– Без Джима не обойтись. Мы не в силах заменить его, если ты к этому клонишь.
– Будто я хочу эту работу? – Эд резко рассмеялся. – Ты, блин, издеваешься надо мной.
– Ты пришел не по этой причине?
– Я хочу победить. Вот почему я здесь.
Коли приподнял аристократическую бровь.
– Ты и так участвуешь в войне. Твоя работа, не так ли?
– Мы не можем проиграть.
– Из-за Эдди? – Когда он не ответил, архангел нахмурился. – Не надо извиняться за свою верность мертвым, и, по правде, если это заставляет тебя собраться, то я не стану жаловаться.
– Назови имя Души. Мне большего не нужно.
Колин не выглядел удивленным, но, с другой стороны, он же не идиот. К несчастью, он также не был готов нарушить правила:
– Ты знаешь, что я не могу.
– Это останется между нами.
– Не тупи. И нет, меня волнует не Найджел. Над ним у меня есть некоторая власть. Это Создатель, мой милый мальчик.
– Тогда спускайся на Землю и сам взаимодействуй с душой. Джим этого не сделает… и эта его одержимость убьет нас всех. Кто, черт возьми, отдает свою победу?
– Ты не знал о его намерениях относительно флага?
– Разумеется нет! Я сделал кое-что, чтобы остановить его… от этого зависит душа моего друга.
– Я догадывался.
Колин положил руки на талию и принялся расхаживать, его голые ноги оставляли следы на иле у кромки воды.
– Скажи мне, кто это, – настаивал Эдриан, – и я позабочусь обо всем.
– Тебе разрешено вмешиваться не больше, чем мне.
– Окей, отлично, назови имя, и я придумаю, как столкнуть их с Хероном.
Старый Эдриан бы продолжил настаивать в повисшем молчании, но логика была ясн и говорила сама за себя… а Колин был самым рациональным в их компании. Так было всегда.
– Я не могу вмешиваться, – выдохнул Колин.
– Тогда дай вмешаться мне.
– Боюсь, этому тоже не бывать.
Блеск.
– Тогда что нам, блин, остается? Сидеть и смотреть, как Джин напортачит?
Ответом ему была тишина, и он начал серьезно беспокоиться.
– Колин, ты должен помочь нам. Не хочу вспоминать «Звездные войны»[26], но ты наша единственная надежда.
– «Звездные войны»?
– Забей. Просто… сделай уже что-нибудь, а?
Архангел молчал очень долго.
– Я не могу сказать напрямую.
– Ты и не должен. Просто укажи мне верное направление… мне большего не нужно. Но знай одно: если вы здесь, наверху, продолжите держаться в стороне, то мы проиграем. Ставлю на это то немногое, что осталось от моих яиц.
Офис Алекс Хесс в «Железной маске» был под стать самой женщине… все по существу, ничего лишнего, с кучей острых углов. Ожидая, когда ответят на его стук, Дьюк подтянул джинсы повыше.
Дверь открывалась внутрь, и парень по другую сторону – единственный, перед кем Дьюк отступал назад: муж Алекс был высоким как баскетболист, сложен как боксер, и щеголял с такой физической уверенностью, которой могли похвастаться лишь тренированные убийцы.
«Смертельная битва»[27] для него – не простая видео игра.
Они пересеклись, Дьюк кивнул, и Джон Мэтью – так его звали – кивнул в ответ… и все. Никто не слышал от сукина сына ни слова, но с тем же успехом, никому с таким сложением и не нужно ничего говорить.
– Прости, что помешал вам, – сказал Дьюк, когда Алекс села в кресло за ее столом. Она не сводила глаз с уходящего мужа, задержавшись на таком уровне, что должно быть, она смотрела на его задницу. – Где ты хочешь меня видеть? Я не могу найти Большого Роба.
– На передовой.
Они всегда ставили его туда, одному Богу известно, почему. Он больше подходил для колючей проволоки, чем для бархатной веревки.
– Особые инструкции?
Сейчас она, наконец, посмотрела на него, ее темно-серые глаза сузились.
– Не-а. Просто будь собой.
Счастливчик. Эта роль – единственная в его репертуаре.
В коридоре он толкнул дверь «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», ступая в зону клуба, и по другую сторону панели от вида готичной клиентуры его мгновенно охватила скука. Он давным-давно потерял интерес к женщинам, искавшим чужого внимания: в бюстгальтерах пуш-ап, бюстье, кожаных брюках в облипку, готовые-на-все образовывали смесь под названием «Отчаявшиеся и Доступные».
Но он им нравился, женщины не сводили с него глаз, как Алекс – со своего мужчины… и это извечный парадокс притяжения: телочки, нуждавшиеся во внимании, велись лишь на мужчин, которые их не замечали. Хорошие новости, думал он, когда ему хотелось секса, всегда были добровольцы.
Снаружи он занял место рядом с парнем по имени Иван, который был размером с внедорожник и стоял лицом к уже сформировавшейся очереди. Они должны стоять там все время… потому что невозможно знать наверняка, что может…
– … ты трахал мою сестру! Ты! Ты трахнул мою сестру, членосос!
Бинго.
– Я разберусь, – сказал Дьюк, разбив строй и двинувшись вдоль озабоченных, штампованных, пред-пьяных, пред-упоротых, бездушных людишек.
– … не трахал я ее! Я дал ей отсосать…
Бамс!
Очевидно, брат не оценил тонкую грань между минетом и соитием.
А потом настало время для истерики. Обсуждаемая женщина, молодая красотка с чертами Мэрилина Мэнсона[28], гримом мима и гардеробом стриптизерши, живущей по соседству, встала прямо между мужчинами.
– Дэнни, послушай меня! Я…
Прежде чем Дьюк успел добраться до них, мужчины вцепились друг в друга… а сестру отпихнули прямо на дорогу, ее высоченные ботинки безуспешно пытались найти точку опоры на тротуаре, обочине. Потом на асфальте.
Дьюк забил на нее. Произойдет одно из двух: она либо приземлится на задницу и порвет юбку, либо ее снесет машина. В любом случае, это уже не территория клуба, и не его забота соответственно.
Что его непосредственно касалось – так это то, что ее бойфренд, любовник или кем он там ей приходился, собирался мстить… то есть перед ним два парня в Нью-Роксах, толкающие друг друга в «сувенирной лавке» в виде других людей, которые жаждали своей порции наркоты, алкоголя или секса.
И поэтому, скорее всего, они дадут сдачи.
Учитывая, что люди один-на-один могут быть достаточно тупы, а в группах – непроходимо тупы, он знал, что должен овладеть ситуацией. Выпрыгнув между ними, он ударил обоим по ключицам.
Прежде чем он успел начать свою речь, четверо мужчин за ним решили вмешаться.
Полетели кулаки, и один угодил ему в голову.
Хватит разговоров.
Дьюк лидировал в ситуации, хватая грудки и бросая мужчин на асфальт, оглушая тех, кто пытался подступить к нему. Все время, пока его хватали руки, он уклонялся от ударов и ножа, абсолютно спокойный, полностью отстраненный.
