— А можно попробовать? — робко спросил Смарф, смотря на мою бьющуюся под кожей жилку с вожделением и надеждой.
— Не в этот раз, — обломала я мыша, — после голодухи сразу много есть вредно.
Малыш грустно вздохнул, но спорить в этот раз не посмел. Он улегся поудобнее на своем булыжнике и засопел, мгновенно уснув.
А я, наконец, устроилась прямо на зелененькой травке и принялась за изучение очередной книжки, ведь до поступления в Академию осталось совсем немного времени.
Глава 10
Время, отведенное мне на адаптацию в этом мире, как-то быстро подошло к концу.
Несомненно, я многому научилась, прочитав множество книг, а некоторые из них даже выучила наизусть.
Кроме того, мне очень помог Смарф, который таки научил меня призывать свою магию. Он оказался не простым летучем мышем, а действительно магическим созданием, которое не только питается магией, но и может ей управлять, правда, только на самом простейшем бытовом уровне.
В общем-то, он научил меня, как брать свою магию из резерва и направлять энергию в руки лишь для того, чтобы самому иногда лакомиться моей Тьмой, которая, как оказалось, действовала на него сродни алкоголю. В первый раз, как у меня получилось выдавить из себя небольшое темное облачко, наглый летун за секунды слопал его все и упал. Я даже сначала испугалась, что он умер. Однако, услышав оглушительный басовитый храп, который никак не вязался с образом столь маленького существа, я немного успокоилась. Повторив такую кормежку на следующий день, но уже в меньшем объеме, я сначала час слушала пошлые частушки в исполнении Смарфа, а потом не могла унять его пьяные слезы, которые он лил по своей несчастной жизни.
В общем, когда, наконец, он успокоился и уснул, я зареклась кормить его магией. Пусть уж лучше меня кусает, чем изводит морально.
С того момента магия ему была обещана только как лакомство, в качестве поощрения за хорошее поведение. И то очень редко, в исключительных случаях.
А поведение, надо сказать, у него сильно хромало.
Во-первых, он был очень подвижным, жизнерадостным и непоседливым существом. Со свойственной только детям любознательностью он изучал окружающий мир, задавая мне множество наиглупейших вопросов.
Во-вторых, как оказалось, этот малыш мог читать мысли людей, незащищенных магией. И мои, конечно же, ему были доступны. И он повадился комментировать не только мои слова, но и мысли, которые я, естественно, не хотела бы выставлять на всеобщее обозрение.
Ну и в-третьих, он был немного эмоционально нестабилен. В одну секунду он мог прервать свой искренний заливистый смех и начать горько рыдать над какой-нибудь мелочью.
Таким образом я уверилась окончательно, что это совсем еще маленький ребенок, который еще и частенько капризничал.
Однако он стал моим единственным другом в этом новом мире и мне не хотелось с ним расставаться.
Но, к сожалению, сегодня пришлось.
Сегодня я направилась поступать в Академию магии и, при успешном исходе этого дела, должна была переехать в студенческое общежитие, в котором по Уставу Академии категорически запрещалось содержать животных.
Но я дала себе зарок, что, как только поступлю и немного освоюсь, сразу же найду способ протащить моего друга в Академию.
Глава 11
Я стояла на небольшой площади перед высокими воротами Академии, врезанными в глухой каменный забор, и разглядывала толпу, ведь архитектуру прекрасного строения, возвышающегося длинными шпилями из-за этих многометровых препятствий, видно практически не было.
Я расположилась с краю этой площадки чуть в стороне от массы народа, откуда мне открывался хороший вид на не очень притязательное зрелище.
Людское, не побоюсь этого слова, море шумело, галдело, заполнив собой практически каждый сантиметр свободного пространства, и иногда принимало в себя волны новых абитуриентов.
Несмотря на огромное количество людей и явную нехватку места из-за него образованную, в толпе все же выделялось четкое деление на сословия.
Большую часть занимали, как ни странно, простолюдины. Причем не зажиточные господа и госпожи, а вездесущие босоногие крестьяне, решившие попытать счастье и стать магами, даже не обращая внимания на то, что в них не было и капли дара, а бюджетных мест на всю эту ораву было выделено чуть больше десятка.
Более обеспеченная прослойка, к которой относилась и я сама, составляла не более одной десятой от всей людской массы. Ее представители были поумнее и поприжимистей, поэтому не тратили свое время впустую, отправляя лишь действительно одаренных отпрысков на предварительный отбор в ряды магов. При том, что здесь разделения на богатых, которые сами были готовы платить за свое обучение, и условно бедных, претендующих на бесплатные места, не было. Все господа были более-менее равны друг перед другом и смотрели волком на вторую по численности после бедняков стайку людей.
Это были аристократы. Дворяне по праву рождения, а не за заслуги, как безземельные, так и поместные, тоже отправляли всех подряд лордов и леди более-менее подходящего возраста на вступительные экзамены, надеясь возвысить свой Род, пополнив его настоящим магом. И вот тут тоже были явно видны «кружки по интересам и достатку». Обнищалые аристократы жались в уголке площади и, хоть и находились рядом с более успешными представителями своего сословия, в разговоры с ними не вступали и смотрели завистливо.
И вся эта неоднородная людская толпа окатывалась ледяными, презрительными взглядами арлордов и арледи — самой малочисленной компанией из присутствующих — настоящими, высокорожденными драконами, единственными представителям других рас, которые попытают счастье на сегодняшнем экзамене.
Я, стоя в немного в отдалении, не спешила присоединяться к «своим равным», издалека наблюдая за этим своеобразным парадом богатства и тщеславия, тщательно обдумывая стратегию своего дальнейшего поведения.
Ведь несмотря на то, что в Уставе Академии, изученном мной вдоль и поперек и даже заученном некоторыми местами наизусть, был пункт о том, что все студенты равны и, войдя в стены Альма-Матер, отрекаются от всех титулов и заслуг, я не верила, что власть-и-благоимущие не будут кичиться во время учебы своими статусами, которым мое положение, увы, сильно проигрывало.
В общем, я поняла, что просто в Академии не будет, и морально к этому готовилась, когда тяжелые ворота неожиданно открылись, будто приглашая собравшихся попытать счастья.
Из книг я знала, что проход на территорию учебного заведения и является первым экзаменом. Именно арка, красиво обрамляющая ворота, была самым простым испытанием, отсеивающим каждый год самое большее количество претендентов. Она была артефактом, определяющим наличие и силу дара у всех, кто встанет перед ней. Одаренных она пропускала дальше, а лишенные магии должны были попрощаться со своими надеждами и вернуться домой. Кроме этого, арка показывала силу дара, изменяя яркость своего свечения при проходе через нее, и его направленность, варьируя свои цвета.
Почти мгновенно толпа разделилась на поступающих и сопровождающих, вынудив меня приблизиться к магической конструкции.
Но все равно мне еще несколько часов пришлось наблюдать за быстро надоевшим представлением.
Абитуриенты, на удивление, как-то очень слаженно организовавшись в очередь, по одному подходили к заветным створкам.
Большинство людей были отбракованы артефактом и, кто с радостью, кто с равнодушием, а кто с мертвым, каменным лицом или, наоборот, горькими слезами и показной истерикой, отходили назад, занимая места зрителей.
Сословное деление сработало даже в этом ритуале поступления.
Так, сначала к арке подошли все представители драконов, большая часть которых скрылась за воротами. Потом к артефакту выстроилась местная аристократия, из которых не прошло дальше намного больше абитуриентов. А следом направились к артефакту зажиточные граждане, в число которых затесалась и я, справедливо решив, что светиться в обществе отбросов общества мне точно не стоит. Все здесь отслеживают всех. Кто с кем пришел, общался или, наоборот, кого игнорировали. И присоединяться к самому презираемому здесь контингенту бедняков было бы опрометчиво.
