ни пылинки, а путь освещался ровным светом магических фонарей, вспыхивающих передо мной и гаснущих за спиной. Дворец Ханэй возрождался.
«Наверное, это место действительно дорого лорду Каэлу, раз уж он кинулся восстанавливать его, едва получив такую возможность», — подумала я, толкая последнюю дверь, и тут увидела того, кого искала.
Регент обнаружился в зале для приемов — том самом, с пустыми креслами. При моем появлении мужчина обернулся. Вместо серых одежд министра он был одет в угольно-черные шелка — цвет высшей власти. Его серебряные волосы резко выделялись на фоне темных одежд, а лицо было, как обычно, спокойным — настолько, что мне тут же захотелось закричать, затопать, разбить эту отстранённую отрешенность.
Впрочем, завидев меня, мужчина на миг удивленно замер — а потом на его губах появилась мягкая улыбка. Впрочем, тут за погасшая от моих слов.
— Регент Картрайт, — мужчина, уже было шагнувший ко мне, буквально запнулся об эти слова. Я звала дракона только по имени даже после возвращения роду Эттрейо титула герцога, и ему, поднаторевшему в политических интригах, такое обращение явно сообщило о многом. Мужчина замер, неотрывно глядя на меня.
— Ваше величество, — медленно отозвался он.
— Регент Картрайт, — снова повторила я, как попугай, и, чувствуя, что если не спрошу сейчас, то уже не решусь, выпалила: — Это вы убили императора?
69
Мой голос все же дрогнул — и я тут же замолчала, глубоко дыша и добела сжав пальцы.
Секунда, другая — мужчина напротив не произносил ни слова, неотрывно глядя на меня. Казалось, его глаза ищут что-то в моем лице — и не находят.
— Почему ты спрашиваешь? — отозвался он, когда я уже была не в состоянии выносить эту ужасающую тишину.
— Потому что я больше вам не верю, — прошептала я и для верности помотала головой из стороны в сторону. Золотые заколки в прическе мелодично зазвенели.
— Почему? — тут мужчина шагнул ко мне, и я немедленно отступила.
— Вы врали мне, не так ли? — я подняла голову, встречаясь с ним взглядом. — С самого начала… Я ведь не просто так получила должность при дворе? Бывший секретарь сбежал слишком вовремя. Может, вы убили его, чтобы императору понадобилась замена?
На глаза навернулись слезы — мне почему-то стало ужасно жалко бывшего секретаря Фуширо, которого я ни разу не видела. Он, наверное, работал, не покладая рук, мечтал о какой-нибудь девушке… А вместо этого оказался в холодной могиле.
Мужчина еле заметно вздрогнул от моих обвинений, и мне вдруг стало холодно — от осознания, что я, вероятно, права.
— Вы убили секретаря, дождались того, чтобы я стала императрицей, и сразу же прикончили императора. Министр Линдон на самом деле — ваш сообщник, — продолжила я почти шепотом. — А вашей главной целью было не сделать меня императрицей. Вы планировали сами стать регентом! Может, вы и меня убьете? Когда я стану вам не нужна?
Лицо мужчины, слушавшего меня со странным выражением, на этих словах дрогнуло, и, стремительно преодолев разделявшее нас расстояние — я попятилась, но недостаточно быстро — он схватил меня за руки.
— Не говори так, — в голосе дракона прорезалась боль, осколком царапнувшая мое сердце. Его лицо, мигом исказившееся, было совсем близко от моего, а по моему уже стекали слезы, туманя зрение. — Я никогда не смог бы навредить тебе, Сиэль! Я люблю тебя!
— То есть, вы не отрицаете, что убили императора? И Фуширо? — блекло спросила я, не пытаясь вырваться.
Лорд Каэл судорожно выдохнул — а потом его лицо обрело отчаянное и обреченное выражение, и я у меня упало сердце.
— Я не убивал Фуширо. Я просто подкупил его, чтобы он уехал, и министр Линдон действительно действовал заодно со мной, — медленно проговорил он. — Но это я убил императора.
Я была права. В голове вдруг зазвенело, словно в ней разбился хрустальный идол, который я воздвигла в своей душе в честь лорда Каэла. Я сделала шаг назад, отстраняясь, и ладони мужчины бессильно упали.
— Почему? — спросила я, не глядя на него.
Глупый вопрос. Потому, что при живом императоре не станешь регентом.
— Потому что он хотел отослать меня, — снова приблизившись, лорд Каэл обхватил мои предплечья. Всхлипнув, я дернулась, но мужчина лишь крепче сжал ладони — и я все же взглянула прямо на него. Вид его исполненного отчаянием лица отозвался болью в сердце.
Неужели я все еще люблю его? Почему мне все еще хочется ему верить?
— Император собирался отправить меня на север, и я не смог бы больше защищать тебя, — прошептал мужчина. — Дворец — опасное место, и я не мог просто оставить тебя и уехать! Я не боюсь смерти, Сиэль, я давно уже практически умер, — тут он горько хмыкнул. — Я отказался от личного счастья и стремлений в тот день, когда мой род казнили. Решил, что с этого дня буду жить только ради долга. Но когда я встретил тебя, то понял, что моя душа все еще жива, в ней не угасли чувства. Я полюбил тебя, и я должен был тебя защитить!
— Я не верю вам, — прошептала я, снова безуспешно пытаясь вырваться, зажать уши — только чтобы он не переубедил меня.
— Ты оказалась во дворце из-за меня, — продолжил дракон. Притянув к себе, он обнял меня, прижал так крепко, что я едва могла шевельнуться — и я затихла, слушая, как в его груди судорожно стучит сердце. — Я должен был во что бы то ни было обеспечить твою безопасность.
Мне стоило бы оттолкнуть его, обвинить и уйти. Может, даже вызвать стражу, отказаться больше видеть его — наверное, так бы и поступила какая-нибудь стойкая женщина из легенд.
Но я не могла. Вместо этого, подняв руки, я вдруг ухватилась за него, как утопающий за соломинку, чувствуя стекающие по лицу слезы. Лорд Каэл убийца. Это он стоит за покушением на императора. Почему же я все равно не могу перестать любить его… Почему не могу винить?
Скорее стоит обвинить себя — нужно было все-таки послушаться лорда Каэла и уехать из дворца, пока была такая возможность. Может, тогда ничего этого бы не произошло.
— Вы… жалеете? — спросила я, отстраняясь, чтобы взглянуть в лицо мужчины.
В его глазах мелькнули горечь и решимость — и та же горечь прозвучала в его словах.
— Арнел убил мою семью и оскорбил женщину, которую я люблю, — я моргнула, не сразу сообразив, о чем он. — И он собирался отправить меня подальше и, вероятно, подстроить покушение. Поэтому… в какой-то момент мы дошли до точки невозврата, Сиэль. Один из нас
