Сережка побледнел, позеленел даже, в лице ни кровиночки.
– О-ой… – пискнул он.
Геор быстро, пока мальчишка не сообразил и не принялся сопротивляться – а подчиненные воле житника всегда охраняют соломенную куколку до последнего, – потянул за шнурок и одним взмахом кинжала перерезал его, как перерезают пуповину. Сергей пронзительно вскрикнул, ощутив мгновенную острую боль, которая, однако, уже стихала.
Геор сжимал в ладони сухое, легкое соломенное тельце. Житник был недвижим, казался обычной игрушкой. Вот только избавиться от смертельной сущности будет ох как непросто.
Мыши в доме все-таки водились – в подвале. Геор шевельнул пальцами, мысленно произнеся заклинание призыва. Пока суть да дело, какая-нибудь мышь как раз доберется до квартиры на третьем этаже.
В доме были газовые плиты – снова везение. Геор снял решетку, зажег конфорку. Он не спешил, зная, что последует дальше. Сережка подошел ближе: любопытство пересилило страх. Убрать бы его отсюда, в комнате запереть, но ведь не угадаешь, куда ломанется сгусток темной энергии, так что пусть мальчишка будет под боком.
– Жечь будешь, да? Жечь?
– Да, – односложно ответил Геор.
Чего уж тянуть! Все равно тварь в живое тело загнать получится не скоро. Житник хоть и неразумное создание, но за существование свое еще поборется. На кухонный стол между тем забралась упитанная крыса, повела острым носом. Усы топорщились, глазки блестели.
– У-у, какая, – восхитился Сергей. – Жирная! Эх, мама не видит!
«Да уж, только мамы нам сейчас и не хватало!» – мысленно усмехнулся Геор.
– Сиди здесь, – приказал он крысе.
Протянул житника к огню, сухая солома занялась охотно, в кухне вкусно запахло костром. Через несколько секунд от куколки остались скрученные черные соломинки. Геор пошевелил плечами, разминая мышцы, крепче перехватил рукоять кинжала, вновь сумрачно подумал об оставленном мече.
– Будь рядом, – приказал мальчишке. – Ни на шаг!
Минуту было тихо. Тикали часы на стене, о стекло билась первая весенняя муха. Потом всколыхнулась и плавно опала штора, как от порыва ветра, вот только окно было закрыто.
Геор хотел оттащить мальчишку подальше от окна, но не успел. Штора свернулась жгутом, кинулась, как кобра, обвила шею Сережки, потянула, худые ноги дрыгнулись в воздухе. Через мгновение штора тряпкой распласталась на полу, отхваченная у карниза кинжалом Геора. А потом сморщилась, собралась в комок и кинулась в лицо охотника. Ткань залепила глаза, нос и рот. Пронзительно верещал Сережка. Геор слепо резал материю, серебряный кинжал делал свое дело – штора, впитавшая темную энергию житника, обвисла.
И тут же открылась дверца в шкафу, на голову Геора дождем посыпались фарфоровые чашки, блюдца, тарелки. Он только и успел, что кинуть Сережку на пол и прикрыть собой. Посуда разбивалась об пол, о спину, острые осколки ранили, впивались в тело. Но вот от посуды не осталось ничего, кроме груды битых черепков, и тогда в дело вступил кухонный нож – тот самый тесак, которым защищался Сергей.
– Пас-скуда, – прохрипел Геор, едва успевая подставлять кинжал под удары.
Один из них пропустил, предплечье полыхнуло болью. Кровь густо закапала на пол, Геор зашипел сквозь зубы. Выкурить тварь из ножа будет сложно.
– Где у вас соль? – крикнул он пацану.
Тот сидел на полу, прижавшись к батарее. Трясся от страха, однако на призыв Геора откликнулся, пополз на четвереньках к тумбе, открыл дверцу и вытащил пакет с солью, вскрыл зубами и протянул Геору. Тот с трудом схватил правой рукой, перебросив кинжал в левую, а потом щедро посыпал солью рану и сам же взвыл. Тесак метил все в то же место: кровь притягивала его, как магнит. Геор не стал тянуть, подставил руку, нож коснулся соли и вдруг отлетел, упал на пол уже мертвой железякой.
Крыса на столе шипела и дергала хвостом. Чуяла создание ночи. Геор, шатаясь, подошел к столу, оперся на него, пачкая кровью, но отдыхать было некогда. Поднял руку, алые капли запятнали серую шерсть.
– Ну же, – прохрипел он. – Ну же!
Ничто так не тянет созданий ночи, как человеческая кровь. Крыса заскребла когтями по столешнице, задергалась. Житник был пойман в ловушку – в живое смертное тело.
– Есть! Сергей, отвернись!
Кинжал мелькнул молнией, пригвоздив крысу к столу. Писк оборвался, когти в последний раз проскребли по дереву. В кухне сделалось тихо. Капала вода из крана, тикали часы да часто-часто дышал Сережка.
– Все, – сказал Геор. – У тебя пакета не найдется?
Крысу придется забрать с собой. Геор огляделся: разгром они, конечно, учинили знатный. Подмигнул Сережке, вспомнив, как тот бесстрашно добывал соль.
– А ты молодец, парень.
– К-кто ты?
Надо было положить ладонь на лоб мальчика, произнести заклятие забвения, а потом просто развернуться и выйти. Но… Вспомнился день, когда сам Георгий, тринадцатилетний тогда, стоял посреди разрушенной квартиры, а рядом убирал меч в ножны мужчина с суровым лицом.
– Я охотник за нечистью, Сергей. Вырастешь – приходи, поборемся вместе. Лига мастеров, запомнил?
Мальчишка кивнул, не спуская с Геора завороженного взгляда. Тот сгрудил в пакет мертвую крысу, в прихожей, морщась, натянул на кровоточащие раны рубашку, потом куртку. Все равно в мусорку теперь, так и знал! Обернулся на пороге:
– Ну, бывай.
– Ой, подожди. А что же я маме скажу? А папе? Эй, эй, подожди!
Сергей звал его, пока дверь подъезда, хлопнув, не заглушила возмущенные вопли. Что он скажет родителям, Геора уже не касалось.
Глава 7
Раны от осколков оказались поверхностными. Мастер-алхимик с дипломом врача очистил их и залепил пластырем. С порезом на руке пришлось возиться дольше. Анатолий недовольно ворчал, накладывая швы.
– Ты почему без наручней? Экипировку для вас, дурней, просто так продумывают?
Врач отличался вздорным характером, однако дело свое знал, да к тому же Геор был полностью согласен с «дурнем», потому промолчал.
– На вот, выпей!
Анатолий открыл ящик стола, выставил пузырек с желтой жидкостью.
– Это анти…
– Да, знаю.
Геор, поморщившись, вытащил зубами пробку, выпил одним глотком горькую, отдающую железом жидкость. Желудок обожгло огнем. Универсальный антидот следовало применять после любых ранений, хотя житник не ядовит, но с регламентом не поспоришь. Легче принять снадобье, чем потом объясняться со Стасом.
Вышел из кабинета врача в еще более угрюмом настроении. На обед идти передумал: кишки после приема зелья устроили революцию и, кажется, намеревались скрутиться в узел. Встреченные в коридорах сотрудники шарахались от мрачного Геора. Какой-то задохлик из отдела аналитики сунулся было с бумажкой, но Геор так взглянул на него, что бедолага распластался по стеночке. А сейчас еще Стас станет требовать отчет. Геор зарычал мысленно, а может, и вслух: девочки-секретарши, обсуждавшие что-то у кулера, порскнули в стороны, как птички.
Раны пекли, кровь от пореза пропитала повязку на руке, испачкав запасную рубашку. Да что же за день-то сегодня такой! И, решив, что если все и так пошло наперекосяк, то стоит покончить разом со всеми неприятными делами, Геор спустился в подвал, в отдел дознавателей.
На бронированной двери стояла двойная защита. Геор приложил жетон к сканеру, потом вставил палец в специальный захват, дождался, пока острая игла проколет кожу, забирая капельку крови. Анализатор, распознав человеческую кровь, загорелся зеленым. Засовы щелкнули, открываясь.
За низеньким столиком в углу притулился скрит.
«Скрит. Нечисть третьего класса. Ведение записей – неотъемлемая часть их жизни. Конспектирует увиденное; записи, если не удалось заполучить жизненную энергию человека, позже употребляет в качестве пищи. Псевдоразумен».
Человечек напоминал сказочного гнома: такого же небольшого росточка, даже колпачок был. Свои лицензии на питание скриты отрабатывали ведением записей в допросной: палачи хранили информацию в рукописном виде, по старинке.
