плакал, копируя мое настроение, поливая редкими крупными слезами мостовую и сонные, едва только начавшие зеленеть деревья. Но всё
