хочет остаться рядом с ним – придется перешагнуть через себя. Другого пути у них нет.
– Готова?
– Да.
Голос ее звучал спокойно и уверенно.
Дорога по так хорошо уже изученному ей маршруту заняла отчего-то совсем немного времени. Куда меньше, чем раньше. Или ей показалось? Наверное. Зеленые отсветы восходящей Ионы превращали зимний лес в какое-то сказочное шоу со спецэффектами. И почему она раньше не видела этого? Ах, да, каждый выход к родовому камню медведей был подвигом. Умирающие дети, время, ускользавшее, как вода сквозь пальцы. Впервые они просто шли, размышляя каждый о чем-то своем.
Последние шаги перед главной развязкой.
Отчего же ей снова стало так тревожно?
Быстро скинула верхнюю одежду и обувь – раздеться догола ей Влад не позволил. Слишком холодно даже до медведей. И пол каменный.
Словно голый лед, Настя мгновенно окоченела даже в теплых шерстяных носках.
Взошедшая стремительно Иона, заливающая зеленым светом лес и часовню. Огоньки, наполняющие пространство древнего сооружения. Настя совершенно их не ощущала. Никаких покусываний или даже щекотки. Она просто прошла сквозь них к большому гладкому камню с выдавленным на нем следом огромного медведя.
Влад шел рядом. Встал сзади нее, не касаясь. Тихо вздохнул и повторил те слова, которые Настя давно крутила в своей голове.
– Хочешь ли медведем быть, прежнюю судьбу забыть? Хочешь в древний род войти, сущность зверя обрести?
– Да!
Сердце у нее колотилось неистово где-то в горле, руки тряслись, дыхание сбивалось. Она оглянулась на мужа полными паники глазами.
– Не бойся, просто приложи ладонь к следу. Времени совсем немного, Асенька.
Камень был холодный. Настолько холодный, что у нее мгновенно онемели пальцы. Она ждала чуда, наверное, волны тепла, искр, какого-то света, но секунда текла за секундой, и ничего не менялось. Настя ощущала себя Настей, и ни кем иным. Кажется, тогда, с Ванькой, все было совершенно иначе.
– Влад?
– Не понимаю.
Он подошел к ней, обнял за дрожащие плечи, накрыл ее пальцы своей большой ладонью, плотнее прижимая к камню. Почти уже до боли.
И ничего не происходило.
Сколько они так просидели, оцепенев от навалившегося на них понимания? Насте казалось – вечность. Хотя она точно знала, что Иона находилась в зените лишь четверть часа. Она плакала, тихо и безнадежно. Было дико холодно, слезы на щеках застывали и царапались.
– Наверное, камень сломался? – всхлипнула Настя.
– Невозможно.
– Слишком много превращений в последнее время? Ему надо восстановить свой резерв?
– Нет. Это не так.
– Тогда почему? Почему, Влад?
– Я не знаю, – его слова, словно камни, падали, все больше прибивая Настю к земле. – Надо одеться, Асенька. Больше нам тут делать нечего.
– Почему? – закричала она как птица. – За что? Я не достойна войти в медвежий род, да? Дети достойны, а я нет?
– Тш-ш-ш, не плачь, – он обхватил ее своими лапами, обвил будто коконом, баюкая, успокаивая, нежно гладя по волосам. – Это неважно, Асенька. Совершенно неважно.
– Как это не важно? – заскулила она. – Я теперь чужачка здесь. Год контракта пройдет – и мне уходить, да, Влад? Уходить? Ты вычеркнешь меня из своей жизни навсегда?
– Ну конечно нет, маленькая. Медведица ты или человек, я все равно люблю тебя, солнышко. И буду любить.
– Повтори! – встрепенулась она в его руках.
– Люблю. Тебя.
– И не бросишь?
– Глупенькая. Откуда мысли такие? Как можно от тебя отказаться? Только если сама убежишь.
– А дети? Я ведь теперь не смогу родить тебе медвежонка.
– Ничего, – Влад поднялся, не выпуская ее – такую маленькую, такую хрупкую из рук. Ему казалось, что она вся рассыплется осколками, если он хоть на мгновение ее отпустит. – У нас с тобой уже есть целых трое. Вот и достаточно.
Он не стал напоминать ей, что сама Ася детей не хотела, слишком больно. Даже думать об этом сейчас было больно.
Настя молчала. Плакала опять. Оделась машинально, залезла в свой транспорт.
И все думала: а не потому ли не вышло ничего, что она была неискренней? Может, недостаточно сильно хотела? Может – надо было умереть, чтобы сработало?
– Влад…
– Нет, – он словно прочитал ее мысли. – Бесполезно. Если камень не принял – то не примет уже никогда. Повторять бесполезно.
– А если меня… ну… убить? Вены там перерезать и притащить умирающую?
– Сдурела? Даже не думай. Тут все работает точно не так.
– А что нам теперь делать?
– Жить, – твердо ответил медведь. – Любить. Растить детей. Я тебя не отпущу, даже не мечтай. Что-нибудь придумаем, Асенька.
И улыбнулся ей тепло и мягко. Так… по-Беринговски. Эту улыбку она уже видела не раз – сначала в доме матери, потом – в их собственном доме. Есть ли у нее основания не доверять своему мужу?
Ни малейших.
Ночь была очень тихой, бесшумной. Словно весь мир вокруг завалило снегом, застыло все вокруг. Даже часы будто бы тише и медленнее отстукивали маятником ход вечного времени.
Настя вошла в дом первой, зачем-то на цыпочках. Включила маленький светильник в столовой, дошла до чайника, тоже включила. Ей хотелось согреться, заполняя теплом внутреннюю свою пустоту. Девушка прекрасно знала, что дрожит она не от зимнего холода.
Печка еще догорала, едва слышно потрескивая.
Беринг задержался во дворе. А Настя пыталась заставить себя хоть о чем-то подумать. Бесполезно: пустота и холод, наполнившие ее, отсекли все мысли, все вопросы. Как быть? Что делать? Да какая теперь разница?
Он появился, как всегда, абсолютно беззвучно. Теплые руки сзади обняли, притягивая и согревая.
– Знаешь, о чем я думаю… У нас ведь с тобой не было еще ничего. Совершенно.
Настя полностью утонула в нем, в его объятиях, в его запахе, в горячем дыхании, вызывающем горячие волны, бегущие по плечам. Он уткнулся носом в ее волосы, шумно вдыхая. Она очень любила его этот жест. Потерлась затылком о шершавую щеку, грея холодные пальцы о кольцо его рук.
– О чем ты, медведь?
Быстро и щекотно поцеловав где-то за ухом, Влад развернул Настю в своих руках, вглядываясь в ее лицо так серьезно, словно ища ответы на сложные их вопросы.
– Скажите, Анастасия Андреевна, согласны ли вы стать моей женой?
Ноги у Аси неожиданно подкосились, колени стали ватными. Она едва не выскользнула из мужских рук, стремительно устремляясь куда-то вниз…
– Что? Влад?!
– Тш–ш-ш. Ну куда ты сбегаешь? Я ведь не делал тебе предложения, не просил твоей руки, верно? Вот, исправляюсь.
Крепко держа ее одной рукой где-то под грудью, словно Настя и в самом деле собиралась тут падать, Влад протянул ей коробочку. Маленькую, просто картонную.
– Открой. Я
