происходящее со мной… Готя стоит рядом со мной с вчерашним стражником.
— Вот, — говорит, — с ним поедешь.
— Куда? — удивляюсь я.
— Так, это, дело такое… — начал охранник. — Там на берегу видно, что следов много — но все пропали, не иначе их щупы всех в реку затащили.
— И? — я смотрю на него.
— Так значит что ты тут одна и осталась живая-то. Вот я до дому еду — со мной поедешь. Там в Граде разберемся, может родных найдут. А нет, так хот в обучение возьмут. И что вы тут только делали в такой дали от Града?!
— Лимкины владения искали! — выпалила я вспомнив слова Лимиуса.
— Что?! — хором вскрикнули Готя и стражник.
— Ли-лимкины владения и-искали… — неуверенно повторяю я. — А что?
— О, дарующая жизнь! — восклицает Готя.
— Так их уже считай тысча весен никто не встречал! — говорит стражник. — И как вас только выпустили?
— Э-а… — снова вылетают мои любимые буквы…
— А… А далеко нам ехать? — спрашиваю.
— Лун шесть не боле, — был мне ответ.
"Ну что ж наверное я на правильном пути", — думаю я про себя и встаю.
Одна луна — это как у нас сутки. И до Града, главного города этих мест, оказывается ехать шесть дней. И что стражника зовут Жозефф и, что работал он тут замещая другого погибшего стражника целый месяц, пока не прислали на постоянное место другого. Об это я узнаю во время нашей поездки. А так же о том, что все люди имеют ту или иную силу. Правда что за сила для меня пока загадка. Но она есть так или иначе в каждом с рождения. И вот, у кого она большая, тот очень хорошо живет. А у кого она "наивысшего порядка"- это как в переводе на мой бы язык — короли типа. А простые, как я человечка, в услужении у тех, у кого сила с большим порядком. Все, как у нас в общем-то. Поэтому меня сей факт даже не удивил нисколечко. Хотя, как считал Жизефф, хоть и похожа на человечку, но такое чувство, что есть во мне какая-то сила. Вроде как ему чувствуется, или просто кажется. Не похожа просто я на обычную человечку. И цвет моих волос красного оттенка у простой человечки не встречается. Я только вздыхаю на эти его слова. Цвет волос у меня и правда красный — так это ж дань моде в нашем мире. А так родной — цвет пшеничного поля, как говорила мама.
Так, за разговорами, лежа на телеге с сеном запряженной животным очень напоминающего мне нашу лошадь, только почему-то с рогами, но явно не корова, мы доехали до… еще одной стены!
— Ну вот, второе укрепление! — говорит Жозефф. — Сейчас на стоялый двор и спать, а то завтра спозаранку снова в путь.
Стоялый двор напоминал таверну Готи. Хотя может и у Готи был стоялый двор? Главное отличие было в том, что мне не пришлось мыть посуду. Нас с Жозеффом накормили и предоставили сарай набитый соломой на ночлег. Ну, и на том спасибо. Я залезла подальше в сено и стала пихать в рюкзачок кусок хлеба.
— Извини, — шепчу. — Чем богаты.
Мыша и этому был рад. Воды б ему еще или фрукт какой сочный, подумалось мне.
— Жозефф, а можно найти где-нибудь фрукты? — спрашиваю.
— Чего? — он моргает.
— Э-а… ну сочный какой-нибудь… — не договорила, ибо не знаю как они тут называются — фрукты-то.
— А! Сочное! — так что же сразу не сказала. — И он вылезает из сена покидая сарай.
— Ну, — достаю мыша из рюкзачка, — побегай хоть по сену, а то сутки почти в рюкзаке сидишь. И как не задохнулся? И не сбежал?
— Че это? — вдруг раздается над ухом.
Я подпрыгиваю. Мыша ныряет в сено. Поднимаю голову и вижу — Жозефф с какой-то кринкой в руке.
— Э-а… — не знаю что сказать.
— Че это? — снова повторяет он. — Не фамильяр случаем?
"КТО"? — чуть не сорвался с моих губ вопрос.
— Ты где его умыкнула?
— Чего! — возмущаюсь я.
А он меня за руку берет и вдруг отступает.
— Ты чего? — спрашиваю.
— Вашество?! — он как-то охрип немного.
Я перевожу взгляд на свою руку и вижу фиолетовые разводы.
"Ну блин! Ну мыша! В соке меня извазюкал"!
— Да ты не так понял! — я поднимаю руку и хочу стереть след, но он делает шаг назад и говорит: "Я не понял сразу, простите".
— Ну ладно, — говорю я, — а в кринке-то у тебя чего?
— А… так это… сочное.
И он протягивает мне кринку. Заглядываю туда и вижу… молоко? Принюхиваюсь. Не, молоком не пахнет, а как ванилью пахнет.
— Пейте, не сомневайтесь.
Я делаю глоток.
"Х-м, вкус молочный явно, но с какой-то ноткой не пойму только чего".
А Жозефф тем временем говори: "Вам бы в опочивальню, вашество надо".
— Ой, не надо мне некуда. Я так устала, что и в соломе усну, ибо сил нет уже куда-либо идти.
— А так вот почему я вас не признал, — вздыхает Жозефф. — Силы почти не осталось у вас. Хорошо вы спите, а я покараулю.
Сил нет спорить, потому я просто киваю. Он уходит к двери, а я шарю рукой по сену.
— Ну где же ты? — шепчу. — Иди молоко пить.
Ответом мне была тишина. А так как света тут почти не было то и разглядеть я ничего не могла. Поэтому просто поставила рядом с собой кринку и провалилась в сон.
Снилось мне, что я дома с мамой и Светкой на кухне чай пью. И мама, как обычно мне выдает: " Не такой ты должна быть Эвелина!"
— Да какой же мама?
— Дарующей жизнь! — говорит мама. — Два дара жизни вместе с чистым светом возродят лимкинов и будет новая сила!
— Чего — в один голос говорим мы со Светкой.
— Главное успеть предотвратить гибель рода Аррилусов!
— Ну мать, ты даешь! — смеюсь я.
— Вы это серьезно тетя Амелина?
— Да, да, — вставайте уже.
— Чего? — удивляюсь.
— Вставайте уже, — повторяет мама голосом Жозеффа. — пора нам.
Выхожу из сарая и замираю. Наши коняшки стали другими! Вернее они остались вроде прежние, только изменились. Рога как-то позакрутились и телега или ее подобие сменилось на коляску или не коляску, но что-то типа ее, обложенную мехом.
— Ой, что это сталось? — удивляюсь я.
— Ну так как же, — говорит Жозефф, — дева знатного клана и на соломе как простая человечка.
— И чего? — удивляюсь.
— Чудная вы какая-то, — бормочет он, — и фамильяр у вас тоже!
— Э-а… — выдаю я.
— Вы явно
