грубую нотку в голосе, изучая черные кольца в ее зеленых глазах и умоляя звезды позволить ей увидеть меня.
— Ты Дариус, — ответила она, и грубые нотки все еще звучали в ее голосе. — Человек, который обещал, что никогда не причинит мне боль, хотя ему всегда нравилось, когда он это делал.
Я покачал головой, желая возразить, но отец протянул ей руку, и она приняла ее с улыбкой, которая казалась натянутой, но обожающий взгляд в ее глазах, когда она смотрела на него, был слишком реальным.
— Садись, Дариус. Все ждут именинника, прежде чем приступят к еде. — Отец указал мне на стул, и я опустился на него, не зная, что еще делать.
Макс на мгновение обхватил мое плечо, вдавливая больше успокаивающей энергии под мою кожу, прежде чем убрать заглушающий пузырь и вернуться на свое место за столом.
Отец занял свое место во главе стола, и жар ворвался в каждую клеточку моего тела, когда он притянул Рокси к себе на колени.
Из моего горла вырвался рык, и я наполовину вскочил со своего места, но Клара ухватилась за тени во мне и заставила меня снова опуститься, пока никто не заметил. Я неподвижно сидел в кресле, боль и ужас раздирали меня на части, пока Рокси устраивалась поудобнее на коленях отца.
Она не сопротивлялась, когда он притянул ее к себе, но и не уселась на его член, а устроилась на его колене, выпрямив позвоночник, оглядывая всех людей за столом, которые смотрели на нее, прежде чем снова пренебрежительно отвернуться.
Рука Ксавьера обхватила мое колено под столом, и я ощутил его собственный ужас по этому поводу, но я не мог уделить этому ни дюйма своего внимания.
Подали первое блюдо, и я лишь наблюдал за ней, пока отец заводил разговор с людьми за столом, а Клара держала меня в ловушке собственного тела.
Стелла громко смеялась над всем, что он говорил, отбрасывая свои короткие волосы и наклоняясь вперед так, что ее сиськи грозили вывалиться из платья, а отец, казалось, даже не замечал этого.
Он потянулся к спине Рокси и потрепал темные локоны ее волос там, где они струились по позвоночнику, а она просто сидела, никак не реагируя. Ни ужаса, ни отвращения, ни удовольствия, ни возбуждения. Она была как пустой сосуд, наполненный тенями, и все, от холодности ее взгляда до бесстрастного выражения лица, заставляло меня пылать от ярости и страха.
— Теперь я понимаю, что так пленило тебя, Дариус, — пробормотал отец, когда подали следующее блюдо и все отвлеклись. — Она действительно красивая девушка. И такая… упорная. Должен сказать, мне очень понравилось вводить ее в курс дела и выбивать из нее эту дикость.
— Если ты хоть пальцем ее тронул, я разрежу тебя на тысячу кусков и сожгу заживо в огне Дракона, — прорычал я, но хватка Клары не позволила мне сделать ничего больше, кроме как крепче сжать свою гребаную ложку. Если бы мне удалось подобраться к нему ближе, я бы с радостью нашел способ сделать ложку смертельным оружием.
Отец не потрудился ответить, лишь понимающе улыбнулся, положив свою чертову руку ей на бедро. Ярость, подобной которой я никогда не испытывал, охватила меня, пока я был заперт в своем блядском кресле, вынужденный терпеть шоу, которое он устроил для меня, дразня девушкой, которую я люблю, как будто она просто игрушка.
Я не съел ни крошки еды, пока сменялись блюда. У меня не было аппетита, даже когда Клара предоставила мне возможность двигаться, чтобы поесть. Я накладывал к себе тарелку разные добавки, но мой взгляд не отрывался от Рокси. И я не прекращал попыток побороть власть Клары надо мной, чтобы вырвать ее прямо с колен отца.
Когда подали десерт, отец наклонился к ней и что-то прошептал ей на ухо. Она кивнула один раз и поднялась на ноги, повернулась и выбежала из комнаты, не сказав ни слова.
Клара отпустила меня, как раз когда Рокси дошла до дверей, и я мгновенно вскочил на ноги, практически выбежав за ней в коридор и не обращая внимания на то, кто видит и что думает.
Когда я вышел в коридор, Рокси уже была в дальнем конце, и я окликнул ее, перейдя на спринтерский бег, пытаясь догнать.
Она достигла лестницы в центре дома прежде, чем я догнал ее, и она обернулась, смотря на меня с приподнятой бровью, словно не понимая, что я могу от нее хотеть.
— Что он с тобой сделал? — задохнулся я, мое сердце бешено колотилось, когда я потянулся к ней, но она сдвинулась так, что я не смог поймать ее руку, и клянусь, что страх мелькнул в ее глазах на мгновение, прежде чем она снова спрятала его. — Скажи мне, и я разорву его на части за это. Скажи мне, что я должен сделать, чтобы вытащить тебя из них.
— Из чего? — спросила она холодным тоном.
— Из теней, Рокси, тебе нужно освободиться от них, тебе нужно…
— Зачем мне это делать? — презрительно спросила она. — Тени приносят мне больше удовольствия, чем ты можешь себе представить. Они питают мою душу и крадут мою боль. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы присоединиться ко мне в них?
— Присоединиться к тебе? — усмехнулся я. — Девушка, которую я люблю, никогда бы…
Она внезапно шагнула вперед, ее рука прижалась к моей груди прямо над сердцем, когда мы стояли с ней лицом к лицу на ступеньках.
— Эта боль, которую ты чувствуешь, не обязательно должна управлять тобой, — сказала она, придвинувшись так близко, что ее губы почти коснулись моих, но взгляд ее глаз был полым, бездонным, пустым. — Ты можешь присоединиться ко мне в темноте. У нас может быть все.
— А как насчет любви? — пробормотал я, и мои руки скользнули вокруг ее талии, я притянул ее ближе к себе, желая удержать, пока не заставлю ее вернуться навсегда.
— Я люблю только своего короля, — вздохнула она.
— Нет, — яростно прорычал я, отрицая ее слова всеми фибрами своего существа. — Ты не любишь его. Ты никогда не полюбишь его.
Темный смех вырвался у нее, когда моя хватка на
