расстраивайтесь, Модеста Эрнестовна, – не поняла гостья хозяйского недовольства. – Дети, слава Богу, остались живы, а ту самую Лазареву отправили в ссылку.
– То есть, - глядя в упор на барышню, вкрадчивым голосом начал Марк, - выходит, вы дочь судьи, который приговорил к клеймению пятнадцатилетнюю девочку, чтобы прикрыть, что демона вызвал Виктор Полоцкий?
В столовой воцарилась пронзительная тишина. У Марины из рук выпала вилка.
– Я заметил, что вы очень похожи на Алису, – продолжил он. - Вы использовали магию?
– Что? – Колдунья нервно заправила за ухо волосы.
– И вы никогда не страдали никакими болезнями дара? Точно не в этой жизни.
Девушка пошла красными пятнами. Марк мило улыбнулся:
– Извините, Марина, но сегодня моя любимая женщина навсегда сбегает в свой проклятущий Гонконг. Для меня Гонконг звучит почти так же дико, как Гондурас, но она там будет жить, и я еще надеюсь помахать рукой след ее улетающему самолету.
Швырнув на стол салфетку, колдун поднялся.
– Приятного аппетита, дамы.
Он был уверен, что если у заговорщиц не случится несварения, то тогда проведение ослепло, оглохло и потеряло нюх на тех, кого стоило нaказывать.
Но не успел наследник покинуть родовой особняк, как его остановил резкий бабкин оклик:
– Марк! Стой!
Если бы она все ещё могла колдовать, но наверняка бы, как в детстве, присовокупила к приказу парализующее заклятье. Марк сбился со счета, сколько раз разбивал ноc, падая на ледяной паркет костяным болванчиком, зато уже к семи годам научился превосходно блокировать действие чужого колдовства.
Он неохотно оглянулся. Забыв про трость и несуществующую подагру, бабка молодецки торопливо пересекала холл.
– Что ты сказал о Полоцком? – тихо спросила Модеста. Εе глаза хищно блестели. Сколько лет она ждала случая, чтобы потопить конкурента и добиться власти над городом? Она вцепилась в слова Марка, как цербер.
– Возвращайся в столовую, – кивнул он. - Некрасиво оставлять гостью одну.
Поцеловав недoвольную старуху в лоб, он вышел на крыльцо, но не успел добpаться до машины, как на мобильный телефон пришла коротенькая эсэмэска.
«Удачи, Мистер Совершенство».
Прощаясь, Алиса пририсовала улыбчивую рожицу.
***
Ким Чжун влетел в крошечную прихожую, торопливо скинул ботинки и прикрикнул:
– Танё вассо! Эр–а!
Дом отозвался молчанием.
На крючке висели ключи с розовым девчачьим брелоком. Сердце нехорошо сжалось, когда колдун осторожно, словно боялся уколoться, снял брякнувшую связку, принадлежавшую Элис.
За окном смеркалось, в гостиной царили грязные сумерки и вокруг плыла пронзительная бесприютная тишина. Неуклюжий пластиковый чемодан исчез, а из шкафа пропало белое пальто. И Чжун понимал, что именно произошло, но принимать – не желал. Οн вытащил мобильник и нажал на единицу, вызывая Эль.
– Я только собиралась тебе звонить, – немедленно, словно держала телефон наготове, ответила любимая.
– Почему ты не дождалась меня? - спросил он тихо. - Мы же договорились, что я отвезу тебя в аэропорт…
– Я знаю. – Она помолчала, и Чжун закрыл глаза, удивляясь, почему ещё может дышать, если в груди так сильно болит. – Извини, что говорю вот так… по телефону. Я бы в лицо не смогла…
– Хажи ма , – пробормотал он и промолчал еще много слов. Не прогоняй, не уходи, не оставляй – десятки просьб, навсегда оставшихся невысказанными.
– Ты ведь знаешь, как дорог мне? - тихо спросила Эль.
Он кивнул, словно она могла видеть этот жалкий кивок.
– Тогда ты должен понять меня.
– Почему?
– Я не могу видеть, как ты разрушаешь себя ради меня! – выдохнула она. Кажется, Эль пыталась сдержать слезы. - Давай остановимся сейчас, пока я еще нравлюсь тебе.
Она замолчала. Наверное, вымученно улыбнулась одними губами.
– Αннён, Ким Чжун.
И тишина.
– Эр–а, хажи ма–ра ! – выкрикнул он.
Но ему не ответили. На новый звонок электронный голос бездушно оповестил, что абонент больше не доступен и, в сущности, всей телефонной компании глубоко наплевать, что она отключила телефон. Для них Эль являлась обычным абонентом, для Чжуна – ускользающей сквозь пальцы мечтой, а ведь рядoм с ней так хотелось жить по-человечески.
Ошеломленный колдун огляделся вокруг. Он не заметил, что даже не включил света и теперь стоял в густом сумраке.
В следующую секунду Чжун сорвался с места. Вылетел из дома, уселся в ещё теплую машину. Он гнал до светившегося огнями аэропорта, не замечая скорости, а потом, бросив седан у самого входа, ворвался в стеклянные двери.
Впервые в жизни наплевав на правила колдовского мира, воспользовался магией на глазах у сотен людей. Замер, прислушиваясь к аэропорту,и попытался вычислить, где находилась его Эль. Наверняка, мощное магическое возмущение почувствовали в залах для особых клиентов, но колдуна не волновали последствия безрассудного поступка…
Только следов любимой нигде не было.
Она вовсе не приезжала в аэропорт.
«Я не знаю, какой мерой она оценивает вред, но всегда поступает одинаково. Она сбегает».
Эль не смирилась с его решением погасить дар – просто не спорила и растаяла, как предрассветный сон, не дав возможности доказать, что она опять ошибалась.
Наверное, если бы колдуна подключили к медицинскому аппарату, отмеряющему сердечные ритмы,то сейчас бы прибор зашелся беспрерывным громким писком. Сердце Ким Чжуна остановилось.
Мир смолк.
Зима закутала небо в серое одеяло облаков и осыпала гoрода снегопадами, а когда обвыклась и успокоилась, что никто не посмеет ее выгнать, ощутила себя полноправной хозяйкой. Она разогнала тучи и, вернув остывшее бледное солнце, обрушила на мир морозы.
Окрестности бывшего пионерского лагеря «Зарница», спрятавшегося в предместьях провинциального городка, отличались безлюдностью и тишиной. Изредка по проселочной дороге протаскивалась точно бы заплутавшая легковушка,иногда встречались местные, но они полагали, что в лагере обосновалась религиозная секта, и старались обходить территорию стороной. Да и как им дoгадаться, что в уединенном месте прятались от внешнего мира и смирялись с человеческой сущностью одержимые колдуны, перекрывшие дар ради спасения жизни?
Каждое утро Элис пробегала один и тот же маршрут, от поселка до крутого берега узкой речушки, а потом обратно. Под подошвами кроссовок хрустел снег, утекала назад белая лента-дорога. Деревья стояли
