Как много, оказывается, странных личностей хотят быть моими друзьями в последнее время. С чего бы?!
— Мы с Тайей знакомы давно, еще с тех лет, когда обе были послушницами в Храме Айоры. — продолжала провидица. — Тайя, ты можешь нас оставить?!
— Конечно, Лея! Я пока сообщу безумной мамаше, что её не менее безумное дитятко пришло в себя, и живо — здорово! — прощебетала Тайя и выпорхнула из комнаты. Всегда удивлялась: откуда столько энергии в этой хрупкой рыжеволосой женщине?!
— Кьяра, хочу спросить тебя, помнишь ли ты, где провела почти всю ночь?! — Оракул гладила меня по правому запястью, спускаясь к ладони, то надавливая, то отпуская. Странные ощущения разливались по моему телу. Вкрадчивый голос подчинял мою волю, и вот, я уже словно со стороны слышу себя:
— …а потом, он прикоснулся ко мне рукой, и, я почувствовала, что что‑то невероятно приятное вливается в мою грудь! Вот сюда!
— Сюда?! — рука Леанары дотронулась до моего тела выше солнечного сплетения.
— Да! Со мной что‑то не так?! — с тревогой спросила я, видя, как хмурится лицо Оракула.
— Девочка, всё не так, как кажется на первый взгляд! Я открою тебе величайшую тайну о богах нашего мира! — голос провидицы зазвучал с какой‑то затаенной горечью. — Запомни, Кьяра, всепрощающих богов нет! Скорее наоборот. Да, Сардос — воплощение зла. Но и Айора не так уж добра.
— Тогда почему же вы ей служите?!
— Потому, что эта Богиня среди всех наиболее понятна, а значит, близка людям, — вздохнула Леанара. — Неопределенность пугает. Всё, что скрыто от людского глаза, неизведанно, таинственно — отрицается большинством из нас.
— А разве Айора так уж близка человечеству?! — с изумлением спросила я. — Ведь она далеко не так милостива, как нас пытаются убедить жрецы. Разве поклоняться более доброму божеству не лучше?!
— Опасные речи, Кьярочка! За это могут осудить на изгнание, если не на смерть, — предупредила Оракул. — Но я понимаю, всё это у тебя по младости и незнанию.
Пристально глядя мне в глаза, прорицательница пустилась в объяснения:
— Образ Айоры — суть олицетворение всех человеческих страстей и всех добродетелей. Она добра и гневлива, милостива и сурова, предвзята и справедлива… Она понятна и высокородному лорду, и последнему нищему! Все её поступки и решения достаточно легко объяснить. Единственное, что отличает Богиню от нас, это то, что она — богиня.
— То есть вы хотите сказать, что мы поклоняемся ей только потому, что Айора — богиня, и всё?! — уточнила я.
— Да. Боги — это нечеловеческая сила, безграничное знание, бессмертие. С этим приходиться мириться! — улыбнулась Оракул, ласково так, покровительственно… Чувствую себя неотесанной деревенщиной. Хотя, кто я, по сравнению с ней?!
— А как же маги?
— Маги, девочка, не люди! И человеческие законы не для них!
— Как так?! Но они же, как мы! — возмутилась я. — Я же видела их в вашей свите!
— Дитя, они лишь похожи на нас. Внешне. Но мораль их иная, образ жизни сильно отличается от нашего, да и живут они гораздо дольше, чем мы, — пояснила Оракул. — Некоторым из них уже перевалило за пару тысяч лет. Скорее, они ближе по своей природе к богам, чем к нам, простым смертным.
— А как же они с богами уживаются?!
— А никак! Паритет у них — не вмешиваться в дела друг друга! — с какой‑то бесшабашностью заявила Леанора. — Ниамор — город магов, существует вне времени и пространства, и лишь условно принадлежит нашей вселенной. Думаю, что жители других миров на него претендуют, также как и мы.
— Как интересно! Другие миры?! — беседа с Оракулом нравилась мне всё больше и больше. — Сардос тоже говорил об иных мирах!
Ой, зря я, кажется, о нём упомянула… Леанара нахмурилась и с внезапной яростью зашептала:
— Запомни, Кьяра! Сардос — самый опасный и непредсказуемый среди богов! Он — хищник! Каким‑то чудом Великой Айоре удалось запретить ему бывать в нашем мире тогда, когда ему вздумается, и он приходит только на зов!
— Но я не звала его! — осторожно освобождаю свою кисть из рук Оракула.
— Ты нарушила священный ритуал и должна была умереть. Сама Айора обрекла тебя на смерть! — холодные фиалковые глаза Леанары что‑то высматривали на моем лице. — Медальон, что ты приложила к запястью, должен был тот же миг убить тебя! Отказав отцу в его праве, ты посягнула на сам Закон! Своим безрассудным поступком ты призвала Сардоса, одно из воплощений которого — Смерть! Вот он зов!
— Не верю! Что, неужели до меня, ни одна из избранных не делала того же?! — от осознания совершенного мне как‑то резко поплохело. Совсем нехорошо стало… Но я упрямо продолжала: — И что, значит, медальон убил бы меня?! Он же Дар Айоры, тот, что защищает свою хозяйку от всех бед.
— О, Богиня, неужели вы здесь верите в эти сказки?! — удивление Оракула было неподдельным. — Хорошо, давай начистоту: во — первых, да, до тебя такие случаи бывали. Правда, нечасто: пару раз за сотню — другую лет, судя по записям предыдущих прорицательниц. Но все они, деточка, заканчивались весьма предсказуемо — смертью избранной!
— Ой!
— А во — вторых, теоретически, медальон защищает женщину только тогда, когда её вины в произошедшем событии нет. Ни прямой, ни косвенной, — продолжила Леанара, не замечая, что меня уже бьёт крупная дрожь. — Она никогда не должна преступать Закон. Что весьма маловероятно, в течение всей жизни‑то! В лучшем случае медальон 'молчит', в худшем — карает!
— Карает? А как? — ой, может, не стоило спрашивать.
— Ну, всех подробностей я не знаю, у меня же его нет, Оракулы вне Закона, но судя по тому, что слышала, если проступок несерьёзный, то о нем тут же становится известно мужу, Хозяину или отцу, а там уж они сами решают, как поступить.
— А если серьёзный?! — всхлипнула я.
— Угадай?! — и чего она веселиться, чувствую, что с Оракулом не всё в порядке. — Смерть, конечно!
— Что‑то мне не хочется его носить! — я задумчиво подвела глаза к потолку, — а кроме меня об этом чудесном назначении Дара Айоры хоть кто‑то знает?!
— Придется носить! — усмехнулась Оракул. — Что касается остальных… кто‑то знает, кто‑то лишь догадывается, а кто и живет в сладостном неведении, уповая на милость Айоры! Ведь она помогает своим заблудшим дочерям, не всегда, но помогает! И я бы на твоем месте молилась ей неустанно!
— Почему?! — вот не доведет меня любопытство до добра. — Ведь я‑то жива!
— Потому, деточка, что ты так и не получила свой знак! Посмотри на своё запястье! Ни — че — го! Так что тебе это еще предстоит, как только отец всё же приложит медальон к руке, — просветила меня гостья о том, что меня ждет. — И потом, ты была у Сардоса! Но, по — видимому, твой час не настал. Великая Прядильщица отмерила тебе долгую жизнь. Что наводит на определенные мысли…
