— По женской линии внешность и магия передаются полностью, я первая девочка со времён бабушки. Мы отличаемся от сирен только… наличием человеческой личины.
— И ты умеешь летать? — спрашивает Нимея.
Би кивает.
— И плавать под водой?
Би кивает.
— Неплохо… будет нескучно, — Нимея щурится.
— В кого ты обращаешься? — спрашивает Брайт, не в силах побороть любопытство. Она никогда не приставала к Бреваланцам и Фольетинцам с расспросами, но тут атмосфера уж слишком располагающая.
— Волчица, — она говорит с гордостью. — А… ты поёшь?
— Пою.
— Это красиво?
— Ну… это красиво ровно настолько, насколько опасно. Чтобы слушать настоящую сирену нужно ей доверять, знать, что она не убьёт. В идеале — любить. Это редкость.
— А как же певицы? Я слышала раньше сирен за бешеные деньги покупали…
— Артефакты-блокираторы, браслеты, зелья. Это были не сирены, а рабыни, — сухо отвечает Брайт. — Их наряжали в красивые платья, как выставочных собачонок, и заставляли петь.
Девчонки смотрят как на диковинку и это то, что больше всего раздражает. В Аркаиме тоже не считалось нормальным быть сиреной. Всё-таки они не совсем люди.
Наравне с драконами, сирены передают свою магию бесконечно, стоит затеряться в роду хоть одной капле, и накладывают на род кучу ограничений, сродни проклятью.
Девчонки молчат. Нимея смотрит на Брайт с интересом, сестрички не могут определиться с эмоциями, судя по выражению веснушчатых лиц. Лю, кажется, готова заплакать.
— Но твои глаза такие красивые, — шепчет она.
— Видела бы ты их, когда я злюсь, — смеётся Би.
— А что тогда? — Нимея щурится.
— Кровь сирены… как бомба замедленного действия. Стоит только вывести меня из себя, и я мигом забываю человеческую речь.
— Это опасно?..
— Я выходила из себя или… — на ум приходит совсем другое чувство. — Пугалась до смерти, только пару раз. Почти всегда в присутствии семьи. Папа помогал прийти в себя.
— А как? — требовательно спрашивает Нимея, круто изгибая бровь. — Я не расистка, но неплохо бы знать, как спасти свои шкуры, если ты получишь неуд за доклад и огорчишься! — она явно из тех, кто говорит правду в лицо. — Мы будем твоими соседками, хочешь ты того или нет. Мы — маги, и уж в восемь рук справимся.
— Я надеюсь, до этого не дойдёт…
— Да тут Чертов ад! — восклицает Нимея. — Те траминерцы, что брюнеты ещё ничего, но блондиночья шайка… это же придурки и мрази, как есть.
— Блондины?.. Брюнеты?..
— Все траминерцы или блондины, или брюнеты. Считается, что это две древние семьи, предки траминерцев. Гриджо и Мальбеки. Гриджо — блондины. Хотя вообще звучит как старая распиаренная легенда.
— Буду остерегаться блондинов, — смеётся Брайт. — Я не знаю точно, как выгляжу в эти моменты. Мои глаза должны темнеть, волосы становятся розовыми, появляются когти и чёрные перья… Но если я начала петь или говорить на неизвестном языке — уже поздно. Думаю, что вам нужно меня просто вырубить чем-нибудь тяжёлым.
— Это я беру на себя, — улыбается Нимея. — Шарахну по башке бутылкой и скажу, что это всё девчачьи штучки!
Брайт на душе вдруг становится тепло. Приятно знать, что рядом есть человек, который в критической ситуации огреет тебя по голове бутылкой.
Глава шестая. Зоопарк
|ЗООПАРК
Учреждение для содержания животных в неволе с целью их демонстрации, сохранения, воспроизводства и изучения, в том числе и научного.|
О том, что случится вечером первого сентября, Брайт даже не подозревает, когда выходит на крыльцо утром.
Утром ей ещё всё нравится.
Отец прислал весточку, что у него всё идёт по плану, девочки не заняли ванну и удалось принять душ первой. Яркое, как апельсин, солнце слепит глаза и играет с оранжевой листвой, рассыпавшейся за ночь прямо на тротуар, словно специально, чтобы завершить идеальную картинку.
День хрустящий, как печенька, и пахнет кондитерским шоколадом.
Брайт стоит на крыльце, уже одетая в форму, допивает свой кофе и наблюдает за тем, как из одинаковых домиков выходят люди. Стайки девочек, чаще всего по пять штук (видимо, группируются по комнатам), во главе всегда Сладкая Вата или альфа-девочка. У неё самый высокий хвост и самый собранный вид.
В комнате Р-1-4 — это Лю Пьюран.
Этим утром она, и правда, сделала такой высокий хвост, что стала не просто Сладкой Ватой, а Самой Главной Сладкой Ватой Траминера. Даже проигнорировала форменный беретик, а ещё с гордостью приколола к водолазке маленький значок старосты группы.
Среди парней тоже заметна система. Главный мальчик часто или угрюмый сноб, или оболтус вроде Энга.
Компашка Энграма Хардина уже прошла мимо домика Брайт, и все они остановились, отвесили ей «утренний поклон» до самой земли, а потом спели хором: «Ой, ты нас не заколдуй красавица-сирена», старинная песня-прибаутка, которую пели во время застолий бабушки. Разумеется, семья Брайт исключение.
— Рассказывай, — мрачно вздыхает Брайт, когда на крыльцо к ней выходит Нимея Нока со своей чашкой чёрного кофе.
Нимея соответствует тому, как должна выглядеть студентка Академии Войны почти во всём. На ней тот же обтягивающий чёрный свитер, что и у всех. Короткая бордовая юбка (слишком короткая), чёрные гольфы как положенно выглядывают из-под бордовых замшевых сапожек. А вот пальто она переделала в более приятное, без пояска и баски, но цвету не изменила.
Круто, но недостаточно.
— Что? — хмурится Нимея, делает глоток кофе и достаёт из кармана пачку травяных сигарилл.
Брайт тут же с тоской вспоминает отца, который обожал эти чёрные сигариллы с особым составом, который помогал ему бороться с сонливостью по утрам, вместо кофе. В Аркаиме мода на курение уже шла к закату и молодежь проповедовала другие способы достижения тех же целей.
Траминер — староверы. Но Брайт сейчас почувствовала себя дома, благодаря привычке Ноки.
— Кто есть кто в этом зоопарке, — жмёт плечами Брайт.
— Для начала… что с тобой не так, — щурится Нимея, закуривая сигариллу. — Что за вид?
Брайт осматривает себя и вздыхает.
— М-м?
— По-порядку, — Нимея отступает и складывает руки на груди, как стилист-эксперт из «Ведьминого журнала». — Юбка до колена? Серьёзно? Водолазка висит, это какой размер? Ботинки… нет, «Фоксы» — это конечно круто, но не с гольфами же, лучше сними. И пальто…
— Нет! Никуда не дену!
— А что за ужасная шляпа? — на макушке у Брайт чёрный «котелок», вместо берета.
— Береты — отстой! — фыркает Брайт и поправляет на пёстрой копне свой “котелок”.
А проходящая мимо стайка Сладких Ват чуть не давится насмерть возмущённым и совершенно синхронным «А?».
— Мелона? — зовёт Нимея.
Рыжая сестричка появляется на крыльце и смотрит на Брайт в упор, с тем же выражением лица, что и Нем.
— Помоги.
Мелона кивает и парой пассов укорачивает юбку Брайт так, что становятся видны колени, и даже намного-намного больше, гольфы она спускает ниже вручную, перекрашивает их в бордовый. Ещё одно слово шёпотом и водолазка обхватывает тело Би так, что она хватается за горло, испугавшись удушья.
— Какого чёрта!? Аккуратнее!
— Да ладно тебе, зато как миленько, — ухмыляется Нимея. — Теперь поговорим о зоопарке.
Все три девушки разворачиваются лицом к улице, и Брайт хочется расхохотаться от того, как это комично. Мелона тоже с чашкой кофе, это похоже на будущую традицию.
— Я живу в этом зоопарке всю жизнь, как и Лю, так что все эти снобы с каменными лицами в моём мире когда-то были сопливыми карапузами. Например Энграм Хардин. Я думала, что стану его женой, когда мне было четыре.
— А потом?
— Потом я поняла, что превращаюсь в волка, а он — в придурка.
Брайт понимающе кивает. Компашка Энграма, как раз выделывается перед очередным “девчачьим” домом.
— Никто не хочет проблем, так что “радикальные” Истинные живут с буквы А до буквы Г на первой улице, так они никого не видят. Но есть исключения. Старшекурсники. На каждой улице есть “гадкий дом”, где непременно осталась эта зараза, — плюёт Нимея. — У нас это дом У-3 — последний, в самом конце улицы, он у них один на четверых. У каждого своя спальня с личной ванной и общая гостиная.
