локоть.
— Он привитый и ручной. С детьми прекрасно ладит.
— Как-то он не похож на ручного, — с сомнением протянула Наталья.
Я вытащила из кармана зоошампунь.
— С утра за детьми увязался, выбежал на улицу и весь перепачкался. Вот, купила, чтобы помыть.
— А прививки?
— Дело в том, что мы его не покупали. Друг у Семена купил кролика для дочки. Очень дорогого, породистого. Дрессированного.
— А этого вам отдал?
— Нет, этого и купил. Но у дочки аллергия, поэтому попросили взять нас.
— А если и у ваших будет аллергия, всегда можно его съесть, — снова захохотали ходящие парой женщины.
— Светлана Сергеевна, не обращайте на них внимания, — строго посмотрела на коллег Наталья, и эти две курицы тут же притихли. — Но попросите, чтоб друг мужа все-таки отдал вам документы о прививках на животное, мало ли чего.
— Да, конечно.
Инспекторы побыли у меня еще минут тридцать, составили «акт обследования жилищно-бытовых условий», позадавали вопросы о семье, о детях и, попрощавшись, наконец ушли. Видимо, увиденное в доме их более-менее устроило.
Едва за ними закрылась дверь, как я подбежала к окну, удостовериться, что уехали. От облегчения даже дышать стало легче, а на тело навалилась усталость.
— Почему у тебя в доме все время какие-то толпы ходят? То детей, то взрослых, — пробурчал Злыдень. — Я так поседею от стресса. Ну хоть шампунь купила…
— Тебе обязательно было инспектора царапать? А если бы они и вправду решили, что ты бешеный?
Он непонимающе посмотрел на меня своими красными глазками. Как будто бы не видел в этом проблемы.
— А чего он руки пихает? Откуда я знаю, вдруг это он бешеный? Он тебе сертификат о своих прививках показывал? Руки даже не мыл как вошел. — Злыдень явно считал, что лучшая защита — это нападение. — И где мое фисташковое мороженое? То, что было утром — это суррогат какой-то. Оно даже не из молока, а из сухой смеси.
— Самое дешевое, какое было, — хмыкнула я, разводя руками. — Радуйся, что из смеси, а не из опилок.
— Не смешно.
— А я и не смеюсь. — Из окна машины больше не было видно, и я вышла из дома.
Кролик увязался за мной, прыгая прямо по лужам и пачкая и без того ставший серым от грязи мех. (Вот и стоит ли его мыть вообще?)
Лес начинался прямо за огородом. Только выйди за околицу, и уже растут высокие и прямые, словно корабельные мачты, сосны.
«Мне нужно туда», — с обреченной отчетливостью поняла я.
Документы, деньги, даже встреча с инспекторами — все отошло на второй план.
А может, сегодняшний визит, наоборот, и дал понять, лишний раз напомнил, что нельзя отворачиваться от проблем.
Внутри этого леса был некто, кто сотворил со мной страшное. Кто лишил меня жизни, памяти, из-за кого я перестала быть человеком.
— Ты чего это? — Кролик, осторожно переступая лапами и обходя лужи, встал рядом.
Я подхватила его на руки.
— А ты только клады искать умеешь?
— Ну… — протянул зверек, не спеша, вопреки обыкновению, себя расхваливать. — Смотря чего ты задумала.
— Найти того, кто сделал из меня нечисть.
***
Несмотря на весенние деньки, снег в лесу еще не сошел, разве что тропинки все развезло от луж и грязи. С кроликом на руках я уже битых два часа бродила по лесу. Упрямо шла вперед, хотя здравый смысл молил вернуться.
— Вернись, дура! И меня угробишь, и сама сгинешь. — Кролик хоть и сыпал отборными ругательствами, но делал это очень тихо. Жался к моей груди, дрожа при этом то ли от страха, то ли от холода.
— Да ладно тебе, тут все людьми исхожено, река рядом, опять же. Не глухие же места. — Несмотря на потерю памяти, природа вокруг, да и сам лес, казались знакомыми. Я узнавала кустики, елочки, повороты. Вот маленький деревянный мост через ручей. Даже не проверяя, откуда-то знала, что на перилах с той стороны есть инициалы «В.Е.С.» — что они означают, правда, не помнила, но сами они вспылили перед глазами.
— Людьми исхожено, как же. Кикиморов след тут, глупая. Это пока ты человеком была, тебя не трогали, арбитров боялись. А теперь ты конкурент — на чужую территорию нельзя соваться. Здесь повсюду метки, неужели не чувствуешь?
Но я не чувствовала. И упрямо шла, будто что-то тянуло.
Сапоги вязли в грязи, чавкали, словно желая задержать меня. Дорожка истончалась, все дальше я уходила от деревни, вглубь, в чащу. И чем дальше шла, тем жарче мне становилось, словно солнце, которое едва просматривалось из-за подпиравших небо сосен, палило с каждым шагом все сильнее и сильнее.
Злыдень умолк, забившись мне под куртку, ту все чаще цепляли ветки, джинсы промокли, в волосах застряли листья.
Тянуло сыростью, тухлыми яйцами, тиной и илом.
Еще пара шагов. Дернула ногу — но так и не смогла поднять сапог, застряла, зацепившись за корягу.
Только тут я очнулась от странного дурмана. Начала озираться — но без толку.
«Где это я?»
Передо мной был высокий холм, заросший кустарником — волчьей ягодой. Сейчас на нем едва проклевывались почки, но я отчего-то знала, что осенью все здесь будет усыпано мелкими красными ягодами.
Пришлось спустить Злыдня на землю, чтобы высвободить зацепившийся сапог.
— Ну и куда ты нас завела? — недовольно проворочал кролик, прижимая уши к спине и напряженно всматриваясь в лесную чащу.
«Хороший вопрос…» — Я прошла вперед, думая забраться на холм, чтобы с него разглядеть местность. Может быть, увижу речку и сориентируюсь, в какую сторону хотя бы идти.
Но едва я подступила чуть ближе, как из кустов высунулась бледная костлявая рука и, схватив меня за куртку, утянула за собой.
Колючие ветки ободрали щеки, оставляя на них царапины, я едва успела зажмуриться, чтобы защитить глаза.
А когда открыла их, оказалась внутри сырой землянки, нос к носу с очень худым высоким мужчиной с длинными белыми волосами.
— А вот и ты. — Он смотрел на меня и улыбался, а глаза странно блестели и светились в полумраке.
— Кто вы? — Я попыталась сделать шаг назад, но только уперлась в стену. На ощупь словно спрессованный песок.
— Тот, кто тебя спас, — хмыкнул странный человек. Но приблизиться не попытался. — И теперь ты окажешь мне ответную услугу.
