Чердак другого дома был отдан под гардеробную. В ней хранилась одежда, обувь, парики и прочие необходимые аксессуары и материалы на все случаи шпионской жизни. Здесь можно было найти тряпьё последнего нищего, наряд уличной проститутки, камзол герцогского гвардейца, наряд для бала-маскарада и много-много ещё разного. О тайне домов знали только четверо: барон Перрэ, Манон, эконом — верный друг барона Эмиль Массо и его жена Ирен, обладающая бесценным качеством в глазах мужчин… она была немая от рождения.
Вообще, почти все слуги барона в доме и в поместье так или иначе обладали этим бесценным качеством. Кто-то от природы, кто-то в силу жизненных обстоятельств лишившихся этой части тела. Все они были обучены языку жестов, поэтому общение с ними не вызывало сложностей у барона и Манон.
Жох в дом доступа не имел, мог заходить только на кухню. Он жил в комнате над конюшней. На его попечении были ворота, конюшня и псарня. Вечером во двор выпускал двух зверского вида волкодавов. Территория перед домом «приличного особняка», выходящего на улицу Модисток, была отдана под небольшой сад, где в хорошую погоду было славно провести время за тренировкой или просто посидеть, отдохнуть, поговорить за чашкой чая. Охрану сада и дома выполнял личный пёс госпожи. Высокие каменные стены скрывали особняк от любопытных глаз.
У барона имелся ещё один официальный особняк в городе, недалеко, всего в паре кварталов за рекой, в более престижном районе. В том особняке барон вёл светскую жизнь. А дом на улице Модисток, 12 он подарил Манон. Поэтому она проживала здесь. Тот особняк она не любила. В нем проходили официальные приёмы и балы. Там же её «пытали» уроками танцев и этикета.
В этот особняк приходила вся почта, предназначенная баронессе Перрэ.
Манон открыла дверь. На пороге стоял Эмиль, подтянутый мужчина пятидесяти лет с темно-каштановыми волосами, посеребрёнными на висках сединой.
— Госпожа, записка из особняка, — Эмиль протянул небольшой конвертик. Манон взяла, распечатала, пробежала глазами по тексту.
— Демоны раздери этого графа! — выругалась женщина, сминая бумагу в кулаке.
— Эмиль, поймай экипаж, мне срочно нужно в особняк, — поспешила в спальню избавиться от тренировочного костюма и переодеться в простое послеобеденное прогулочное платье.
Илиан решил не откладывать визит к баронессе и отправился лично в её особняк после обеда. Но баронессы не застал. Дворецкий сказал, что «госпожа изволила отправиться на прогулку и будет только к вечеру».
Чертыхнувшись, мужчина потребовал бумагу и перо. Дворецкий исполнил его просьбу, проводил в гостиную к секретеру, где имелись принадлежности для письма. Дворецкий остался стоять в нескольких шагах, ожидая, когда Аландер напишет записку.
«Баронесса, прошу о высочайшей милости принять непутёвого наглеца, дерзнувшего домогаться Вашего внимания. Не теряю надежды на Вашу добрую душу, которой, я знаю, не чуждо сострадание. Готов вымаливать прощение на коленях. Смилуйтесь, баронесса, над потерявшим голову от вашей смелости и красоты. Смею надеяться лицезреть Вас сегодня. Жажду лично засвидетельствовать своё почтение и принести извинения за вчерашний инцидент.
Навеки Ваш — Илиан Аландер».
Перечитал, усмехнулся, слишком накручено, но дамы любят витиеватую пафосность. Так что, в самый раз. Будет читать и перечитывать, наслаждаясь его раскаянием, которого не было и в помине. Он ощущал себя охотником, пусть она и не так проста, как те женщины, с которыми он привык иметь дело. Придётся приложить чуть больше усилий, тем интереснее процесс и слаще победа. Он отмерил неделю на завоевание баронессы Перрэ.
— Лиан! Это дружеский спарринг, — прокричал Тигран, едва уйдя из-под удара. — Не заставляй меня нервничать и предполагать, что ты замыслил покушение.
Илиан остановился, взмахнул шпагой, рассекая воздух. Подозвал пажа, передал ему оружие. Принял от него влажное полотенце, протёр разгорячённое лицо.
Тигран подошёл, ободряюще похлопал брата по плечу. Отдал свою шпагу пажу, взял своё полотенце, вытер пот с лица и шеи.
— Мы практически не виделись, — блондин повесил полотенце на руку пажа и направился к небольшому столику с напитками. Плеснул в бокал вина и передал подошедшему брату. Илиан швырнул полотенце, паж на лету его поймал и удалился. Темноволосый взял из рук брата бокал и залпом осушил.
— Лиан, ты мне не нравишься. Ты стал нервным, излишне возбудимым, импульсивным, — проговорил брат, отпивая небольшими глотками из своего бокала, внимательно разглядывая брата.
— Кстати, как продвигаются твои дела с баронессой?
— Никак… — Илиан вновь налил себе и пил уже не торопясь. — Я неделю увиваюсь возле этой Бледной Моли, и ни на шаг не продвинулся, предельно вежлива и холодна. Совершенно не узнаю ту женщину, что угрожала мне стилетом, в этой совершенно скучной, болезненной, неинтересной… леди-и.
Илиану вспомнилась их встреча. С каким предвкушением он шёл. И что в результате? Полнейшее разочарование.
Баронесса в чёрном, под горло, платье. Лёгкая вуаль на лице. Дома-то зачем её носить? Сидела, сложив руки на коленях, пальчики перебирали чётки.
Илиан быстрым шагом подошёл к ней и без спроса взял руку баронессы, прижался губами к ладони. Жест весьма фривольный. Она попыталась отдёрнуть руку, но Илиан припал на одно колено возле её кресла и прижал её руку к груди.
— Простите меня. Я так виноват, но не могу сдержаться. Чувствуете, как бьётся сердце?
Илиан сдвинул ладонь баронессы. Она словно прислушивалась, наклонив голову.
— Да, чувствую. Вам надо показаться лекарю, частит оно у Вас. Так можно и сердечную жабу заработать. Знаете, у меня великолепный лекарь…
— Оно частит от вашего присутствия, — прервал её Илиан. — То замирает, то пускается вскачь. Вы поразили меня на балу.
— Так это я действую на вас таким невротическим образом? — испуганно пискнула женщина. — Какой кошмар! Мой лекарь говорит, что все болезни от нервов.
— Манон… Можно, я буду называть Вас — Манон? — Илиан принялся выводить узоры на ладони баронессы. — Давайте не будем говорить о лекарях. Мы молоды…
— Вот-вот, лекарь то же говорит: молоды-зелены. О здоровье совсем не думаете. А здоровье смолоду беречь нужно. Профилактику проводить… вы не пробовали клистир? Для здоровья очень полезно…
Илиан застонал, вспоминая её речи. И вернулся к разговору с братом.
— Мне кажется, что других слов, кроме: да, милорд; нет, милорд; вы так любезны, милорд; вынуждена отказать, милорд; мне нездоровится; а мой лекарь говорит… Хочется покончить с собой от её разговоров. Это чёрное платье, в которое она затянута словно в футляр. Вуаль. Перчатки. Чёрт! Ни кусочка обнажённой кожи. Она вызывает у меня отвращение. Совсем недавно мне казалось, что я хотел эту женщину, — передёрнул плечами. — Ради необходимой нам информации я готов пойти на жертву и попытаться соблазнить её. Начать более активно действовать, но в гостиной всегда присутствует её дворецкий. Она же не идёт на контакт, абсолютно.
— Дворецкий? — блондин удивлённо приподнял бровь.
— Да, дворецкий. На мой вопрос: «Зачем он тут?» — эта Моль, сказала: «Чтобы уберечь Вас, милорд, от опрометчивых поступков».
— Злопамятная, зараза, — хохотнул блондин. — Не может забыть вашу первую встречу. А как она объяснила своё поведение на балконе?
— «Ах, милорд, я так испугалась, так испугалась… в моей жизни был неприятный момент, после которого я несколько нервно воспринимаю мужчин. Мой приёмный отец подарил этот маленький стилет и научил им обращаться, для отпугивания слишком настойчивых ухажёров», — передразнил темноволосый. — Можно подумать, что у неё их тьма. Просто не успевает отбиваться.
— Ну, ладно. Всевышний с баронессой. Позже займёмся. Теперь расскажи мне, что за убийства произошли на этой неделе. Город гудит, — Тигран взял бутылку и направился к большим стеклянным дверям, ведущим на террасу. Сейчас они были закрыты, на террасе лежал снег. Надо приказать слугам убрать.
— В начале недели был убит Альфонс Арсен и его телохранитель. Мы долго не могли выйти на этого скользкого ублюдка. Он содержал притон с малолетними проститутками, девочками и мальчиками. Не было доказательств его причастности, — Илиан встал рядом с братом, задумчиво рассматривающим заснеженный сад. — Теперь с доказательствами проблем нет. Тела были найдены в самом притоне. Телохранитель убит ударом в сердце тонким острым оружием, предположительно шпагой или стилетом. Альфонсу не повезло, его пытали, и пытали изощрённо. Думаю, из-за спрятанных документов. Которые, кстати, мы нашли лежащими на столе, а к ним ножом для писем приколота записка: «Я сделал вашу работу». Документы весьма интересные, мы сможем взять за жабры не одну жирную рыбку.
