человека, который ее спас.
И Вельмина подвинулась к стенке. Повернулась на бок, спиной к Итану, почти влипла в сруб — лишь бы только расстояние между ними осталось побольше. Ей казалось, что, если он ее обнимет, снова будет нечем дышать, а сердце подскочит к горлу.
Доски скрипнули под тяжестью короля-дракона.
Вельмина затаила дыхание.
Но Итан внезапно решил проявить деликатность: он тоже повернулся к ней спиной. И получилось так, что Вельмина просто грелась в тепле его большого тела. А потом она услышала его тихий голос.
— Я вот что тебе скажу. Понимаю, что это тяжело, но… Надо все, что случилось, просто оставить позади и идти вперед. Жизнь на этом не заканчивается.
— Зачем идти? — шепотом ответила Вельмина, — у меня не осталось ничего. Даже меня самой уже не осталось.
- Глупости. Ты — это все та же ты. Ничего не изменилось. И я сделаю все, чтобы ты снова была счастлива.
Вельмина сжалась.
— Ты… ты что, хочешь… быть со мной?
— Почему нет?
— Я же… они…
— Но ты — это все та же ты, Вельмина. И, знаешь, я доверяю себе. Потому что я никогда — слышишь? — никогда не превращался в дракона без катализатора. Это был первый раз… когда мне сказали, что с тобой сделали. Ты понимаешь, что это значит?
Она понимала. Но все равно ничего не могла сделать ни с собой, ни с грустными мыслями, которые разбредались в разные стороны.
— Что, если я никогда не смогу дать тебе того, что ты хочешь? — только и спросила она.
— Ничего, я терпеливый, подожду, — ответил король-дракон.
И зевнул. Пробормотал:
— Как-то неудобно спать на боку. Давай-ка я лягу на спину, а ты положишь голову мне на руку. Так будет удобнее.
Сказано это было так обыденно, и так мирно, что Вельмина не стала возражать. И действительно, так оказалось удобнее. Она даже осмелела и вытянула руку поперек Итана, а он просто лежал на спине и не делал никаких попыток ее обнять. Под щекой Вельмины была твердая рука Итана, а еще… ее окутали сонное, уютное тепло, и тишина, и запах дыма. Уже засыпая, Вельмина подумала, что Итан очень хорошо отстирал одежду. От него не пахло кровью. Только солнечным теплом и лесной свежестью — если, конечно, солнце вообще может иметь запах.
***
На следующий день они оказались у болота. Даже у Вельмины не осталось сомнений в том, что это именно болото: блеклая растительность, ярко-зеленые пушистые кочки и ряды высоких пней. Итан подумал-подумал, и отправился делать им шесты: срезал два молодых деревца на границе топи, обрезал ветки.
— Мы никогда не переходили болота, — заметила Вельмина, — ты ведь тоже впервые его видишь?
— Раньше я видел его только с высоты драконьего полета.
- Откуда ты тогда знаешь про шесты?
— Вельмина, — он блеснул улыбкой, — все-таки я читал книги. А ещё — время от времени — Лессия устраивала королевскую охоту. В общем, я немного знаю о болотах… И, думаю, мы его перейдем. Только не делай резких движений, поняла? И держись за мной, желательно, шаг в шаг.
И конечно же, башмаки промокли почти мгновенно. Ледяная жижа просочилась сквозь швы, холод лизнул ступни и побежал вверх, по щиколоткам.
Кряхтя и вздыхая, Вельмина с трудом поднимала шест — буквально через десяток шагов он уже стал казаться ей тяжелым — тыкала в напитанную водой почву, поднимала, и снова тыкала. Идти след в след все-таки не получалось.
Итан бодро шагал чуть впереди, нес вещи, которые они все-таки прихватили из домика, и, чтобы разбить молчание, рассказывал забавные случаи из жизни при дворе королевы Лессии. Вельмина слушала в пол-уха. Слишком много усилий уходило на проверку почвы, а ноги замерзли так, что она почти перестала их чувствовать.
— Что мы будем делать в Кентейте? — спросила она, — у нас не осталось драгоценностей. У нас нет жилья.
— У нас остались только мы сами, — подтвердил Итан, — я думал над этим. Если не получится заработать столько, чтобы ты не нуждалась, то сможешь меня продать. Местному королю.
— Продать? — она не поверила своим ушам.
— Почему нет? Дракон будет стоить дорого, очень дорого. И всегда будут желающие его купить. Всем очень хочется иметь своего дракона, если самим не получается таковым стать.
— Ты готов потерять свободу?
— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, со мной или нет, не имеет значения.
— Мне не будет хорошо, если ты снова станешь рабом, — проговорила Вельмина и замолчала.
Еще некоторое время они брели среди ряски, кочек и давно мертвых деревьев. А потом неподалеку замаячил сухой пригорок, знаменующий конец болота. И высокие сосны, и буйная зелень.
— Маленькое болотце оказалось, — прокомментировал Итан, не оборачиваясь, — нам снова повезло.
И зашагал быстрее, как будто совершенно о ней позабыл.
Вельмина хотела его позвать, попросить, чтобы подождал, но передумала. Она слишком устала, чтобы думать вообще — мысли путались. Что ж, все очевидно. Она — мусор. И она ему не нужна. Кому вообще может быть интересна такая, как Вельмина? Ρазве что матросам в порту.
Она шмыгнула носом, сглотнула набежавшие слезы. Ей плохо, очень плохо. Тело болит, усталость давит. Каждый вдох отдается болью в груди. В легкие словно углей насыпали. Шест… стал неподъемным. Она разжала пальцы, выпуская его из рук. Уж как-нибудь дойдет, след в след, как там Итан сказал?
Она прищурилась, высматривая вмятины, оставленные в мягкой почве. Итан маячил впереди, в пяти шагах — он не торопился, выверяя каждое движение. Такой высокий, широкоплечий, красивый… не для нее, это точно. Будет особенно весело, если она забеременела после всего этого. То-то будет забавно.
Вельмина сделала ещё один осторожный шаг, как ей казалось, в след Итана. И провалилась, не успев и пискнуть. Сразу по пояс. Ледяная топь охватила ее, сжимая, стискивая в костлявых лапах…
«Может быть, так даже лучше?» — мелькнула, словно проблеск молнии, мысль.
Слабой быть очень легко и спокойно. Надо просто перестать бороться, и тогда темные лошади в тумане станут просто тьмой. Вельмина задрала голову и посмотрела на бездонное голубое небо. Красота, какая спокойная и вечная красота…
— Вельмина! — рев, полный бешенства, — ты что творишь?!
Он вцепился в нее так, что мог бы и руки оторвать. Вельмина даже не сразу сообразила, как
