Серафим - Оливия Вильденштейн

– Одна душа сумела вырваться из своего сосуда, вернуть себе человеческую форму и освободить других. К тому времени, как мы обнаружили брешь, он в одиночку выпустил более пятидесяти душ, которые распространили дым покаяния по всей крепости. – Он вздрогнул. – Именно вопли двух наших товарищей-стражников, которые погибли от дыма, насторожили остальных. Я влетел внутрь крепости и закрыл шлюз, единственную точку входа. Там нет окон. И дверей тоже. Только стеклянная витрина с душами.

– Я думала, там костер…

– Раньше был, но наши предки нашли способ сдерживать его и откачивать дым, – объяснил Ашер, хотя казалось, что он находится в другом мире… снова в той крепости. – Ворвавшись туда, я заставлял себя дышать как можно реже, не из-за испарений, а потому что, как только шлюз закрывается, подача воздуха уменьшается. Я бы не умер, но если бы потерял сознание, от меня было бы мало толку.

– Поскольку грешил я немного, мои самые мрачные воспоминания не изнуряли меня. Чего нельзя сказать о моих товарищах-стражниках. Один из них разодрал себе лицо и потерял сознание от боли. Другая атаковала меня огнем. Ее разум настолько помутился, что она не могла прицелиться, и мне удалось вырубить ее на достаточно долгое время, чтобы обнаружить грешника у источника хаоса. Другие души к тому времени вернули себе прежние телесные оболочки или их подобие. – Пламя зашипело на его пальцах и впилось в палочку для еды.

Я накрыла его пламя ладонью, пока никто не заметил. Дым просачивался сквозь мои сжатые пальцы, кожу жгло, но я не отняла руку. Ашер дернулся. Он уронил обугленную палочку, которая с грохотом ударилась о барную стойку, затем перевернул мою ладонь и провел большим пальцем по пузырящейся плоти, бормоча что-то себе под нос. Новое пламя лизнуло его пальцы, которыми он провел по волдырям, пока кожа не порозовела и не разгладилась.

– Прости, – пробормотал он, поглаживая центр моей ладони своим теперь уже потухшим большим пальцем. – Мне так жаль, Селеста.

Я накрыла его руку своей.

– Это я заставила тебя снова пережить тот кошмар.

Его кадык дернулся.

– Последний вопрос, и мы никогда больше не будем об этом говорить, но как долго ты оставался взаперти?

Его взгляд встретился с моим.

– Два дня. Мне потребовалось два дня, чтобы собрать души. Два дня, в течение которых пришлось неоднократно вырубать двух стражников, чтобы они не поранились и не попытались открыть шлюз. Два дня выжигания плоти и копания в грудных клетках, чтобы извлечь души.

Ужас его задачи заставил меня крепче сжать его руку.

– Будь я тогда малахимом. – Из его легких вырвался хриплый вздох. – Я мог бы просто выманить их души, не калеча тела.

Я погладила его костяшки пальцев.

– До сих пор иногда чувствую их запах – горелой плоти, горького дыма, зловонного воздуха. – Его ноздри раздувались. Ашер тряхнул головой, будто пытаясь выкорчевать отвратительное воспоминание, а затем его кулак ослаб. – Как только я собрал души и разблокировал шлюз, тотчас попросил о переводе и с тех пор не возвращался в Абаддон. – Его пальцы раздвинули мои, а затем деликатно обхватили их. – Что за свидание я устроил. – Он изобразил крошечную улыбку. – Потчую тебя кошмарными историями о своем восхождении к власти.

– Я благодарна, что ты мне рассказал. – Я завернула обугленные палочки в салфетку, чтобы их почерневшие останки не вызвали удивления, и попросила еще одну пару.

Затем принесли нашу еду.

Одна из рук Ашера оставалась на моем теле на протяжении всей трапезы. Сначала он держал мою ладонь под барной стойкой, потом поиграл с кончиками волос и, наконец, провел по моему обнаженному бедру.

Он наклонился ко мне и голосом, от которого у меня по шее пробежала дрожь, спросил:

– Ты достаточно наелась?

Я нахмурилась.

– Планировал заказать что-то еще?

– Нет. – Хотя его рука не гладила бедро, но пальцы крепко обхватывали мою ногу. – Планировал заплатить и отвезти тебя домой.

Сердце забилось со скоростью миллион узлов в секунду, и я прошептала:

– Отвези меня домой.

Хотя он и отдал деньги бездомному, из кармана брюк Ашер достал тонкий кошелек. Не уверена, сколько стоил ужин, но сомневаюсь, что сумма близка к той, которую он оставил.

Он встал и отодвинул мой стул.

– Земля или воздух?

Мое сердце замерло, но не от страха – то есть я все еще не люблю болтаться в пустоте, хотя и доверяю архангелу свою жизнь, – а потому что он предоставил мне выбор, и именно по этой причине я ответила:

– Давай полетаем, золотой мальчик.

– Я бы предпочел, чтобы ты не называла меня мальчиком, Селеста, хотя это на ступень выше неоновой свиньи.

– Неоновой свиньи? Я бы никогда… Ох… – Воспоминание о светящейся крылатой свинье в качестве его чучела заставило меня закусить губу. – Прости.

– Могло быть и хуже.

– Как?

– Ты могла вообще обо мне не думать.

Мои губы изогнулись в улыбке, но она исчезла с лица, когда Ашер без предупреждения подхватил меня на руки, осыпал нас ангельской пылью и взмыл в небо.

– Меня сейчас стошнит. – Я прижалась лицом к белой рубашке Ашера, маленькие пуговицы отпечатались у меня на лбу. – Мне бы хотелось, чтобы здесь были ограничения скорости.

Смешок отозвался в его груди.

– Если подумать, то я лечу не на полную мощь.

– Ты шутишь? – Я отпрянула назад, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ты же не считаешь нашу крейсерскую скорость медленной?

– Сама по себе она не медленная, но я могу лететь гораздо быстрее.

– Надеюсь, я никогда не узнаю, что такое полная мощь.

Он усмехнулся.

– На полной скорости мы бы достигли Калифорнии за… – Его игривость угасла, когда взгляд остановился на чем-то под нами.

Я повернула голову и тут же пожалела об этом. Каждый кусочек сашими подплыл к горлу. Стиснув зубы, я заставила сырую рыбу опуститься обратно, когда заметила на своем балконе женщину с блестящими крыльями.

– Иш Элиза. – Тон Ашера прозвучал дружелюбно, но резко.

Рот ишима с лавандовыми перьями скривился, когда мы спустились ниже.

– Прости, что я появилась так поздно и прервала твой вечер, Сераф, – она бросила на меня взгляд, такой же ледяной, как кончики ее крыльев, – но в Элизиуме возникла ситуация, требующая твоего присутствия.

– Что за ситуация? – Ашер осторожно опустил меня, и, хотя и убрал руки с моего тела, он все еще прижимался к моей спине.

– Та, что требует голосования, – загадочно ответила она.

– И мне необходимо проголосовать прямо сейчас?

Ее лицо напряглось, как и