спросить? – вырвалось у меня.
– Да?
– Вы случайно не знаете, что такое «Дракон, кусающий свой хвост»?
– Дракон? – искренне изумился приор. – Нет, не знаю.
– Жаль, – вздохнула я.
Где же я могла видеть этого самого дракона? В последние дни жизнь бьет ключом и выбивает у меня из головы все нужные воспоминания. Ладно, как говорят: утра вечера мудренее. Может высплюсь и сразу вспомню.
Кас и господин Сэдли устроились на маленькой кухне, на своих же плащах и выданных хозяином дома одеялах. А мы с Крысом и Нейтом – в гостиной, где парни благородно уступили мне диван. Друг погасил свечу и лег. Стало темно и очень тихо.
Судя по довольному сопению, наш алхимик отрубился быстро. Зато ко мне сон не шел.
– Не спится? – раздался тихий голос Нейта, который лежал рядом с диваном на полу.
– Нет.
– И мне…
– Как ты? – спросила я друга.
– Ничего, – вздохнул тот. – В конце концов, я никогда не забуду родителей, но потеря уже… отболела. И я благодарен человеку, подарившему нам шесть счастливых лет в Триме.
– Да…
– Знаешь, – сказал Нейт после недолгого молчания, – я в последнее время понял, что думать о будущем как-то глупо. Когда-то мы мечтали открыть мастерскую, изобрести что-нибудь необыкновенное, стать богатыми и знаменитыми. А сейчас… Нет, мечта у меня осталась. Но теперь мне важнее просто проживать каждый день, наслаждаясь им по полной.
– Наверное, ты прав, – улыбнулась я. – Мы ведь не знаем, что будет завтра.
– М-да… и… – Нейтон вдруг странно замялся. – Важно жить сегодня. И… чувствовать сегодня…
– Согласна.
– И… поэтому…
Я приподнялась на локте, чтобы глянуть на друга сверху и понять, что же заставляет его так мяться.
– Лара, тебе ведь нравится Кас, – выпалил тот тихо.
От изумления мой локоть подломился, заставляя упасть лицом в подушку. И уже оттуда неразборчиво пробормотать:
– Что за ерунда? С чего ты это взял?
– Ну… Я же тебя знаю почти как самого себя. И вижу твои чувства.
– Так заметно, да? – выдавила я жалобно.
Ведь если заметно Нейту, то и всем остальным тоже. И Касу… Что он обо мне думает?
– Не знаю, как насчет «заметно», – немного успокоил друг. – Но ты не должна скрывать свои чувства.
– В смысле?
– Кас тоже относится к тебе… по-особому. И раз вы нравитесь друг другу, какой смысл бежать от этого? Мы не знаем, будем ли живы завтра. Так почему бы не жить вот прямо сейчас?
– Он старше, – выдала я полную глупость.
– Это важно?
– Нет.
– Ну вот.
– Тебе легко говорить, – вздохнула тихо. – Это не ты будешь выглядеть полной дурой, если признаешься в чувствах и не получишь ответа.
– А так ты будешь дурой, если узнаешь, что ответ есть, да только станет слишком поздно, – пробурчал из своего угла Крыс.
– Да что вы все… – возмутилась я, краснея.
– Мы не знаем, что будет дальше, и каждый день может стать последним, – мудро заметил Нейт. – Для нас, для империи, для целого мира. Не упусти то, что действительно важно для тебя.
– Какие вы у меня умные, – пробормотала иронично. – Ладно, разберусь как-нибудь. А пока давайте спать.
Друзья замолчали. Я отвернулась к спинке дивана и закрыла глаза. Они ведь правы. Мы все ближе и ближе к концу. Когда Нортран исчерпает себя, первым падет империя Раверон. И мы падем вместе с ней, если только не успеем все изменить. Так может я и правда упускаю что-то важное?
Вокруг темно и очень тихо. Крупные снежные хлопья падают с неба, чтобы растаять на коже, но холод совсем не ощущается. Если подумать, здесь вообще почти ничего не ощущается. Кроме давящего чувства неизбежности. И чужих объятий: сильных, отчаянных, на грани боли.
– Я не отпущу тебя одну… – Его шепот шевелит волосы на виске.
– Так надо… – отвечаю я с грустной улыбкой.
– Кому надо?
– Мне, тебе, всем…
– Нет!
– Все будет хорошо. Просто верь в это. Просто верь…
А на следующий день приор Ристан принес неутешительные новости.
– Все дороги из Траганта перекрыты. Людей и транспорт пускают только после досмотра. А еще… Ходят слухи, что в городе Черный Барт.
– Что б его… – прошипел Кас. – Интересно, он нас выследил сам или его просто вызвали сюда?
– Я бы имел в виду оба варианта, – немного подумав, посоветовал приор. – Не знаю, на что сейчас способен Барт, но раньше его чутье никак нельзя было списывать со счетов.
– Вы знакомы с ним? – поинтересовался Нейт.
– Разумеется, – старик вздохнул. – И за это мне тоже придется отвечать перед Всеотцом.
– Почему? – удивилась я.
– Потому что не предотвратил зло, которое мог предотвратить. А равнодушие – страшнейший из грехов.
– Что вы имеете в виду?
– Барт был племянником Амальфеуса. Когда-то давно сестра архиприора привела пятилетнего ребенка на ступени Храма. Из-за знака, появившегося на его руке.
– Такого? – Кас закатал рукав, показывая предплечье.
– Кажется, да, – удивленно кивнул приор. – Эта женщина ненавидела магию и знак на руке сына посчитала проклятьем. Поэтому и привела ребенка брату: чтобы очистить его от скверны, как она говорила. Амальфеус сделал его своим послушником. Стал воспитывать так, как считал нужным: строгие обеты, постоянные молитвы, лишения и аскеза. Мальчик рос, полностью задавленный авторитетом дяди, внимающий каждому его слову. Он воспринимал Амальфеуса едва ли не живым воплощением Всеотца.
Господин Ристан неодобрительно покачал головой и вздохнул:
– Моя вина в том, что я видел это. Видел, но ничего не делал. А Барт оказался особенным. Этот знак… он явно появился не просто так. Мальчик не мог считаться магом в привычном смысле. Но в нем было что-то… чутье на магию, что ли. Способность фокусироваться на своей цели и идти за ней, несмотря ни на что.
– Ищейка Пресветлой Церкви, – ухмыльнулся Кас мрачно.
– Именно. Амальфеус вырастил покорное своей воле орудие и использовал в угоду себе.
– И сейчас это орудие идет по нашему следу, – уныло пробубнил Крыс.
– Вам нужно убираться из города, и как
