Илита́р, — нахмурилась бабушка. — Нельзя ли подождать, пока это сделает кто-нибудь другой? Желательно тот, кто сам метит на престол. Это, знаешь ли, логичнее. Если уж марать руки, то во имя власти.
— Пока все ждут, Рахард сотворит другую глупость, а аллоранцы нападут. И угадай, какой остров они постараются захватить первым, мама.
— Илитар прав. Цейлах пострадает одним из первых, если начнутся военные действия. Проще устранить короля, — вздохнул дед.
Мы, дети, тогда притихли за столом. Да, от нас никогда ничего не скрывали, и взрослые при нас обсуждали многие идеи и события, учили нас с братьями анализировать и думать… но вот так, в открытую, планирование убийства они обсуждали впервые, и у меня всё похолодело внутри от страха.
— Значит, необходимо в первую очередь обезопасить Цейлах, — задумчиво проговорила бабушка. — Прокляните остров. Пусть им смогут править только Цилафы. И закрепите проклятие посмертной данью. Если покушение провалится, и нас казнят, то наши смерти хотя бы послужат усилению проклятия, — Нинелла Цилаф обвела собравшихся за столом тяжёлым взглядом. — Тогда корона будет вынуждена оставить в живых хотя бы детей.
— Мама, ты драматизируешь, — поморщился отец.
— Так сделай это, и незакреплённое проклятие само рассеется через пару лет, — пожала плечами бабуля и сощурилась: — Тебе всегда везло, Илитар, и ты плохо представляешь, что такое настоящее поражение. Я против покушения на короля.
— А я согласен с сыном, Нинелла. Мы должны действовать.
— Король безумен, и его паранойе нет равных. Вы не сможете подобраться к нему, последнее время он принимает лишь сыновей!
— Я найду способ, мама. Не нужно во мне сомневаться.
Тогда на семейном голосовании лишь два голоса были против покушения — бабушкин и мой. Не то чтобы я действительно осознавала последствия решений отца, просто стало как-то обидно, что бабулю никто не поддержал. Два моих старших брата, взрослая уже сестра с мужем, родители и дед решили, что короля необходимо устранить. А потом покушение провалилось. Король был не настолько безумен, когда дело касалось его личной безопасности.
Семья Цилаф была схвачена, всех, кроме меня, казнили публично на главной столичной площади. А меня заставили смотреть. Но казнь я помню плохо — бабушка напоила меня сильнодействующим успокоительным, чтобы со мной не случилась истерика на людях.
Именно бабушка собрала для меня сумку и дала последние наставления. А ещё она успела впихнуть в меня все тайные семейные арканы — даже те, которые никогда не зарисовывали на свитках. От обилия знаний трещала голова, но я прилежно делала то, что говорила бабушка, потому что её плохое предчувствие передалось и мне.
Мы даже успели попрощаться. Бабушка была со мной до самого конца, и никогда не забуду, как больно было отпускать её крепкую руку. «Ты Цилаф, ящерка моя. Возьми то, что твоё по праву и будь сильной. Ты справишься, я в этом уверена. Всегда помни, что мы тебя любим и гордимся тобой», — сказала она, обнимая меня на прощание.
Тела родных предали глубине в тот же день. Дед загодя успел наложить проклятие, на котором настаивала бабушка, и смерти всех Цилафов одна за другой усилили его. Отец просил короля оставить в живых Бестеза, которому едва исполнилось тринадцать. Но брат уже достиг возраста сознательности, поэтому разделил судьбу рода. Я осталась одна, отделённая от своих земель и родного замка высокими зачарованными стенами приюта «Утешение».
Жаль, что отомстить королю мне никогда не удастся. Его убили всего несколько лаурдебатов спустя, и на престол взошёл его сын, Рахард Двадцатый. Новый король неоднократно пытался снять проклятие с Цейлаха. Но без Цилаф наши земли накрыло плотным туманом, прибрежные леса наполнились нечистью, и даже на пляж проклятого острова теперь не ступить. Что происходило там — не ведомо никому. Дед не стал бы причинять вред людям, сюзереном которых являлся, поэтому я подозревала, что под пеленой тумана жизнь идёт по-прежнему, просто остров теперь закрыт для чужаков, пока в замок на скале не вернётся Цилаф.
Говорят, что остров уже обступил новый гребень рифа, а обратное течение разворачивает не только утлые судёнышки, но и усиленный магией королевский флот. Я не знала, верить этим слухам или нет, но дед был гениальным проклинателем, поэтому я в нём и не сомневалась. Кажется, старшего сына сумасшедшего короля дед тоже успел проклясть, но подробностей я не знала.
Меня вдруг охватило спокойствие. Тревога ушла. Если я останусь гайроной — так тому и быть. Я расслабленно вникла в её движения. Плавные, ритмичные, чёткие. Куда она плывёт? Куда я плыву? Я вдруг очень остро почувствовала себя живой. Не просто гайрону отдельно, а себя — гайроной. Осознала свою мощь и силу. А дальше произошло слияние. Резкой вспышкой в мозгу возникло понимание — я отрицала свою гайрону и противопоставляла себя ей. Это не так. Я сама — гайрона. Этот шипастый хвост и великолепные когти — мои. Это я рассекаю толщу морской воды. Это я радуюсь свободе и морю.
На смену панике и ужасу пришёл восторг. Я всплыла на поверхность и обернулась человеком. Потому что человек — это тоже я.
Над морем загорался розовый закат. Оказывается, прошёл целый день. Ближайшие острова — в десятке лиг. Я раскинула руки в стороны и смотрела, как над морем гаснет день. Тишину нарушали лишь мерный плеск волн и редкие крики чаек. Я смотрела, как причудливые облака образуют фигуры в небе. А следом пришло понимание: я — Цилаф, и я верну свой остров, чего бы мне это ни стоило.
Я подняла голову над поверхностью и огляделась. В прямой видимости только очертания островов и один торговый корабль. Аллоранский! На лице расцвела улыбка, перетёкшая в оскал, и я уверенно скользнула к нему гайроной.
Хаинко мне благоволит.
Корабль шёл ко мне встречным курсом. Это ли не удача? Подплыв достаточно близко, я снова перекинулась в человека, подогнала лямки рюкзака по размеру и позвала:
— Помогите! Спасите!
— Человек за бортом, — раздалось в ответ.
Мне кинули верёвки, и я уцепилась за одну. Команда слаженно потащила меня ближе к судну, и я запоздало сообразила, что одежды на мне так и нет.
— Подождите! — крикнула я. — Мой ойлах утонул, прошу вас, бросьте мне хотя бы что-нибудь, чтобы прикрыть наготу…
После небольшого замешательства по верёвке скользнула скрученная кольцом тряпка, и я, как могла, обвязалась ею. Хорошо хоть не прозрачная, но толку от неё всё равно было немного. По борту корабля спустили верёвочную лестницу, с помощью которой я и поднялась на палубу.
Влажная ткань облепила тело, но пока я лезла наверх, на меня наложили осушающий аркан. Даже пикнуть не успела. А если бы атаковали?
Я оказалась одна среди матросов, по морской привычке одетых в
