Ей много раз доводилось слышать, каким мучительным бывает процесс обращения. Нанороботы представляли собой грозную силу, своего рода стихию — размножаясь с невероятной скоростью и стремительно распространяясь по всему телу, они проникали в каждый орган, в каждую клетку, пожирая при этом кровь. Лисианна вспомнила, как кто-то говорил, что человек при этом испытывает такую нечеловеческую боль, будто вся его кровь разом превратилась в кислоту и эта кислота дюйм за дюймом разъедает его трепещущее тело. А еще она слышала, что дикая боль еще не самое худшее, потому что она сопровождается жуткими кошмарами и галлюцинациями, леденящими кровь видениями смерти и страшнейших мучений, когда человеку кажется, что его сжигают живьем на костре.
Лисианна привыкла считать все это преувеличением, но сейчас, увидев мучения Грега, готова была поверить, что это чистая правда от первого и до последнего слова. Она умоляюще взглянула на мать.
— Неужели никак нельзя облегчить эту боль?
— Он сам отказался — заявил, что сможет вытерпеть все, — со вздохом пробормотала Маргарита.
— А все из-за Люциана! Из-за его дурацких заявлений, что, мол, истинный вампир способен перенести все, как мужчина! — рявкнула Мартина, бросив на Люциана испепеляющий взгляд.
От внимания Лисианны не укрылась зловредная усмешка, скользнувшая по губам дядюшки. Она возмущенно повернулась к матери.
— Ну так дайте же ему что-нибудь! — кипя от злости, закричала она.
— Он сам сказал, что хочет через это пройти, — проскрипел Люциан. — Ты не можешь…
— А это уже не твое дело! — рявкнула Лисианна. — Он ведь не представляет никакой угрозы, верно? Я имею полное право обратить одного человека — я это сделала. — Она умолкла, тяжело дыша, потом уже немного спокойнее продолжила: — Он мой! Это я инициировала его. И сейчас я требую, чтобы вы сделали что-то, чтобы облегчить его страдания!
В комнате повисло гробовое молчание. Даже Грег, словно почувствовав сгустившееся в воздухе напряжение, на какое-то время перестал кричать. Люциан смерил племянницу ледяным взглядом. Никто еще не смел разговаривать с Люцианом Аржено так, как Лисианна. Во всяком случае, ни о чем подобном она не слышала.
— Ну-ну, — беззвучно рассмеялся он. — Маргарита, похоже, наша кошечка наконец решила выпустить коготки!
— Люциан… — нерешительно пробормотала ее мать.
— Сделай, как она хочет, — невозмутимо приказал он. — Девочка права. Этот человек принадлежит ей.
Лисианна покосилась на оцепеневшую от неожиданности мать и перевела взгляд на руку Грега — ту самую, в которую Маргарита пыталась ввести иглу капельницы, — и заметила багровевшие на ней пятна крови. Кровь была и на простынях вокруг. Только сейчас она вдруг сообразила, что Маргарита вовсе не пыталась поставить ему капельницу — она пыталась взять у него кровь!
— О черт! — слабым голосом прошептала Лисианна. Комната завертелась перед ее глазами, в ушах зазвенело, и она провалилась в темноту. Последнее, что она успела увидеть, это как дядя, бросив руку Грега, которую он держал, кинулся, чтобы поддержать ее. А потом все исчезло.
Открыв глаза, Лисианна обнаружила, что снова лежит в постели в своей старой спальне. Вначале ей показалось, что в комнате никого нет, но потом туман понемногу рассеялся, и из темноты внезапно выплыло лицо Люциана. Нагнувшись к ней, он пристально вглядывался в ее лицо.
Взгляды их встретились.
Лисианна, нахмурившись, посмотрела ему в глаза. Люциан поспешно отодвинулся — лицо его стало мрачным.
— Как ты себя чувствуешь? — сердито проворчал он.
— Превосходно, — прошептала она. Помолчав немного, она открыла рот, чтобы спросить, как там Грег, однако дядюшка и сам уже догадался, что так беспокоит его племянницу.
— С твоим Грегом тоже все в порядке, — буркнул он. — Маргарита так обколола его, что теперь он, похоже, вообще ничего не чувствует.
— Держу пари, ты разочарован? — с горечью бросила Лисианна.
Дядюшка пожал плечами.
— Сказать по правде, я ничуточки не жалею, что заставил его пройти через это. Знаешь, если честно, твой парень меня удивил, — признался он. — Многие на его месте тут же принялись бы визжать и клянчить, чтобы им ввели обезболивающее. А этот твой Грег хоть и вопил от боли как резаный, однако ни разу не попросил, чтобы мы избавили его от страданий. М-да… не ожидал! Этот парень достоин моей племянницы, — неожиданно смягчился он.
Лисианна сначала решила, что ослышалась. Она еще пыталась переварить его слова, когда Люциан, бросив на нее испытующий взгляд, вдруг добавил:
— Что бы ты там ни думала, это не я пытался проткнуть тебя колом. Я всегда старался защитить свою семью.
Но Лисианна вдруг подумала о другом.
— Давно хотела спросить… почему ты так никогда и не женился? — вдруг выпалила она. — Неужели за все это время ты так и не встретил никого, кого бы смог полюбить? Или… у тебя просто не хватило смелости на это?
— Думаешь, я просто боялся полюбить? — удивленно присвистнул он.
Лисианна молча кивнула.
— Ну… не знаю. Может быть, — вздохнул он. — А возможно, для того чтобы узнать кого-то, действительно иногда всей жизни мало… — задумчиво добавил он.
Лисианна нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
Люциан покачал головой, словно желая сказать, что это не так уж и важно, и с любопытством посмотрел на племянницу.
— Похоже, ты меня не боишься, верно?
Вздохнув, она отвела глаза в сторону и с несчастным видом вздохнула.
— Раньше боялась.
— А что изменилось?
— Устала бояться, — пожала плечами она. — Так невозможно жить.
— Твой отец… — с горечью пробормотал Люциан.
— Ты очень похож на него, — тихо сказала Лисианна. Глупо, одернула она себя. Естественно, он похож на отца, как-никак они братья. Точнее, близнецы, но только сейчас ей вдруг впервые пришло в голову, что именно по этой причине она всегда испуганно сжималась при его появлении. При виде Люциана по спине у нее бежали мурашки. Он служил вечным напоминанием о ее отце, а Лисианна до последнего дня боялась Жана Клода Аржено как огня — и, наверное, поэтому же, чисто инстинктивно, с опаской относилась и к Люциану.
— Возможно, я и похож на твоего отца, но я не он, — присев на краешек постели, негромко сказал дядя и вдруг тяжело вздохнул. — Я знаю, что жизнь под одной крышей с ним для тебя и твоей матери в конце концов стала адом, но я никогда не понимал до конца, как вам на самом деле тяжело…
— А что ты мог поделать? — слегка передернув плечами, хмыкнула Лисианна.
— Согласен, — кивнул Люциан. — Хотя… Я всегда становился на его сторону — а зря. Я не должен был этого делать. Скажу больше — если бы не мое заступничество, твоему отцу много веков назад воткнули бы в сердце кол, а потом сожгли, — таково было бы наказание за все его преступления.
