появляться глубокие ямочки.
— Вы один из учеников Наинлара? — спросила Цефея, стараясь начать разговор.
— Нет. Я, скорее, его удачное изобретение. — Мужчина неловко повел плечами и, чуть поколебавшись, повернулся к Хранящей спиной.
— Вот как поступают Перворожденные со своими рабами, госпожа… — произнес он, позволяя Цефее разглядеть ужасную конструкцию, прикрывающую его позвоночник.
Цефея в ужасе отшатнулась и, едва сдержав крик, прижала руку ко рту. Скрип стальных игл о плоть и кожу вводил в оцепенение. Каждый отдел искусственного хребта был искусно выточен из серебристого металла и до блеска отполирован умелым мастером. Механизм, в которые были собраны все составляющие части, надежно прикреплялся к костям и телу посредством игл, шпилек, болтов и стальных нитей. Части механизма, торчащие из живой плоти человека, иногда смещались, тем самым причиняя нестерпимую боль мужчине и Хранящая видела, как его мышцы периодически напрягаются, борясь с болью.
— Кто вы? — спросила Цефея, с трудом заставив отвести взгляд от механизма.
Мужчина набросил плащ на плечи.
— Мое имя Мирак. Я отверженный. — Негромко отозвался он. — Для служения меня избрала богиня мудрости Метида. Она же даровала мне все знания этого мира. Как показала жизнь: я плохой воин, но вполне сносный историк. Должно быть поэтому я так легко угодил в рабство. — Мирак положил флейту в карман широких штанов. — Меня насильно опаивали интаммом несколько лет, принуждали к безвольному служению господину, купившему меня на рынке Сохт-Росса. И я верно исполнял роль раба. В какой-то день мои силы Хранящего стали исчезать. Должно быть благодаря этому я смог одолеть действие зелья. Тогда, поверив в свои силы, я принял решение бежать, но мне не повезло. Во время побега меня столкнули с крепостной стены и я сломал спину. Обездвиженный и безмолвный я лежал в горячих песках под Парией и наблюдал за слетающимися ко мне стервятниками. Раз от раза они хватали меня за тело, желая скорее насытиться моей плотью и я мог отгонять их только стоном или слабым криком. Но даже тогда, едва находя в себе силы сопротивляться смерти, я верил в своего Перворожденного и продолжал молиться ей. Молитвы были услышаны?.. Или, может, просто Наинлар оказался у стен Парии случайно?.. Но звездочет нашел меня. К счастью, в те годы он увлекался не только звездами, но и гномьими изобретениями. Я стал его попыткой изучить возможности механизмов, если их вживить в человека. Он нашел костоправа и лекаря, разработал этот хребет и заказал его изготовление у лучших кузнецов Хильмарии. Он выходил меня, заново научил ходить, двигаться и говорить. Я помогаю его изысканиям, он — учит играть меня на флейте. Однако я утратил возможность жить прежней жизнью… Стальные тиски давят мое тело и растирают в пыль мою душу. Метида окончательно отвернулась от меня в час, когда мой позвоночник был восстановлен стальными иглами и шипами, я перестал ощущать ее. Тогда я принял решение более не обращаться к крови Перворожденного и она обратилась во мне ядом. Я не слышу голосов и музыки Айры, но ощущаю жгучую боль и ненависть своего Перворожденного. Все, что спасает меня от смыкающейся вокруг тьмы — это навеки запомненная мной мелодия этого мира, которую я играю для себя день ото дня, надеясь сохранить свой разум от обмана миражей. Ведь я слышу проклятия и угрозы, я чувствую пристальный взгляд, я ощущаю гнев…
Мирак протянул руку и на его ладонь опустилась несколько хлопьев снега. Он разглядывал их как младенец и долгое время молчал.
— Я не способен ощутить иную боль… не знаю холода и тепла. Мне неизвестна нежность прикосновений, я не насыщаюсь ни вином, ни едой… Я нахожусь в тишине чувств. Будто бы я оглох…
— Вы не искали путь к Метиде? — Чуть слышно спросила Цефея и Мирак вздрогнул, будто тревожимый криком.
— Зачем, сирра? Хранящего знания Метиды по имени Мирак больше нет. Он умер в горячих песках под Парией. Осталось его изувеченное тело, и кто-то новый заперт в нем… Я думаю, что Перворожденные мстят Хранящим за отказ от их силы. Это связано с тем, что Хранящие, не умирая, но становясь отверженными, в сущности — воруют могущество Перворожденного на ту долю силы, которая была передана их избранникам. Поэтому, пока я жив — Метида слабее на крупицу той силы, что я держу при себе. И она недоступна для нее. Возвратить ее она сможет только после моей смерти. Знайте, Цефея, что для Перворожденных Хранящие ценны лишь до той поры, пока в их силах удерживать голоса и сражаться ими за правду своего Перворожденного. Если Хранящий не способен исполнять свое предназначение — Перворожденный заинтересован в его смерти и прикладывает к этому массу усилий. Я ощущаю постоянный страх, он душит меня ночами… Но у меня осталась память и способность мечтать. И в своих мечтах я свободен…я свободнее, чем многие из Хранящих.
Он судорожно передернулся и поднял глаза на Цефею.
— Я предполагал, что Рагнарек выберет себе Хранящую подобную вам. — Признался отверженный. — Это было самым верным выбором… Перед вашим визитом Наинлар предупреждал меня о том, что вы ищите нечто особенное на небесном куполе. Вы отыскали нужное вам явление? Я надеялся, что вы обратитесь ко мне за помощью, ведь я все еще помню многие легенды… Есть ли у вас вопросы к тому, кто когда-то владел всеми знаниями этого мира?
— Создатель не зря помог нам встретиться. — Сказала Хранящая с некоторым облегчением. — Может, вы знаете что-нибудь об Этамин? Это самая яркая звезда в созвездии дракона. Она появлялась в 1098 году…
Глаза Мирака скользнули по юному лицу девушки, затем на пики гор и выше — куда-то в серое небо и за облака. Он бормотал: «Этамин… Эта-мин…», будто бы пробуя имя на вкус и задумчиво перебирал пальцами в кармане флейту.
— Глаз дракона? Да, Наинлар приходил ко мне когда-то с этой звездой. Он был впечатлен ее появлением. Оно весьма красиво и необычно даже для Айры. — Вспомнил Мирак. — Но ведь это не просто дракон. Это страж Татериса.
— Наинлар говорил мне, что это Анн’ Сатиран. — Кивнула Цефея. — Но как он связан с Этамин? Неужели он ее Перворожденный?
Мирак покачал головой.
— Анн’ Сатиран никогда не был Перворожденным. Это созданное существо, которое пользовалось особым расположением Создателя.
— Но кто же тогда Этамин? — вновь спросила Цефея.
— Вам известно, происходит с душами тех, кто умер в Айре? — неожиданно спросил Мирак и Цефея, никогда не задававшаяся этим вопросом, призналась, что ей ничего неизвестно о судьбе этих душ. — Тогда, может, вы знаете, что произошло с душой
