Мы вернулись к наставнице, допили давно остывший чай, и я поехала домой. Не могу сказать, что после нашего разговора гора свалилась с плеч, но появился хоть какой-то вариант действий. Я, конечно, к предложенному Ирмой сценарию не была готова, но решила оставить его на крайний случай.
Глава 4. Божественная молния
Сегодня клиента привёл страж по имени Константин. Он приходил ко мне не впервые. Немолодой, может, около пятидесяти, и всегда немногословный, с отстранённым взглядом голубых глаз. Страж производил впечатление человека уставшего и ничего не желавшего от жизни.
Клиент – парень по имени Никита с взъерошенными светлыми волосами и бегающими серыми глазами – постоянно вертел в руках смартфон, сбивчиво рассказывая о работе программиста в крупной иностранной компании. Он сам себя перебивал и поправлял – наверное, нервничал перед погружением.
– Никита, в какую жизнь вы хотите попасть? – сделав глоток чая, прервала я поток бессвязных предложений клиента. – Что увидеть?
– Хочу знать, что сделал что-то стоящее, – выпалил молодой человек, густо покраснел и отвернулся. – Глупо, да?
– Вовсе нет, – честно ответила я. – Нам всем иногда нужно понимать, что живём не зря.
– Понимаете... – Никита протянул руку через стол, будто хотел сжать мою ладонь. Посмотрел на свою руку и отдёрнул её. – Мне двадцать пять, а я ещё ничего не успел. Учёба, работа, деньги – это всё не то. Мне нужно знать, что я способен на что-то по-настоящему важное, великое… Понимаете? – Я кивнула.
– Допивайте чай, а я подготовлю камни, – сказала и пошла в спальню.
Юношеский максимализм. Ещё год назад это было мне хорошо знакомо. Но Проводники быстро научили смотреть не на облака, а на грязные лужи под ногами.
Для путешествия выбрала сапфир. Я редко использовала драгоценные камни: их сила слишком велика и может привести к неконтролируемым последствиям, но сегодня камень насыщенного тёмно-синего цвета показался мне лучшим из возможных вариантов. Надеюсь, сапфир прибавит Никите храбрости, повысит самооценку и силу духа. Для построения портала взяла также аметист, горный хрусталь и лазурит.
Подготовив портал и удобно усевшись в плетёном кресле, я закрыла глаза и настроилась на камни. Глубоко вдохнула, выдохнула и открыла глаза.
Передо мной мерцала нечёткая картина междумирья. Холмы и лес будто заволокло пеленой тумана. Испугаться не успела. Моргнула и увидела совершенно другую местность. Я стояла на обочине пыльной дороги, по обеим сторонам которой раскинулись желтеющие пшеничные поля. Впереди виднелась белая каменная стена и деревянные ворота.
– Где я? Что это? – раздался испуганный голос Никиты. Он неосознанно схватил меня за полупрозрачную и переливающуюся всеми цветами радуги руку и вертел головой во все стороны.
– Это одна из ваших прошлых жизней, – как можно спокойнее проговорила я. – Пока не могу, сказать, куда мы попали. Но думаю, это можно будет определить, попав в город, – кивнула в сторону стены и ворот.
– А почему мы светимся? – задал очередной вопрос Никита.
– Так выглядят наши энергетические тела. – Я не удержалась от улыбки, вспомнив, как задавала Ирме кучу нелепых вопросов во время первого погружения в прошлое. – Невозможно переместить в прошлое физическое тело, а вот энергетическое не испытывает таких трудностей.
Никита ненадолго замолчал, и мы пошли к воротам. За стеной оказалось нечто похожее на большой российский город начала восемнадцатого века. Что-то в нём меня смущало – казалось неправильным или даже невозможным. Улицы, вымощенные брусчаткой, фонари, торговые лавки, гостиные дворы, трактиры, аптеки… С каменными домами соседствовали деревянные. Похоже, мы попали в город утром. Рабочие шли на мануфактуры, молочницы торопились в центр города со свежим молоком и творогом, издалека доносился стук сапог и грохот барабанов, чиновники спешили в учреждения, а купцы открывали лавки. По улице проехало несколько конных экипажей. Вроде бы всё, как в книгах по истории. Чисто! Я наконец-то поняла, что меня смущало – нереальная чистота и ухоженность как города, так и его жителей. Слишком неправдоподобно для восемнадцатого века.
– Вы уже поняли, где мы? – нетерпеливо спросил Никита. Я рассказала о своих выводах.
– Учебники пишут люди, которые не были в прошлом, – клиент, кажется, не разделял мои сомнения. – Разве они могут достоверно сказать ходили ли люди раньше в лохмотьях и утопали по колено в грязи или жили ничуть не хуже нас? – он пожал плечами.
Я не стала ничего на это отвечать. Может, Никита и прав. Ноги понесли меня в центр города вместе со спешившими по делам жителями. Остановилась у белоснежной церкви с позолоченными пузатыми куполами. Их было так много, что сразу и не сосчитать. От куполов к крышам ближайших зданий тянулись узкие металлические пластины. Очень странно.
Внутри церковь оказалась просторной и светлой, но вместо икон стены украшали изображения облаков и молний. Много молний. Чересчур много. Всё пестрело жёлтым. В дальнем углу стояло двое монахов, одетых в просторные рясы. Тоже жёлтые.
– Не очень-то похоже на русскую церковь, – протянул Никита. Да уж, не поспоришь.
Мы подошли почти вплотную к монахам, чтобы услышать их разговор.
– … отправляйся к больным, врач просил о помощи, – говорил старший из священнослужителей. Серые глаза младшего засияли так, будто он всю жизнь ждал этого поручения. – Да смотри, не опоздай к службе.
Юноша молча поклонился и направился к выходу из церкви. Меня потянуло за ним. Значит, цель путешествия найдена.
– Это я, да? – восторженно спросил Никита, указывая на молодого монаха. Я кивнула.
Больница или её подобие располагалась в соседнем здании. Молодой человек зашёл внутрь и спросил у женщины в простом белом платье с нашитым на груди крестом, где найти врача. Она указала вглубь помещения, заставленного койками, большинство из которых пустовало.
Монах пошёл в указанном направлении. Врач сидел рядом с одной из коек. На ней лежала очень бледная девушка с осунувшимся лицом и светло-русыми волосами, заплетёнными в косу. Её грудь медленно вздымалась и опускалась, глаза были закрыты, а тонкие обескровленные губы приоткрыты.
– Спасибо, что пришли, – устало проговорил врач, когда увидел монаха. – Лизонька просила, чтобы вы немного поговорили с ней. Бедняжка говорит, что после ваших бесед ей становится лучше. – Мужчина вздохнул и поднялся со стула. – Разбудите её, а я пока осмотрю остальных.
– Нет, – мягко проговорил юноша. – Пусть отдыхает. Я подожду, пока она сама проснётся.
Судя по тому, что Никита ещё ни разу не спросил, о чём они говорили, разговор шёл на русском. Значит, мы попали в альтернативную версию истории России.
Врач отошёл, а монах опустился на стул. Протянул руку ко лбу девушки, но замер на середине жеста. Испуганно-удивлённо посмотрел на свою ладонь, отдёрнул руку и заложил за спину, а другой стал теребить край рясы. Юноша смотрел на больную так, будто она была для него всем: самой долгожданной наградой и самой страшной болью. Я знала этот взгляд – в нём открывалась душа. Алекс часто смотрел на меня так…
– Лиза, – прошептал он. – Я найду способ вылечить тебя. Найду, обещаю. Ты будешь жить. Ты должна жить. Если ты уйдёшь… – он оборвал себя на полуслове.
Ресницы девушки дрогнули, и она приоткрыла глаза. Восхитительные глаза цвета морской волны. Я подумала, что именно за эти глаза монах и влюбился в Лизу.
– Вы пришли, – чуть слышно проговорила она и попыталась приподняться. Но обессилено опустилась на подушку.
– Лежите, вам нельзя напрягаться, – монах вскочил со стула и поправил подушку и одеяло, стараясь не прикасаться к девушке.
– Спасибо, Матвей – прошептала она и прикрыла глаза. – Спасибо, что говорите со мной. Наши беседы придают мне сил цепляться за жизнь. Но силы на исходе. – Лиза снова открыла глаза и посмотрела на юношу. Его лицо стало почти таким же бледным, как её, а пальцы с такой силой сжались в кулаки, что костяшки побелели. – Я хотела попрощаться. Чувствую, что скоро уйду…
