потерял смысл жизни, потерял ту, ради которой готов спуститься в самое пекло, ради которой готов отдать свое дыхание. Я потерял любимую…
Эмоции кружили во мне, ослепляли и одурманивали, превращая в монстра, жаждущего смерти. Смерти того, кто забрал ее у меня. Кто сделал так, чтобы Элис пожертвовала собой.
«Я убью тебя! Видят боги, я превращу тебя в кусок мяса, который даже уличная собака жрать не станет!»
Магия подпитывала, несясь по венам. Я неустанно черпал ее из своего резерва, увеличивая скорость бега. Мне не терпелось как можно скорее добраться до дома Хиона и насладиться его предсмертными хрипами. Больше не было того Лиена, который стоял на стороне справедливости и применял кулаки в самый последний момент. Больше не было того добродушного парня, не переносящего насилия и не переступающего черту закона.
«Теперь я другой…»
Не знаю, сколько бежал, дыхание срывалось на хрип, но я не останавливался, предчувствуя скорую расплату. Не думал, где искать ублюдочного сына маркиза, если его не окажется в доме родителей, потому что интуиция шептала, что он там. Там, под крылом своего отца и матери, радуется моей кончине.
– Ты все это начал… – сорвалось шипение с губ, – а я закончу!
Когда вдали показалось поместье маркиза Тан Фэрт, на улице уже полностью рассвело. Мое пламя так и продолжало облизывать кожу, распугивая тех, кто попадался на пути.
С легкостью перемахнув через забор, я устремился вперед, к парадному входу.
Внутри все вибрировало от предстоящего убийства, которое я желал всем своим окровавленным сердцем.
Встав перед резными двустворчатыми дверями, я потянул магию из груди, сотворяя огромных размеров боевой пульсар. Секунда, он сорвался с моих рук и влетел в деревянное полотно, разнося его в щепки.
Взгляду открылся богато обставленный холл, в который тут же выскочили слуги, смотря на меня как на создание бездны.
«Жизнь за жизнь! Ты заплатишь за то, что сотворил! И не жди пощады, мне терять нечего!»
Лиен
Смотрел затянутым яростью взглядом на магиан в форменных одеждах, на тут же появившихся стражей, замешкавшихся от моего вида, и искал глазами того, кого требовал сидящий внутри меня монстр.
– Хион! – рыкнул я, вновь призывая свою магию и по обеим от себя сторонам создавая две охваченные пламенем плети, одной из которых я показательно ударил в воздух.
От громкого щелчка присутствующие вздрогнули, а две служанки завизжали, кидаясь за спины стражников.
– Где Хион?! – повысил я голос, угрожающе переступая порог чужого дома.
Знал, чем мне это грозит. Знал, что на отце мои действия тоже отразятся, но ничего не мог с собой поделать. Я горел заживо от страданий, которые возникли из-за злодеяний ублюдочного сына маркиза.
– Успокойтесь, – один из стражей вышел вперед, выставляя руку и тем самым пытаясь вразумить меня. – Вам лучше уйти!
– Уйти? – из моей груди вырвался зловещий смех. – Сразу же, как только доберусь до Хиона!
Двое стражников, словно сговорившись, кинули в меня заклинанием, которое я с легкостью отбил, возводя перед собой огненную стену, отчего рядом стоящий шкаф вспыхнул, озаряя комнату.
– Черт! – ругнулся один из них. – Что вы делаете?! Покиньте этот дом! Немедленно!
В меня вновь полетели пульсары, усиленные порывами ветра, но и это не напугало. Правильно говорят, ярость придает сил. Так вот на данный момент я был непобедим, потому что столь плохая эмоция напитывала, становясь со мной единым целым.
Издав яростный рык, я щелкнул плетью в воздухе, опутывая сразу двух мужчин и с легкостью отшвыривая их в стену. Удар, стон боли и они закряхтели, пытаясь подняться на ноги. И вновь такое же действие и еще один стражник последовал за своими же, влетая в сервант и разбивая весь хрусталь вдребезги.
– Где Хион? – шипел я, медленно наступая на испуганную до жути служанку, руки которой ходили ходуном, а глаза напоминали блюдца.
– В-второй эт-таж, п-прав-вое к-крыло, – пролепетала она, шлепаясь задницей на пол и закрывая голову руками, будто я собирался ее ударить.
Стиснув зубы, взлетел стрелой по лестнице, мгновенно отыскивая верное направление, но проблема заключалась в том, что дверей там было три.
Не стал мелочиться, вышибая первую с ноги. От шума, которого я создал немало, с улицы донеслась тревожная сирена.
– Не поможет! – рыкнул раздраженно. – Я прикончу этого гаденыша прежде, чем приедет городская стража!
Одна дверь слетела с петель, и я вошел внутрь, выискивая взглядом того, чьей крови желал.
Никого… Вся мебель накрыта белой тканью…
Не стал медлить, устремляясь ко второй двери и поступая с ней так, же, как и с предыдущей. Замах, удар ногой и дверное полотно распахнулось, с громким стуком ударяясь о стену.
И здесь такая же история. Вся мебель накрыта.
Только повернулся, чтобы выйти в коридор, как краем глаза заметил смазанное движение, будто кто-то пробежал.
Мгновенно устремился следом, замечая сверкающего по лестнице пятками Хиона…
«А вот и ты!»
Плеть замахнулась в воздухе, со свистом устремляясь вперед, к намеченной цели.
От хлесткого удара, оставившего разрыв на одежде и окровавленную полосу на коже, Хион взвыл, теряя равновесие и скатываясь кубарем со ступеней.
– Господин! – кинулись к нему стражи.
– Отошли! – взревел я, снова замахиваясь и со всей дури ударяя ублюдка по спине…
Он завизжал, как свинья, а на его одежде проступил еще один алый след.
– Нет! – истерил он, пуская сопли пузырями и пытаясь отползти подальше. – Ты же умер! Умер!
– Заткнись! – заорал я, вновь замахиваясь и нанося удар. За ним еще один и еще…
Стражники кричали, пытались меня атаковать, но я находился в таком состоянии, что мне море было по колено. Никому не мог позволить спасти эту скулящую мерзость.
«Он заслужил! – я хлестал его беспощадно. Настолько сильно, что кровь стекала по моим плетям, разбрызгиваясь по округе. – Заслужил! Он забрал ее у меня! Лишил жизни! Лишил возможности дышать и смеяться!»
– Прекрати! – завизжал кто-то за моей спиной.
Не колеблясь, призвал огненную стену, прикрывая ей себя и не позволяя навредить, хладнокровно продолжая свое наказание дальше.
– Остановись! – и снова оглушительный женский визг, наполненный мольбами. – Ты убьешь его! Прошу тебя, остановись!
Но я не мог… Не мог остановиться, каждым ударом выражая всю свою боль, всю свою ярость, которая душила, разрывала изнутри и давала отчетливо понять, что мне нет смысла больше
