горестно подвывала, вторя монотонному речитативу. Напротив служителя культа в золочёных креслах расположилась пожилая пара тоже в белом, предположительно, это были родители покойного. Рядом с родителями стояла красивая молоденькая индианка, распущенные тёмно-каштановые волосы укрывали её фигурку до бёдер, словно покрывалом. Остальные гости расположились на значительном отдалении от центра. В целом, народу на похороны Давидика собралось немало, около сотни, если не больше.
– Кто эта девушка с распущенными волосами,– Макса из-за нервозности тянуло поговорить,– как ты думаешь, Санни?
– Похожа на вдову,– Санджей вгляделся в лицо родственницы погибшего,– хотя может быть сестрой, например. Я индуистских обрядов не знаю.
– Если у этого подонка была жена, какого чёрта он клеился к моей сестре? – Макс завёлся с полуоборота.
– Остынь,– голос Санджея был спокоен,– тебе сейчас не об этом думать надо.
– Предлагаешь помолиться? – фыркнул Макс. – Я в загробную жизнь не верю.
– Правда? – Санджей удивлённо скосил глаза на товарища по несчастью. – Везёт тебе.
– В каком смысле? – теперь уже Макс был по-настоящему заинтригован.
– Везёт, что не помнишь своё предыдущее воплощение,– пояснил Санджей,– а мне моя прошлая жизнь по ночам является в кошмарах. Вот убьют меня, так хоть избавлюсь от этих воспоминаний.
– Ты так говоришь, словно хочешь умереть,– Макс слегка поёжился,– а мне, если честно, страшно до ужаса. И больно, наверное, будет.
– Я не стремлюсь к смерти,– Санджей криво усмехнулся,– но в данном случае это справедливо, я убил этого парня, теперь убьют меня. Жизнь за жизнь. А вот за что они тебя приговорили? Просто за компанию?
– Это была самозащита,– возмутился Макс,– ты же не стрелял, просто поставил щит, чтобы меня спасти.
– Неважно,– Санджей грустно улыбнулся,– у любого убийства есть какая-то причина, сути дела это не меняет. Парень погиб из-за меня, и это непреложный факт.
– Ты винишь себя за его смерть? – неясно, чего было больше в голосе Макса, удивления или возмущения. – А я жалею, что сам его не пристрелил, пока была такая возможность.
– Поверь, нет ничего хуже, чем отнимать чужие жизни,– горько проговорил Санджей.
– Тебе-то откуда знать,– хмыкнул Макс,– ты же редкостный пацифист.
– Я – убийца,– голос Санджея сделался совсем тихим,– и был убийцей в прошлой жизни, возможно, я и тебя убил когда-то.
– Ну это уже…,– начал Макс, но докончить фразу не успел.
Старик в белом перестал читать молитвы, над площадью повисла звенящая тишина, и в этой тишине девушка с распущенными волосами медленно пошла к поленнице. Кто-то из охранников приставил лесенку и помог ей подняться наверх. Она спокойно, словно в трансе, взошла по ступенькам и улеглась на доски рядом с покойником.
– Что она делает? – прошептал Макс.
– Это сати,– Санджей опустил глаза,– её сожгут живьём вместе с трупом её мужа, значит, всё-таки это вдова.
– Вот уроды,– выругался Макс,– её-то за что?
– Судя по всему, она решила уйти вместе с любимым человеком добровольно,– Санджей сидел, опустив глаза в землю, сама мысль о том, что он косвенно станет причиной смерти ещё и этой молоденькой девушки, была просто невыносима. Бедняга принялся истово молиться о том, чтобы его поскорее прикончили, и не пришлось бы смотреть, как будет мучиться эта несчастная, сгорая живьём в пламени погребального костра. Увы, сейчас молитва совсем не помогала, и Санджей уже начал всерьёз прикидывать, насколько твёрдо держит охранник клинок у его горла, чтобы можно было покончить с собой. Из этих депрессивных раздумий его вывел вопль Макса.
– Не-е-е-т! – парень рванулся изо всех сил, не обращая внимания на лезвие, приставленное к его горлу.
Охранник успел среагировать вовремя, он ослабил хватку на своём тесаке, сбил взбунтовавшегося пленника на землю и придавил его коленом. В итоге Макс отделался только лёгким порезом и парой добавочных синяков. Санджей поднял глаза и сам чуть было не попытался вскочить на ноги, два других охранника, разом навалившись пленнику на плечи, с трудом сумели его удержать. Сквозь расступившуюся толпу двое мужиков тащили к костру ещё одну девушку в белом с распущенными волосами. Марика отбивалась изо всех сил, но справиться со здоровыми бугаями хрупкая девушка, конечно, не могла. И всё-таки она продолжала бороться вплоть до того момента, когда увидела брата и Санджея.
– Макс, спаси меня! – в отчаянии завопила Рика. – Они хотят меня сжечь!
Третий мужик подошёл к приговорённой девушке и грубо запихнул ей в рот кляп, из глаз бедняжки брызнули слёзы. Все трое о чём-то посовещались, а потом один из них ушёл, через пару минут он вернулся с мотком толстой верёвки. Увидев верёвку, Марика рванулась изо всех сил, но охранники, не особо церемонясь, повалили её на землю и скрутили так, что её тело стало похоже на кокон бабочки, верёвка плотно опутала её с шеи до кончиков ступней. Один из охранников взвалил кокон себе на плечо и, кряхтя от натуги, взобрался на верх поленницы. Там он свалил свою ношу рядом с трупом и быстренько спустился.
Два факела вспыхнули одновременно. Один с поклоном подали отцу покойного, а другой – матери. Увидев огонь, Санджей перестал сопротивляться, он понял, что ему предстоит испить эту чашу боли и страдания до дна, и смирился. А вот Макс всё ещё продолжал свои попытки подняться, он извивался под ногой охранника и хрипел что-то нечленораздельное.
– Макс, ты не сможешь ей помочь,– попытался утихомирить приятеля Санджей,– просто немного потерпи, нас тоже скоро убьют. Может быть, повезёт, и мы умрём даже раньше Марики.
Как ни странно, это замогильное увещевание подействовало на Макса успокаивающе, он перестал вырываться, и охранник усадил его в прежнюю позу.
– Значит, этот подонок всё-таки изнасиловал мою сестру,– прорычал брат сквозь зубы,– жаль, что это не я его убил.
Отец и мать покойного одновременно подошли с двух сторон к поленнице и подожгли хворост, специально сложенный для этой цели у подножья. Хворост вспыхнул ярко-жёлтым пламенем, видимо, его полили маслом, чтобы быстрей разгорелся. Шустрые огненные язычки потянулись вверх, туда, где находились две живые пока девушки. Мать покойного отпрянула от огня и неловко оступилась. Тут же двое охранников подхватили несчастную женщину под руки, но она брезгливо отшатнулась и повернулась спиной к погребальному костру. На полпути к своему креслу женщина вдруг резко остановилась, её глаза обежали собравшихся, словно она кого-то искала, но, видимо, того, кто был ей нужен, среди гостей не оказалось. Она зябко обняла себя за плечи и уселась на свой золочёный трон, опустив глаза в землю. А вот отец Давидика так и не вернулся на своё место рядом с женой, вместо этого, он направился к
