сверток, доставленный британцем с территории Ирана. Он аккуратно развернул брезент. В нефритовых глазах журналиста заплясали огоньки восхищения. На его ладони лежал небольшой кинжал в кожаных ножнах, инкрустированных серебром. Это оружие явно принадлежало женщине, которая умерла давным-давно, еще в те времена, когда шумеры населяли земли Месопотамии или же когда персы сражались с греками. Грегори предстояло выяснить древность клинка, но в том, что он принадлежал былым эпохам – он не сомневался! Журналист осторожно вынул кинжал из ножен. Он был прекрасен: тонкое острое лезвие из металла цвета обсидиана с фиолетовым отливом мистически поблескивало в лучах искусственного света, рукоять вырезана из цельного куска горного хрусталя, увитого тонкой серебряной нитью, вросшей в прозрачный минерал. Но самое поразительное находилось внутри холодного камня: цветок, небольшой с белыми бархатными лепестками, опыленными алым бисером. Бутон был раскрыт, и казалось, что если расколоть хрусталь, то цветок будет так же свеж, как в тот момент, когда был сорван с клумбы. Репортеру никогда не приходилось ранее лицезреть такую красоту. Кинжал был действительно уникальной вещью, и он, Грегори Тейлор, стал его единственным обладателем!
«Потрясающе… Ты истинное произведение великого мастера! Пески сохранили тебя, не позволив тысячелетиям покрыть лезвие ржавчиной и затмить сияние камня!»
Репортер поднес клинок ближе к глазам. Ему на мгновение показалось, что он заметил изъян на лезвии, там, где темный металл переходил в гарду. Нет, это была не царапина, не ошибка кузнеца – кто-то намеренно оставил свой след на поверхности. Незнакомые символы, возможно, являлись клеймом ремесленника, выковавшего кинжал.
– Интригующе,– произнес Грегори, гадая, чье имя или послание выгравированы на металле.
В Нью-Йорке пробило три часа ночи, было бессмысленно кому-то звонить, дабы выяснить значение символов. Завтра. Завтра он узнает, что за письменность на клинке и какое значение несет.
В тесной полуподвальной каморке с крошечным окошком под потолком царил полумрак. На низком дубовом столике три огарка свечей мерцали тусклым пламенем, отбрасывая длинные тени на выбеленные стены и на старика в белоснежном одеянии и тюрбане. Он стоял на коленях, сложив руки на животе. Его глаза были закрыты, а из уст вылетало невнятное бормотание. Лицо, изборожденное глубокими морщинами, свидетельствовало о почтенном возрасте. Это подтверждали и седые кустистые брови, и аккуратно подстриженная бородка, посеребренная годами.
Ариф ибн Навид Гафури разменял девятый десяток лет. За свою жизнь он повидал многое. Профессия археолога предоставила ему возможность объездить весь мир. Он поддался авантюризму и новым открытиям. И благодаря неутолимой страсти к приключениям, всегда присутствовал на самых известных раскопках.
Ариф был никудышным супругом, вечно пропадающим в разъездах. Его жена в одиночку воспитывала сына. Когда она умерла от инсульта, археолог находился в Европе: копался в древних останках, вычищал от земли черепки амфор, изучал античные предметы быта. Его не оказалось в Лос-Анджелесе и во время страшной аварии, унесшей жизнь его сына и невестки. В ту пору Ариф колесил с экспедицией по Южной Америке. Лишь осиротевший Рашид и старый друг Юшенг Линг заставили заядлого путешественника осесть в Городе Ангелов и открыть небольшой магазинчик в Чайнатауне. Так мистер Гафури стал одним из немногочисленных арабов, проживающих в азиатском районе. Здесь было спокойно и безопасно. Он уже не мог заниматься археологией, но удачно справлялся со своей главной задачей, которая была куда важнее тысячелетних скелетов египетских цариц и гробниц китайских императоров.
Ариф прекратил невнятно шептать и взял со стола письмо, доставленное днем почтальоном. Послание пришло с Ирана. Раскрыв конверт, он вынул листок испещренный мелкими буквами. Текст был на персидском. Почерк размашистый, казалось, автор писал в спешке. Старик нахмурил брови, пробежавшись взглядом по коротким предложениям.
Послание вернулось обратно на стол. Мистер Гафури открыл толстую старую книгу в кожаном переплете, похожую на древний том из архивов библиотеки или Этнографического музея. На самом деле к литературе этот фолиант не имел никакого отношения. Собрание папирусных свитков, исписанных арабскими цифрами и фразами на фарси, скорее напоминали заметки по бухгалтерии. Бывший археолог тяжело вздохнул, взял со стола ручку и аккуратно вписал число – тысяча восемьсот восемьдесят три.
Отложив перо и захлопнув книгу, Ариф поднялся на ноги, чувствуя, что конечности затекли. Тяжело вздохнув, он взял объемную рукопись и проковылял к огромному сейфу, стоящему в углу комнатушки. Торопливо набрав код, он открыл массивную дверь, которая тихо взвизгнула, нарушив затянувшееся безмолвие каморки. Внутри, металлический ящик был почти пуст, если не считать предмета, покрытого пурпурной бархатной тканью, что прятался в глубине. Мистер Гафури положил книгу на свободную полку, и, захлопнув дверь, вновь набрал шифр. Потушив свечи, он неторопливо покинул каморку, заперев ее на увесистый замок.
Ясная погода не желала покидать Лос-Анджелес. Нежно розовые мазки, приплетенные с ажуром белоснежных облаков, окрасили рассветный небосвод. Широкие листья стройных пальм, ласкаемые озорным ветерком, лениво шелестели в вышине. Древесным гигантам были неведомы заботы людей, выбравшихся из постели в такую рань лишь для того, чтобы украсить фасады домов, витрины магазинов и кафе Хэллоуинской атрибутикой: тыквами, искусственной паутиной, бутафорскими монстрами.
Пустынные пляжи Венеции, Санта-Моники и Малибу неторопливо стали заполняться почитателями здорового образа жизни и собачниками. Не было дела до людей и галдящим чайкам, стаями кружащими над величественными волнами океана. Опережая гул городского транспорта и шум просыпающегося Л.А., из динамиков автомагнитол и приемников беспечный голос диктора приветствовал гостей и жителей мегаполиса:
– Доброе, доброе утро, Город ангелов!!! Как настроение? Уверен – прекрасное! Взгляните в окно! Погода вновь решила побаловать нас аномально теплым деньком! Купаться в океане не рекомендую: вода по-прежнему холодная. А вот вернуться к летнему гардеробу было бы весьма кстати. Надеюсь, дорогие слушатели, вы так же поразмыслили и о наряде на вечер. Да, да, я говорю о маскарадных костюмах для Хэллоуина! Осталось дождаться ночи, и тогда улицы Л.А. заполонят грациозные женщины-кошки, элегантные мужчины-вампиры, миленькие детки-призраки и прочая нечисть. С Днем Всех Святых, жители Лос-Анджелеса и его гости! А пока ночь не явилась в город, расслабьтесь и наслаждайтесь композицией Бобби МакФеррина «Не беспокойся, будь счастлив»!
Волны Тихого океана лениво накатывались на берег в такт мелодии, доносящейся из фургона, припаркованного рядом с огромным билбордом, на котором рабочие этим ранним утром установили новый рекламный щит. С яркого баннера ослепительно улыбалась брюнетка в роскошном алом платье. Крупная надпись рядом с красоткой гласила: «Все – что пожелаешь!»
Сапфировая волна, подгоняемая игривым ветром, шепча песню штормов, обрушилась на песчаный берег и, шипя воздушной пеной, вернулась в морскую пучину, оставив золотистому побережью редкий
