— Я не упустила смысл, — сообщила я ему.
Посмотрев на моё лицо, он подвинул меня ближе, притягивая своим светом. Я позволила ему, но мои глаза на мгновение закрылись, когда от его света боль накатила резкой вспышкой.
Если он и заметил, это не помешало ему ещё сильнее затащить меня под себя.
— Ты уверена? — пробормотал Ревик, крепче обхватывая пальцами моё тело. — Или мне надо ещё раз показать тебе… что к тому моменту я любил тебя уже несколько лет, жена. Или как я с ума сходил, бл*дь, скучая по тебе и понимая, как сильно я похерил всё между нами практически с самого начала.
Он опустил лицо, томительно целуя меня в губы, затем в подбородок. Он опускался поцелуями по шее, глубже запустил руки под рубашку, лаская мои рёбра, затем поясницу. Тепло исходило из его света, губ, пальцы и языка, чувственный и жидкий жар вплетался в мою грудь, вызывал ком в горле… сводил меня с ума.
Моя боль усилилась, глаза сами собой закрылись.
Мы ещё даже не дошли до самых тяжёлых вещей в нашем браке.
Мы даже близко не подошли к самым недавним вещам, которые были ещё свежими, о которых даже думать больно, а я уже пребывала в раздрае.
— Ты понимаешь, — тихо сказал Ревик. — Ты понимаешь лучше, чем притворялась, — потёршись щекой о мою щёку, он на мгновение сжал мои волосы в кулаке и выдохнул. — Gaos, Элли. Я чувствую разницу. Это сводит меня с ума, чёрт возьми… но нам надо это закончить.
Я напряглась в его объятиях, под его ладонями.
— Какую разницу? — резко переспросила я. — В смысле ты чувствешь разницу?
Он поднял голову, посмотрев на меня своими прозрачными, похожими на хрусталь глазами. Глядя на него, видя его угловатое лицо в тенях, я сглотнула.
Я постаралась смягчить тон, успокоить свой свет.
— Какую разницу ты чувствуешь? — спросила я тише.
— В тебе, — просто ответил Ревик. — Я чувствую разницу в тебе.
В глубинах его радужек мерцал свет.
— Ты начинаешь доверять мне, — он наклонился, томительно целуя в губы. Прежде чем я успела ответить, он издал тихий стон, снова целуя меня, запутываясь пальцами в моих волосах. — Ты начинаешь по-настоящему доверять мне, Элли. И это ужасает тебя до безумия. Ты делаешь всё возможное, чтобы убедить себя в том, что ты неправа. Что ты не можешь доверять мне. Что я вру тебе. Что я как-то манипулирую своими воспоминаниями.
После его слов воцарилась тишина.
Я просто лежала там, пока он покрывал поцелуями моё лицо, опускался вниз по моему горлу.
Я невольно задумывалась об этом.
Я не могла не обдумать его слова.
Ревик крепче обхватил меня руками, теснее прижимая к своему телу.
— Это работает? — спросила я.
Я почувствовала, как к лицу прилило тепло, когда я взглянула на него.
Я прикусила губу, подавляя резкий иррациональный страх от выражения его глаз, которые я видела в свете оплывшей свечи на каминной полке полуразрушенного дома, где мы спали. Я не помнила, когда он в последний раз смотрел на меня так.
А может, я не помнила, когда в последний раз позволяла себе по-настоящему заметить это.
— Это работает? — повторила я, сглотнув. — Я убеждаю себя?
Ревик улыбнулся, и то другое выражение ни на секунду не уходило из его глаз.
Он склонился ниже, поцеловав моё ухо, затем тихо забормотал, и его слова притягивали, уговаривали.
— Когда всё это закончится, — пробормотал он, — я буду делать с тобой очень плохие вещи, жена. Очень, очень плохие вещи… до тех пор, пока ты мне позволишь.
Он обхватил руками мою спину, стиснув пальцами мои плечи. Целуя меня в шею, он сжал объятия так крепко, что я едва могла дышать.
— И нет, жена, — сказал он с глубинным удовлетворением в голосе и с такой нежностью, что моя грудь заныла. — …Это них*я не работает.
— Какого чёрта вы двое делаете всю ночь, если поутру выглядите вот так? — она слегка усмехнулась, но я видела в её глазах неуверенность. — Вы оба выглядите дерьмово. Вы всю ночь в лесу практикуете mulei или что?
Искоса улыбнувшись Балидору, она стиснула его ладонь и пробормотала потише:
— …Мы все знаем, что вы не трахаетесь.
Подняв взгляд от маленького костра, где я наливала себе похожий на грязь кофе, который мы сумели сообразить из кофейных зёрен, найденных Врегом в Стамбуле, я невольно наградила её сердитым взглядом. Пока что я за четыре дня умудрилась не сказать ей ни слова, да и Балидору тоже, по сути.
До сего момента я также умудрялась не смотреть на неё, во всяком случае в упор.
Однако теперь я уставилась на неё прежде, чем успела себя остановить.
Я пыталась подобрать слова, подавить желание огрызнуться в ответ на её дерьмовую подколку и намёк, будто она что-то знает о нас с Ревиком или о нашем браке.
В итоге я стала сверлить сердитым взглядом кофейник, стиснув зубы.
Я продолжила наливать густую жидкость через импровизированный фильтр, сооружённый из тонкой ткани, которую я нашла в грузовике и постирала. Мне потребовалось несколько попыток, чтобы отфильтровать большую часть — во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы получить две чашки жидкости, более-менее напоминающей кофе.
Касс и Балидор сидели на обветшалом диване с разводами от воды, прямо перед входной дверью в дом почти без крыши, где мы провели ночь. Я примерно знала, где они спали — в одной из спален поменьше. К сожалению, я знала это потому, что той ночью просыпалась несколько раз и как минимум однажды слышала, что они занимались сексом.
Касс ничуть не стала тише по сравнению с тем, какой она была в колледже.
Подумав об этом теперь, я поморщилась и подула на свой кофе, чтобы остудить. Я старалась не смотреть на них обоих, пока они сидели на диване и разговаривали друг с другом, хотя я их не слышала.
В отличие от предыдущих дней, сегодня их почему-то было почти невозможно игнорировать.
В глубине души мне хотелось развязать с ней ссору.
А может, мне просто хотелось получить повод врезать ей по лицу.
Вспомнив, что Ревик сказал мне прошлой ночью — что часть меня противится этому, старается не доверять ему и отказывается видеть случившееся между нами в другом свете — я гадала, может, моя злость на Касс была тем же самым.
Если честно, сложно было переживать по этому поводу, даже если это правда.
Но я знала, что сосредоточиться на Касс — это простой способ продолжать злиться.
Я чувствовала уязвимость, которая скрывалась за этим. Я чувствовала едва маскируемое желание избежать этой чёртовой уязвимости и более интенсивных чувств, от которых я не могла отделаться после обрушения сети Дренгов. Сосредоточиться на Касс — это лёгкий способ прятаться за своими щитами, и я чувствовала, что в глубине души мне хочется этого.
Для какой-то части меня это казалось выживанием.
Я не могла быть настолько открытой теперь, когда мы сталкивались с подобными вещами. С тем, что Кали показала в своём видении. Я просто не могла провалиться во всё это, иначе буду бесполезна для них.
Краем глаза я видела, как Балидор поцеловал Касс в щёку, затем наклонился ближе к ней и тихо заговорил ей на ухо. Видя серьёзность в его глазах, смешавшуюся с более мягкой эмоцией, когда он заправил прядь её волос за ухо, я нахмурилась.
Она держала тарелку на коленях, ковыряя вилкой порошковый омлет, кусочек протеинового батончика и ломтики яблок.
Я видела, что Балидор принёс это ей и только потом взял еду себе.
Мне хотелось бы просто проигнорировать их.
Мне хотелось бы хотя бы считать их жалкими или смешными… но почему-то мне это просто не удавалось.
Похоже, в этот раз Касс заметила мой пристальный взгляд. Я почувствовала, что она смотрит на меня в ответ, и когда я нечаянно встретилась с ней глазами, она робко улыбнулась мне. Должно быть, она что-то заметила в моем взгляде, потому что я увидела, как она силится сохранить эту улыбку, а в её выражении проскакивает сомнение, страх и, возможно, смущение.
