— Ты все время знал об этом, не так ли? — спросила она. — Те дамы, что схватили меня и потащили на сцену… я видела их здесь на вечеринке. Они работают на тебя? Ты всех знаешь в долине… служащие отеля, должно быть, сообщили тебе, что я зарегистрировалась сегодня утром. Ты подослал того человека украсть мою сумочку, да?
— Кто, я?
— Эй, он пытался ударить мою сестру! — гневно воскликнула Келли. Она уставилась на Габриэля, сжимая кулаки. Жаль, что девушка не могла врезать дракону прямо по его очаровательной физиономии. — Может, Тереза и является вспыльчивой, надоедливой сучкой, лааадно, она именно такая, но бить ее — это уже слишком!
— Если бы я решил подослать к тебе воришку, то, возможно, так же попросил бы его нанести не настоящий удар твоей сестре, чтобы начать потасовку и гарантировать, что центурионы возьмут их обоих под стражу. Но все это выдумка чистой воды.
— Как ты вообще узнал, что я приеду в город?
Улыбнувшись, он часто заморгал, изображая притворную невинность.
— Кто, я?
— Прекрати это, — сказала она, вздрогнув. — Ты выглядишь глупо.
— Чушь, — ответил Габриэль, подмигнув ей. — Я всегда выгляжу великолепно. — И направился к выходу из комнаты.
Ублюдок. К сожалению, он был прав. Этот мужчина просто не мог выглядеть глупо.
Она гневно проследила взглядом за его уходом. Габриэль ушел с ее самым ценным орудием, которое невероятно сложно будет заменить.
“Камни правды” можно было раздобыть только в Алфории, маленькой стране на севере Африки. Если Келли не удастся забрать камень у Габриэля, то ей придется, пробравшись через сотни километров непролазных джунглей, найти небольшую шахту, и, заплатив немалые деньги за право войти в нее, самостоятельно отыскать месторождение этих кристаллов… Черт бы его побрал.
К тому же, с “камнями правды” не так-то просто работать. Чтобы разблокировать их силы, требовалась специальная обработка. Будет нелегко заставить работать другой камень. Потребуются недели или даже месяцы, чтобы настроить его на волну Келли.
Выругавшись, девушка пошла принять душ и переодеться.
***
Как только камень был надежно спрятан, Габриэль спустился в холл и направился к лифту, который вел к южной башне. Поднявшись наверх, он увидел своего брата, идущего ему навстречу. Габриэль почувствовал, как волна раскаленного гнева прокатилась по его венам.
— Какого черта ты тут делаешь? — требовательно спросил он.
— Я навещал Александру. Как член этой семьи, я имею на это право. — Колдер бросил взгляд на широкую металлическую дверь дальше по коридору.
— Ты член семьи только номинально, — Габриэль сердито посмотрел на него. — Это по твоей вине она все еще здесь.
Колдер фыркнул.
— Продолжай убеждать себя в этом. Кстати, поздравляю с прекрасной новой невестой. Конечно, ты мог бы избавиться от нее, но тогда застрял бы с Пандорой. Полагаю, таким образом ты выбрал меньшее из двух зол?
Габриэля охватила ярость. Он знал, что брат жаждет драки, намеренно провоцируя его… Что ж, если таково его желание, Габриэль с радостью его исполнит.
— Да как ты смеешь? — закричал он, испустив поток огня, окутавший брата с головы до ног и спаливший одежду прямо на его теле. В ответ Колдер также выпустил поток пламени, и Габриэль почувствовал, как воздух вокруг него раскалился, подпалив ему волосы. Человек сразу бы обуглился до костей, но дракон какое-то время мог выдержать натиск другого дракона.
— Прекратите это немедленно! Я сказала, остановитесь! — Голос их матери зазвенел в воздухе, а затем Табита встала между ними.
Огненный шторм затих.
Габриэль и Колдер стояли, сжимая кулаки и задыхаясь от ярости и напряжения, а их мать, совершенно голая и разъяренная, находилась между ними.
— Вы, два идиота, только что сожгли мое любимое платье. Это был Диор, да будет вам известно, — прорычала Табита, но при этом, как обычно, смотрела лишь на Габриэля.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он ее. — Почему ты не с гостями?
На губах Табиты появилась печальная улыбка.
— Я пришла, чтобы сообщить радостную новость Александре, — ответила она, посмотрев на широкую дверь. Затем на ее лице появилось жесткое выражение. — Но даже здесь мне нет покоя.
Она резанула взглядом по Колдеру, при этом ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали.
Как будто она недостаточно натерпелась. Габриэль втянул воздух, готовясь взорвать своего брата залпом огня, после которого тот не смог бы оправиться, но Колдер просто бросил на него осуждающий взгляд.
— Мама, нам всем известно, что в колледже ты была звездой театра, или я должен был сказать, Табита, — холодно произнес он. — Так что брось это.
Слезы Табиты мгновенно высохли, она развернулась и зашагала прочь, подняв руку и показав средний палец своему старшему — на пять минут — сыну.
— Я проклинаю день, когда ты вылупился! — крикнула она ему, а затем наклонилась к сканеру сетчатки глаз. Как только дверь открылась, Табита, словно собираясь с силами, замолчала и вошла в комнату, оставив своих сыновей наедине.
Колдер стрельнул в Габриэля раздраженным взглядом, полным превосходства, как бы говоря ему: “Она, как обычно, дурачит тебя” и, развернувшись, пошел прочь. Понимание того, что его брат прав, разозлило Габриэля еще сильнее.
И, к сожалению, семейная традиция требовала, чтобы Колдер оставался в долине, пока Габриэль не женится. Будет чудом, если они смогут пережить следующие тридцать дней и не убить друг друга.
Габриэль вошел в лифт и спустился вниз, направившись через большой зал обратно на главную площадь замка. Он был полон решимости не допустить, чтобы его так называемый говнюк-брат испортил ему настроение. Похоже, Вселенная благоволила ему сегодня. В прошлом году он запал на Келли Хендерсон. Мало того, мечтал об этой вспыльчивой брюнетке, жаждал ее. Боролся с собой, пытаясь изгнать ее из своих мыслей. И каждый раз безумно наслаждался, когда она вновь появлялась, чтобы допросить его.
Месяц назад, когда Комитет Фестиваля выбрал его и Пандору в качестве участников представления, Габриэль впал в уныние. Не только потому, что никогда не смог бы быть с Келли. Но и потому, что должен был жениться на отвратительной, острой на язык, лицемерной карьеристке, от одного присутствия которой ему становилось тошно.
Вместе с адвокатами своей семьи, Габриэль искал всевозможные лазейки, чтобы вытащить себя из того кошмара, в который угрожала превратиться его жизнь, но так ничего и не нашел. Более того, они были уверены, что Пандора подстроила все так, чтобы выбор пал именно на нее — но даже не это главное.
Если бы Габриэль отказался от брака с Прекрасной Девой, то нарушил бы “Драконий Кодицил”, что означало, что всё, чем владеет он и его семья, перейдет семье Пандоры, а они будут изгнаны из драконьего сообщества навсегда.
А со Старейшинами Драконов шутки плохи.
А потом шпионская программа, которую недавно использовала его семья, чтобы заразить вирусом ноутбук Келли, принесла свои результаты… причем потрясающие. Габриэль и его близкие пошли на этот шаг, потому что отчаянно искали драгоценный камень, обладающий целительной силой, и надеялись, что у Келли имеется о нем хоть какая-то информация, а также хотели быть в курсе ее расследования по делу, касающегося их семьи. Но когда Габриэль узнал, что Келли запланировала поездку на Триваллейский Фестиваль Драконов, решив заменить собой Прекрасную Деву, он ощутил себя так, словно шторм, бушевавший в его душе, затих и над его головой засияло ласковое солнце.
Это могло произойти только по одной причине — Келли была предназначена ему. Габриэль понял это, как только увидел ее. И она поймет рано или поздно. Вообще-то, он надеялся, что рано, потому что ему достаточно было одного взгляда на нее, чтобы вся кровь в его теле устремилась к члену, и все, о чем Габриэль мог думать в этот момент, с каким наслаждением он бы попробовал на вкус каждый сантиметр ее кожи.
Направившись к лестнице, которая вела в его спальню, Габриэль увидел своего камердинера. Уинтроп сменил свое средневековое одеяние на костюм и, проходя через большой зал, нес поднос, полный грязной посуды.
— Ты веришь в судьбу, мой дорогой друг? — жизнерадостно спросил его Габриэль.
Уинтроп ответил с преувеличенным терпением и присущим ему одному печальным выражением лица.
— Нет, — ответил он. — Я верю в исполнение долга, прекрасные манеры и соответствующий вкус, который не позволит облачиться в одежду разных эпох.
Это была просто удача, что Габриэль унаследовал камердинера, который был настолько правильным в нравственном отношении, что выходки семьи Кинсли постоянно вызывали у него ужас. По традиции Уинтроп не мог уйти со службы, пока не женится. Габриэль взглянул на своего угрюмого лакея и покачал головой. До сих пор желающих так и не нашлось.
