уже находившихся ниже по склону, вылетел второй сгусток, и тут же туда полетела брошенная Джейсом граната. Будто в замедленной съемке Джейс видел плывущий шаровой молнией шар, видел, как он врезался в турель, оплавляя пушку, щит и прикрывавшие Стива борта. Видел поднявшийся черный дым. Время замедлилось, воздух стал вязким, как глицерин, и в этом глицерине медленно оседали последние гранаты, которые Джейс сбросил в сторону боевиков.
Он бросился назад, продираясь сквозь такой густой воздух, срываясь и скатываясь вместе с ручьями из мелкого камня. Над головой что-то просвистело, с чмоканьем входя в сыпучую породу, но свои уже прикрывали его. Джейс не обращал внимание ни на что, кроме горящей турели. Он взлетел на изуродованную броню с кошачьей легкостью, не замечая препятствия. Стив был зажат в раскаленных обломках турели, но еще жив. Запах гари ударил по ноздрям. Стив увидел его и закричал, забился. Джейс ухватил друга подмышки и попытался вытащить. Бесполезно, парня крепко держала искореженная броня.
Джейс тянул, что было сил, что-то кричал Стиву, пытаясь придать ему сил. Уперевшись ногой в изогнутое до неузнаваемости и частично оплавившееся железо, старался хоть немного отогнуть прижавший тело Стива край. Железо не поддавалось, крепко держа человека в своих тисках. Сложно было разглядеть что-то вокруг из-за черного дыма, но лицо Стивена, перекошенное от дикой боли он видел. Горло саднило от горького дыма, глаза разъедало гарью и потом. Слез, текущих из покрасневших глаз, Джейс не чувствовал, как не чувствовал жара, подбиравшегося к нему от раскаленного маталла.
Джейс тянул, перехватывал, пытаясь высвободить парнишку, и уже трудно было понять, что горит, рвется и плавится в руках — плоть или часть экипировки. Собственные перчатки уже тоже начали плавиться, но Джейс не останавливался. Крики других, стрельба — все ушло на второй план, и не было ничего другого в мире, кроме гибнущего друга, которого никак не удавалось спасти.
А потом машина под ним содрогнулась, застонала, будто живое существо, и начала переворачиваться. Некая сверхъестественная, непреодолимая сила подхватила Джейса, как куклу, и швырнула в сторону. Перед глазами встала стена огня. А потом его с силой приложило обо что-то твердое, разом распространяя колоссальную волну боли по всему телу, выбивая из легких остатки воздуха и отрубая мозг от всех чувств. Полная тьма накрыла его так быстро, что он даже не успел ничего осознать.
Глава 21
В свои ранние годы Кора никогда не верила матери, говорившей, что для людей с их кровью земля — нечто большее, нечто особенное. Слишком много лет Кора провела, живя жизнью космического скитальца, таскаясь по просторам вселенной за своими родителями. Понятие о корнях и доме у нее было весьма абстрактным, а исконная колыбель человечества и вовсе казалась чем-то вроде легенды. Но потом в ее жизни появилась ферма на Айоке, и Кора поняла, о чем же говорила ей мать.
Возвращение на Айоку после долгого отсутствия вдохнуло в нее силы. Подобно Антею, стоило ей ступить на свою землю, как она почувствовала, как восстанавливается внутреннее равновесие, прочищаются мысли, восполняются все внутренние резервы. Бескрайние травянистые равнины под высоким небом ласкали взгляд, вид сытых стад и уютного дома согревал душу. Жизнь здесь шла своим чередом даже в отсутствие Коры, но это не расстраивало, а наоборот радовало.
За два года на ферме произошёл ряд перемен, и хотя у Коры было мало времени, она сразу же окунулась в пучину здешней жизни. На ее территории теперь действовали заказник и биостанция. Природа постепенно обогащалась, после двух лет отсутствия это бросалось в глаза. Список скота пополнился, новые животные уже начали приносить приплод к немалой радости Коры. Её драгоценные лопоухие брамы подросли и вынашивали уже второе поколение телят. Коровы эти были животными ласковыми и ручными, и оторвать от них умиленную хозяйку было сложно.
Но самым главным открытием стали перемены в отношениях Консуэлы и Олсена. Управляющий и домоправительница, ранее державшие дистанцию, после отъезда Коры сблизились. Олсен явно ухаживал за "Мисс Конни", и Консуэла совершенно очевидно отвечала взаимностью на его чувства. Вся ферма следила за романом, затаив дыхание. Дело неспешно, но неотвратимо шло к свадьбе. Это было очевидно всем, кроме самих влюблённых. Даже молчаливая и обычно суровая дочь Конни Мариетта улыбалась, видя, как галантно и трепетно ухаживает за Конни старый ковбой, а та от его ухаживаний расцветает, будто совсем юная девчонка.
Да, жизнь шла своим чередом, но лишней Кора себя не чувствовала. Для нее тут всегда было место. И хотя она покидала Айоку с горечью, осознание этого согревало душу. На Севолу Кора вернулась умиротворенной и несколько успокоившейся. Казалось, теперь у нее было достаточно сил, чтобы продолжать службу вдали от собственного дома. Этой иллюзии не суждено было прожить слишком долго.
Звонок разбудил ее глубокой ночью. Подскочив в кровати, Кора судорожно захлопала по тумбочке в поисках телефона. На экране высветилось имя звонившего — Том Килгор. Сердце мгновенно ёкнуло. Сон как рукой сняло. Кора села, прямая, как палка, напряженная до предела.
— Том? — хриплым ото сна голоса спросила она, приняв вызов.
На том конце ответили не сразу. Кора ждала, уже понимая, но боясь озвучить догадку самой себе.
— Джейс погиб, — сухо сообщил младший Килгор, сразу переходя к главному.
— Когда? Где? — Кора не чувствовала ни собственных губ, ни языка, поэтому слова давались с трудом.
— Не знаю подробностей, — резко ответили ей. — Два дня назад мне позвонил его командир и сообщил, что отряд Джейса попал в засаду и был уничтожен….
Снова молчание. Долгое. Тяжелое.
— Я хочу, чтоб вы знали, — зло проговорил, наконец, Том. — Я считаю вас лично ответственной за смерть моего брата. Если бы не вы… Если бы вы продали мне его тогда, сейчас Джейс был бы жив. У него был бы шанс на новую жизнь. А теперь у меня нет даже тела, которое можно похоронить! Его бросили в каких-то горах как мусор!
Том уже кричал, но Кора не реагировала. Она сидела, совершенно оглушенная, будто ее контузило, не способная понять, где она и что происходит.
— Что вы молчите? — срывающимся голосом потребовал Том. — Вам и сказать нечего?
— Нечего, — отстраненно признала Кора.
— Будьте вы прокляты, —
