ценность, дети мои, – говорила она притихшим огромным мужчинам, которые стояли, склонив перед ней головы в уважении. – Цените и берегите их. Слушайте их души и учитесь понимать переменчивый человеческий нрав. Девушкам будет тяжело, и пройдет немало времени, прежде чем они смогут привыкнуть к новой жизни. Если они захотят вернуться в наш дом, чтобы отогреться или попросить совета, – не держите их у себя, а приводите к нам. Мы всегда и во всем поможем. Любите их, как можете любить только вы, и эта любовь вернется к вам втройне!
Защитники кивали и выглядели серьезными.
Для них это были не просто слова.
Они, как и девушки, вступали в новую жизнь, которую не знал никто из Защитников ранее.
Двое остались у берий на время, а мы с Инирой и еще одной невестой спустились вниз и подошли к своим Берам, чтобы последовать за ними в свои новые жилища.
Норд поднял меня на руки, не давая идти ногами, как бы я ни убеждала, что так будет лучше и скоро боль пройдет.
А Инира села в сани вместе с нашими псами, тихо благодарив Соранга, когда тот легко повез их за собой.
Я не смотрела на дорогу.
Не могла отвести взгляда от красивого мужественного лица моего мужа, в глазах которого сияло арктическое солнце ярче, чем на горизонте, отражая весь голубой лед.
– Не смотри так, Алу, иначе сдержать свое обещание и не касаться тебя мне будет очень тяжело, – улыбнулся Норд, и от меня не укрылась легкая и многоговорящая хрипотца в его голосе.
А мне хотелось целовать его.
Хотелось обнимать и показывать этими прикосновениями, в каком я восторге от того, что стала его женой.
Медведь это, конечно же, чувствовал и потому был доволен.
Через какое-то время Соранг остановился и махнул рукой в сторону, обращаясь ко мне:
– Нам туда.
Это означало, что мы дошли до той линии, где жили Защитники, и теперь вынуждены были разделиться.
– Я смогу иногда видеться с Инирой? – осторожно уточнила я, на что и Норд и Соранг кивнули без промедления:
– Без проблем. По меркам Берсерков мы – соседи. Поэтому можете ходить друг к другу в гости. Только в нашем сопровождении, потому что здесь обитает много медведей.
– Спасибо.
Я улыбнулась подруге, которая хоть и молчала, но в целом выглядела неплохо.
По крайней мере, она не боялась и смотрела на Соранга уверенно и спокойно, в отличие от медведя, который, кажется, постоянно отводил глаза и был очень смущен.
Вся надежда была на подругу, ее дружелюбие и доброе сердце.
Успокаивало только одно – Соранг ей не был противен, а значит, все еще могло пойти хорошо.
Я бы хотела сказать о своем горячем желании дружить семьями, но не решилась
Подумала, что в этой ситуации это будет лишним. Слишком рано говорить о подобном.
Я только помахала рукой подруге, когда Соранг свернул, а за ним и сани, где теперь Инира поехала одна, потому что все псы решили остаться с нами.
Как и Доча, которая все это время спокойно вышагивала рядом, видимо, смирившись с тем, что от этих больших мужчин теперь было никуда не деться. Самое главное, что она приняла их и даже брала еду, что лично мне говорило о многом.
Норд прошел еще немного вперед и как-то замедлил шаг, словно не был уверен в том, что следует идти дальше, а я заглянула в его красивое лицо, отмечая, что его выражение слегка изменилось, став растерянным.
– Алу, я должен кое-что сказать тебе.
Я быстро кивнула, превратившись в одно большое ухо и почему-то начав паниковать.
Что сейчас скажет мой муж?
Что я восьмая жена, но буду самой любимой?
Или что у него целый детский сад в придачу к гарему?
От этих шальных мыслей руки стали просто ледяными, а в голове стало пусто и больно.
Норд кашлянул и поставил меня на ноги, только не отпускал из своих рук, прижав в груди.
– Мой отец, Акман. Он не очень любит людей…
– Что значит «не любит»? – вдруг раздался бас, от которого я вздрогнула и обернулась, наблюдая за тем, как к нам идет еще один Берсерк – высокий, статный, с широченными плечами и мощным торсом. Но с белоснежными волосами и такой же седой бородой.
Его голубые глаза щурились и смотрели цепко и тяжело, но, как мне показалось, совсем не злобно.
К счастью, он не был настолько громогласным, как король, хотя своей статью и выправкой поражал воображение.
Сразу было видно, что он – солдат старой закалки, который не будет распускать нежности.
– Так и скажи, что твой отец людей ненавидит и считает, что в нашем мире им не место!
Сердце пропустило удар от этих слов, и я почему-то покраснела, словно мне было стыдно за то, что человек.
И Норд напрягся за моей спиной, обняв меня сильнее, явно давая понять отцу, что в обиду он меня не даст, что бы ни случилось дальше.
А отец приблизился к нам еще, встав на расстоянии вытянутой руки, и я ощущала горящей кожей, что он смотрит на меня сверху, рассматривая придирчиво и неторопливо.
– Но скажи еще и то, что человек человеку рознь. Как и среди нас – есть хорошие Беры и есть плохие. И ты не плохая, дочка.
От последней фразы я едва не всхлипнула, робко приподняв голову и заглянув в строгие, но добрые глаза отца Норда, а он вдруг кивнул:
– Я видел битву за невест. И видел, как она переживала за тебя, совершенно искренне. Думаю, точно бы поволокла тебе топор короля, если бы ты дал слабину и не устоял против противника.
– У меня был хороший боевой учитель, – улыбнулся Норд отцу облегченно и просветленно, а я так и не
