Блэкстоун выглядел, как и подобает всесильному королю — богатым, могущественным и суровым властелином. Идеально-белый костюм, явно шитый на заказ у какого-то известного модельера, чья фамилия стопроцентно заканчивается на — федьд или — нэль. Такое одеяние очень освежало и придавало краску его бледному длинному лицу с хищным крючковатым носом.
Длинные седые волосы, точно серебряные, были идеально зачесаны назад и убраны в тугой хвост. Узкие плечи, втянутая грудь, слегка сутулая спина, длинные худые руки в белых шелковых перчатках, словно у хирурга. Он едва взглянул на побледневшего Косту и почти рявкнул грубо и строго:
— Как ты мог опоздать?
От такого тона на моей спине заплясали мурашки. Вот сейчас его сынуля расскажет, как героически спас свою «дамзель ин дистресс», чей план по краже платья в дорогом бутике едва не закончился в полицейском участке.
— Прости, отец! — виновато произнес парень, опустив голову и боясь посмотреть в лицо родному отцу. — Мы защищали курсовую по международному маркетингу. Ты же знаешь, как для нас с Викторией важно наше образование.
На последнем предложении Коста, беспомощно ожидая поддержки, взглянул в мою сторону. Я лихорадочно закивала в подтверждение его слов. Пара официантов, одинаковых с лица, в идентичных малиновых фраках и белоснежных перчатках синхронно отодвинули от стола наши с Костой комфортабельные стулья из дорогого красного дерева. И под торжественные высокие ноты какой-то классической симфонии мы с Блэкстоуном-младшим, наконец-то сели за стол. Профессиональный оркестр в нише зала, кажется, исполнял сегодня длинный саундтрек к нашему ужину, в нужных местах то затихая, то становясь громче, играя то быстрее, то медленней. Я была благодарна музыке за то, что она отлично заглушала урчание моего голодного желудка и громкое биение сердца.
— Добро пожаловать в нашу скромную компанию, Виктория! Здесь только все самые близкие, — продолжал свой монолог господин Блэкстоун, потому что все остальные вежливо и глупо молчали. Он указал на высоченного лысого детину с темными маленькими глазами и самыми грубыми чертами лица — массивными надбровьями и скулами. Словно дрессированный медведь, он поднял свою морду… простите, вытянутое лицо от тарелки с кровавым, кое-где обжаренным до черноты куском мяса… снова простите, стейком.
— Это — Влад, — представил его с таким гордым видом, с каким обычно мальчишки показывают друг другу свои любимые игрушки-роботы, ну или дрессированных питбулей, — мой личный телохранитель, моя вторая тень. Немногословный, серьезный, но очень верный друг нашей семьи. Прошу извинить его за простенький деловой костюм — Влад всегда на службе.
Надо признаться, «простенький деловой костюмчик» стоил как пара отличных курсов в нашей престижной Академии. Я тут же представила, что под дорогим пиджаком Влада, должно быть, надёжно скрывался тонкий, но прочный бронежилет, несколько ножей разной формы и заточки, и маленький, но меткий пистолет у пояса.
К нашему столу бодро подскочил довольно пожилой седовласый сомелье и, сжимая в белых перчатках меню с винами, принялся почтительно ожидать удобного момента для получения заказа.
— Да и как, как, вы сама со мной согласитесь, дорогая Виктория, в наше неспокойное время, — заканчивал свой красноречивый монолог господин Блэкстоун, все еще обращаясь ко мне, но поглядывая на своего телохранителя, — не одежда красит человека, а человек одежду. И чем дороже костюмы, тем дешевле люди! Неправда ли, Влад?
— Да, действительно, — покорно согласилась я, глупо улыбаясь. Ума не приложу, как после этих слов я смогла смотреть в глаза человеку, одетому дороже всех в нашем городе.
Почтенный, опытный и, возможно, самый лучший сомелье в нашем городе принялся предлагать дорогие вина, разговаривая на таком непонятном для меня языке, что, заскучав, я невольно принялась изучать серебряные приборы — четыре ложки, два ножа и три вилки, что лежали возле моей широкой, но пустой фарфоровой тарелки. Однако негромкий, скрипучий, как мои нервы, голос господина Блэкстоуна заставил меня вернуться к теме разговора, при этом сильно вздрогнув.
— Моя ненаглядная Виктория, — обратился он ко мне, добродушно улыбаясь, — поскольку мой сын умудрился так долго скрывать от меня свою девушку, то позвольте попросить Вас рассказать пару слов о себе. Откуда в наш город прибыла такая красавица?
Я выпрямила спину и, как мне показалось, решительно взглянула в водянистые глаза господина Блэкстоуна — на деле же вышло испуганно и неуверенно. Я, естественно, заранее подготовила свою речь, придумав и имена родителей, и тривиальную жизнь девочки среднего класса, парочку хобби и даже кличку для своей старой толстой морской свинки. Но в это мгновение я, вдруг, все забыла, глядя, как ловкие крючковатые пальцы господина Блэкстоуна в белых перчатках быстро и жестоко разделываются с пирожным в виде большой алой розы. Он аккуратно, но крепко прижимал красивый десерт серебряной вилочкой к тарелке и отрезал от него маленькие кусочки тонким и острым, как лезвие, ножом. С тонких идеально выполненных лепестков стекали алые крупные капли клубничного джема, растекаясь по белому фарфору, словно кровь на холодном снегу. Одно мое лишнее слово, один мой неверный шаг и меня постигнет горькая участь этой несчастной сладкой розы.
Я заметила на его указательном пальце, надетое прямо поверх перчатки большое черное кольцо, выглядевшее довольно старо, грубо и дешево для такого богатого человека, как он. И каждый раз, когда Фредерик крутил его на пальце, Коста мучительно вздрагивал и прикасался руками к своей черной татуировке на шее. Между ними определенно была какая-то неведомая магическая связь. Потемневшее от времени кольцо было своеобразным «пультом» от черного тернового «ошейника» Косты.
К столу подошла очередная тройка официантов, один ловко открыл очень старую, должно быть вековую, бутылку красного вина и принялся быстро наполнять высокие бокалы, которые только что расставил второй официант. И третий, последний (да неужели!) наконец-то принес холодную закуску к вину — симпатичные канапешки из голубого сыра, фисташек, винограда и кусочков экзотических фруктов. Недолго думая, я схватила тот, что был с фруктами, обмакнула его в кремовый белый соус на краю блюда, полагая, что это был своего рода йогурт, и отправила в свой широкий рот. Я очень надеялась, что господин Блэкстоун не станет меня терзать своими каверзными вопросиками, видя, как усиленно работают мои челюсти. Но не тут-то было!
— Виктория, что Вы делаете? Это же острый соус к сыру! — удивленно уставился на меня Фредерик, — предполагается, что вы сначала попробуете вино и только потом возьмете закуску. Или в том месте, откуда Вы родом, все наоборот?
Я помотала головой, по моим щекам ручьями бежали слезы — мой рот горел, словно я проглотила раскаленный кусок металла. К счастью, Коста вовремя плеснул мне в стакан чистой холодной воды. После того,
