После завтрака у меня начиналась учеба и длилась до самого обеда. Занятия проходили в специальном классе в одной из башен дворца, и учителей у меня был целый штат. Я сидела за партой перед огромной доской и пыталась запомнить все то, чему меня учили, хотя отчаянно хотела спать. Рядом сидела Лея, которую я самовольно к огромному недовольству Фэйры назначила своей личной помощницей. Я не отпускала Лею от себя ни на шаг. Во-первых, мне хотелось защитить ее, во-вторых, она знала о дворце почти все и давала мне ценные советы, а в-третьих, я переставала чувствовать себя одинокой, перед сном болтая с ней о глупостях. Я планировала забрать ее с собой в академию, и надеялась, что все получится.
После занятий начинались танцы — со мной занимался сам Вилль Авайн, светлый эльф, один из самых известных танцоров империи и за ее пределами, чьими предками были таинственные боевые танцоры. Он был высок — выше на голову большинства мужчин, имел прекрасную фигуру и двигался так, словно был призраком. Беззвучно и легко, словно плывя по воздуху. Его платиновые волосы неизменно были заплетены в косу, а в розовых глазах неизменно горело воодушевление. Танцы были для него всем: работой, хобби, душой… Однако глядя на меня, стоящую в паре с партнером, Вилль только вздыхал. Видимо, двигалась я совсем не так, как ему бы хотелось. Впрочем, ни слова упрека от известного танцора я не услышала. И старалась, как могла.
После танцев у меня было так называемое свободное время, выделенное, как было написано в расписании, для занятий творчеством, лицезрения природы и медитаций. Я могла гулять по саду, который даже зимой оставался летним, читать и заниматься живописью или музыкой. Однако чаще всего я брала книгу для отвода глаз и вместе с ней засыпала на садовых качелях. Лея будила меня к ужину, который порою проходил в компании императрицы, а порою в одиночестве, а затем я принималась за домашние задания. Я очень скучала по урокам практической магии и, кто бы мог подумать, даже по старому-доброму магистру Бейлсу. Однако магией я должна была заняться уже в академии. И очень сильно хотела вернуться.
А еще я немного скучала по Даррелу. Иногда я вспоминала, как увидела его полуобнаженным, когда он тренировался на морозе. А иногда — как мы целовались на балу. Это воспоминание заставляло щеки гореть, а губы — подрагивать, и я тотчас начинала кусать их, пытаясь отогнать смущение. Правда, внутренний голос начинал ехидничать и говорить, что, вообще-то, Даррел мой будущий муж, чего это я смущаюсь? Пора привыкнуть к нему.
Мысль о том, что мы скоро поженимся, заставляла нервничать. Вся моя жизнь пошла не по плану! Но в тот момент, когда мне хотелось бросить все к эйховым псам и сбежать из дворца, я вспоминала историю своих родителей и деда. И понимала — я не имею права отступить. Я должна исполнить их волю.
Иногда я думала об Эштане. Мы больше не виделись с ним, но я продолжала переживать. Внутри сидело чувство вины перед ним, хотя я не сделала ему ничего плохого, ведь сама в некотором роде стала жертвой обстоятельств. Мне просто хотелось, чтобы такой хороший парень, как он, был счастлив.
А еще я вспоминала бедняжку Хэлли. В один из дней мне удалось получить разрешение от императрицы покинуть Небесный дворец и побывать в одном из Звездных храмов великой богини смерти. Там я зажгла свечи для тех, кто меня покинул.
Лавандовую — для Хэлли.
Хвойную — для дедушки Виктора.
Древесно-пряную — для папы.
И с ароматом ежевики и полевых трав — для мамы. Я была уверена, что ей понравится этот аромат.
Я мысленно просила небо подарить им посмертное счастье, и звуки певучей арфы наполняли меня грустью. В какой-то момент я поняла, что по залу ползет сизая дымка. И из нее выходит женский силуэт с распущенными волосами. Лица не видно — лишь сверкающие алые глаза. Моя тьма. Она снова пришла ко мне.
— Ты справишься, наследница, — сказала она мне. — Мы справимся вместе.
— Я не хочу тебя принимать, — ответила я. — Не хочу становится темной!
— Поздно. Ты была темной изначально, — рассмеялась тьма. — Ты просто не знала об этом. Скоро ты примешь меня до конца. И познаешь всю мощь своего рода.
— Я не готова! — возразила я, пытаясь рассмотреть ее лицо.
— Ты сама сняла печать, чтобы спасти мальчишку. Задумайся, может быть, тьма — это спасение? — Алые глаза блеснули еще ярче. — Все будет так, как хотел твой великий отец, малышка.
Она коснулась моего плеча и растворилась. А я распахнула глаза — оказывается, я ненадолго уснула. А тьма пришла в мой сон.
Еще какое-то время я сидела в прохладном зале с узкими окнами одна — храм к моему приезду специально освободили. И мысленно разговаривала с мамой. А когда вышла на улицу вместе с охраной, меня окружили газетчики, которые откуда-то прознали о том, что я здесь. Их было много, но еще больше было набежавших отовсюду людей, которые выкрикивали мое имя. Охрана не без труда усадила меня в экипаж и увезла на Золотую улицу. А оттуда я вновь попала в Небесный дворец. На следующий день вышли газеты со статьями о том, что невеста принца побывала в Звездном храме и молилась об ушедших родных. Но так было написано в тех газетах, которые мне давали. В тех же, которые тайком принесла Лея, писали иначе — невеста принца бегала в Звездный храм замаливать грехи перед той, которую убила.
С родными пообщаться мне удалось еще один раз, прежде, чем они покинули столицу. На этот раз наша встреча была немного длиннее и проходила в Зимнем саду. Мы отлично провели время вместе и, наверное, впервые за то время, пока я находилась во дворце, мне было спокойно и хорошо. Мы разговаривали, смеялись, пили чай — как в старые-добрые времена. Все вместе. Одна большая семья. Я продолжала скучать по ним, но меня успокаивало то, что теперь все они смогут жить так, как хотят. Не заботясь о деньгах. До встречи с ними мне удалось увидеться с Антелем, как со своим поверенным, и передать ему некоторые указания — например, перечислить родным определенную сумму денег ежемесячно. Денег, как оказалось, у меня было много. А еще — активов, драгоценностей и антиквариата. Я больше не была той девочкой, которая хранила для бабушки и тети бесплатно полученные конфеты в «Шоколадной лавке госпожи Марты». Теперь я заказала для них целую гору коробок с лучшим шоколадом империи.
— А ты общаешься с другими придворными дамами? — в какой-то момент спросил меня Том.
— Нет, — удивленно ответила я.
— А чего же так? Нос задрала до неба? — хмыкнул он. Лиам рассмеялся.
— Это я тебя сейчас задеру, — кровожадно пообещала я брату. — Что за чушь? У меня просто нет времени! Я даже со своими придворными дамами общаться не успеваю — одна учеба. Голова скоро взорвется…
— А с принцессой Этель общаешься? — продолжал Том.
— Нет, мы не общаемся, у нас разное расписание, — деликатно ответила я. Говорить правду — то, что Этель терпеть меня не может — я не стала. Не хотела, чтобы родные думали, что во дворце мне плохо. Напортив, всеми силами внушала им обратное. Не хотела, чтобы они волновались обо мне.
— Какая важная, посмотрите только! Расписание у нее есть! — встрял Лиам. Они с братом все время выступали против меня.
— Конечно есть, — поджала я губы. — Во дворце все делается по расписанию. Знаете, жить императорской жизнью нелегко.
— Бедная, — неискренне посочувствовал меня Лиам — Как ты только это выдерживаешь?
Я одарила старшего брата недобрым взглядом.
— Как могу, так и выдерживаю. А ты зачем про придворных дам спрашиваешь? Хочешь стать одной из них? Прости, но тебя в придворные дамы точно не возьмут, — покровительственно сказала я Тому.
— А я и не собирался, — рассмеялся тот.
— Он гуляет с придворной дамой, — с потрохами сдал его Лиам, и я округлила глаза от удивления.
— Серьезно? Они же не покидают дворец! Им нельзя…
— А эта сбегает, — продолжал Лиам доверительным тоном. — Уже дважды гуляли. Небось, влюбился в нее, да?
— Тише ты, недомерок, — одернул его Том. — Не жужжи так громко. А то придется жужжало починить.
