Глава 4
Со мной такое иногда бывает: когда события стремительно тянут на дно, я начинаю смотреть на них как бы со стороны, хоть и участвую.
Сейчас это помогало. Хотя бы тем, что сумасшедшая мамаша во мне не вытесняла рассудок желанием спрятать от всего мира своё чадо и бездумно броситься рвать глотки всем, кто его пытается отобрать.
Конечно, неуважаемый господин Альфонсо темнил, и это я понимала. Да и он, похоже, догадывался, что и я не договариваю.
Как и то, что Родиону действительно не причинили бы зла, попади он в лапы так называемому Совету. Это же эдейцы! Их представления о власти и чести такого бы не позволили. Вот сотворить переворот чужими руками, натравив давних врагов — это запросто. А потом объявить вне закона всех, кто не смог защитить их ториди. (Ториди — титул, соответствующий нашему понятию императора и главнокомандующего одновременно. Прим автора.)
Почему нет? Когда это не противоречит кодексу о достойном поведении воина? Правда, я слышала, что кукловод так и не показал своего лица, потому что рид Варек, что сейчас возглавляет Совет, вряд ли на такое способен… Жаль, чертовски жаль. Впрочем, я все равно бессильна, хотя тупая боль в груди за гибель близких не проходила.
Но эти рассуждения сейчас ни к месту. Раскол Великой Эдеи, или как ее именуют в известном обитаемом пространстве — Эдейской Империи, сейчас меня интересовал постольку поскольку. Да и мертвых не воскресить. А вот судьба сына — это мой приоритет.
А отпускать на Росси его было нельзя, потому что правда всегда всплывает, особенно когда обстоятельства меняются так стремительно. Невольно вспомнишь, что грехи родителей ложатся на плечи детей — это сакральное знание, его мы унаследовали от предков. Но, увы, слишком часто пренебрегаем данными нам откровениями…
Я возвращаюсь мыслями в реальность, в которой у меня есть всего стандартный час, чтобы на что-то решиться. Таково щедрое предложение господина Перети — дать строптивой пленнице чуть-чуть времени на раздумья. Дальше будет лишь конвой и долгий путь к границам Эдеи, который мы и вправду можем не пережить. Хотя вру, запасы воды на Агилле рециркулируются, как и воздуха, а НЗ из сублиматов всегда имеется на борту. И растянуть его даже на несколько месяцев вполне получится. Да и запугивает нас капитан — еду прислать он может и с шатлом, раз уж сам признался, что за мертвого наследника ему заплатят меньше. К тому же, об интересе Совета к моей персоне он не упомянул, а это, кстати, вовсе не значит, что меня не ищут. Таине — не просто обращение. Это чей-то шанс…
Дерьмо… Об этом я вообще не хочу думать. Как и попадаться эдейцам.
Я молча сидела у погасшего экрана, буквально ощущая, как тают минуты. Кери меня пока не трогала, о чем-то переговариваясь с Агиллом по гарнитуре. Ее доступ был, как у члена семьи, и давал ей возможность общения с искинтом, исключая приказы глобально влияющие на управление кораблем или жизнедеятельностью команды.
Рыжая выглядела удивительно спокойной, что резко контрастировало с той фурией, которая только что всеми способами выводила охотника из себя.
Моя «казнь» тоже, вероятно, была отложена. Но точно не отменена.
Керая сняла гарнитуру и повернулась ко мне.
— Ну что, пришла в себя? — спросила строго, вглядываясь в моё лицо. И сама себе кивнула утвердительно, видимо, увидев перед собой нечто дающее подтверждение этому. — Ладно, Лекс, или как там тебя назвал этот ублюдок, Александа?
— Александра, — поправила её, невольно шумно выпуская воздух через нос, только сейчас понимая, что все это время почти не дышала, погрузившись в мысли и воспоминания. — Александра Сандовская-Малик, таине Великого ториди Эдеи, к твоим услугам, — я протянула в ее сторону левую руку подняв открытую ладонь, в эдейском жесте приветствия равного, означающим добрые намерения, идущие от сердца. — Точнее сказать, таине покойного ториди Амирея Малик. Наши глаза встретились и Кери поджала губы, изучая меня, словно видела впервые.
— Что ж, я, конечно, ожидала гадости из вашего прошлого, Лекс, но даже представить не могла, что она столь глобальна, — философски заметила женщина. — Знаешь, когда возвращаясь домой из своей захудалой клиники обнаружила на скамейке скорчившуюся от боли изможденную беременную девицу, даже представить не могла, что ее проблемы намного больше, чем, к примеру, выгнавший муж или родители, ну максимум какой-то криминал. Но ты, как всегда, полна сюрпризов! — она покачала головой, хмуря светло карие брови, но голос звучал с иронией. Я знала, что Кери никогда не сожалела, что спасла нас с Родькой.
— Прости, я очень не хотела, чтобы тебя это коснулось, — я смотрела на такую дорогую мне женщину, испытывая стыд и сожаление.
— Да поняла уже, почему ты упорно пыталась от меня избавиться, — отмахнулась с кривой ухмылкой Кери. — Не думай, что я тупая, или считаю тебя подлой. Просто пока я на тебя зла. Так что не нарывайся! — добавила она грозно, а я невольно улыбнулась.
Моя рыжая провела рукой по панели, что-то вновь соображая своими реально неглупыми мозгами. А после стала мерить шагами не самое большое пространство — я знала эту ее привычку. Так доктору Тен лучше думалось.
Несколько секунд в рубке царила напряженная тишина, а потом Кери вскинула свой курносый нос и посмотрела пытливо.
— А ответь-ка мне, дорогая, отчего это ты не пожелала остаться на Росси? Насколько я знаю эдейцев, эта раса помешана на детях и никогда бы не причинила вреда сыну своего ториди. Более того, они сделали бы все, чтобы защитить, — говорила и смотрела на меня в упор.
— Не сейчас, — резко осадила ее я. — Прости, Кер, я не могу… Просто поверь на слово, что Родьке туда нельзя! — я в отчаяние заломила руки, не зная что делать и что сказать. Признаваться не хотелось. Ураган чувств и понимание, что все же придется это сделать, особенно, если останется единственный шанс спасти мальчика…
И скорее всего после этого потерять его навсегда.
Кери, к моей радости, не стала настаивать. Она бросила взгляд на проекцию «Корсара», потом обошла меня так, что оказалась между мной и панелью управления, которую Агилл предусмотрительно отодвинул, остановилась напротив и произнесла серьезно:
— Что ж, не сейчас, так не сейчас! — удивительно покладисто согласилась моя подруга, отчего мне стало ещё больше не по себе. — Стало быть, уважаемая таине Малик, у нас будет единственная попытка вырваться, пока этот темнокожий самоуверенный паразит мечтает заполучить своё простым способом, и не позвал сюда группу поддержки. Жадность — она такая жадность! Надо этим пользоваться. Ты дашь ему своё согласие, правда, с небольшими условиями. Ведь это же так естественно! — она ехидно ухмыльнулась и предвкушение на лице этой авантюристки мне совсем не понравилось.
Боги космоса, да этой рыжей бестии надо было родиться мужчиной, или идти в какие-нибудь наемницы, а не становиться врачом!
Она излагала, и я понимала, что согласна попробовать, потому что терять уже нечего. Разве что жизнь, так, как выяснилось, не очень то она мне и нужна без Родьки…
Ох, даю руку на отсечение, мы ещё пожалеем.
Это был дурацкий план. Но когда нет других, ты готов на любой бред. И радостно сам открываешь двери врагам.
Сейчас, стоя возле шлюза и поджидая приближающийся шатл с корабля охотников, я мысленно прокручивала разговор с Альфонсо и мне всё больше казалось, что именно такой реакции от нас он и ждал. А значит ожидает и попытку взять его в заложники.
Именно этот финт мы с Кери, при помощи Агилла, разумеется, и решили прокрутить.
В общем-то, всё звучало достаточно разумно, в рамках обстоятельств. Я вроде бы соглашаюсь передать сына наемнику, под его «благородное» слово, но имею все права усомниться, что после этого тот самый «честный и благородный» капитан нас отпустит с миром, а не расстреляет глайдер, зная, что никто даже не дернется отвечать огнем, ведь Родион будет на борту.
А, стало быть, нам нужен сам Альфонсо Перетти, в качестве гаранта соблюдения договоренности, который побудет «гостем» на борту Агилла, покуда его корабль не уберет сеть и не отойдет на почтенное расстояние. После мы его отпустим, ведь Родион — это хороший стимул, чтобы с капитаном ничего не случилось.
