Спустя, казалось, целую вечность псионик перевел на меня безжизненный прозрачный взгляд:
— Я уничтожил охрану в лаборатории, просто вскипятив всем мозги. На тот момент я не умел еще сортировать разумы и поступил грубо и примитивно. В лаборатории погибли все. Даже подопытные. Но мы с Лизой получили долгожданную свободу. И с той минуты я больше никогда не видел ее. Сначала еще пытался как-то отслеживать ее жизненный путь. Она стала любовницей какого-то высокопоставленного килла. Но потом в выбранном мной секторе появился Альянс и основал колонию. Мне стало не до Лизы, пришлось защищать и удерживать территорию. И я потерял ее из виду. Когда спохватился, было уже поздно. Мне удалось разыскать ее след, с моими способностями, как ты понимаешь, это было несложно. Но Лиза уже была мертва. Куратор как-то ее нашел и уничтожил. О том, что она успела родить дочь, на тот момент я не знал. Просто убил куратора, отомстив за девушку, и выкинул все это из головы. Прошлое должно оставаться прошлым. А у меня и своих проблем хватало. Подрастал брат. Его нужно было учить. И каково же было мое удивление, когда в один из сеансов связи с Айминем, я зацепился в его мыслях за очень знакомый образ. Брат пытался отнекиваться, но не ему со мной тягаться. Я настоял. И он выложил все. Вот тогда я и понял, что дети модифицированных должны быть намного сильнее родителей. А значит, ценней. Я провел множество расчетов, чтобы полностью быть уверенным. А убедимся мы с тобой в этом на практике, когда ты родишь наших общих детей!
В словах Миншенга слышалось глубокое удовлетворение. А в глазах сверкало настоящее торжество и триумф. И в этот самый миг я ощутила, что энергии уже накоплено много, достаточное количество, чтобы вскипятить чьи-то мозги. Я склонила голову к плечу, изучая чудовище, которое вот так спокойно, походя, распоряжалось моей судьбой. А потом чуть качнула головой в знак несогласия:
— Не думаю. Я не собираюсь рожать детей для того, чтобы проверить на них чьи-то научные изыскания.
Миншенг сначала опешил, потом возмутился. А потом на его лице проступило понимание собственной допущенной ошибки. Но было уже поздно. Я ударила.
Кажущаяся простота действий псионика, когда я наблюдала за его работой, оказалась коварно-обманчивой. Накопленная энергия улетучивалась, как превратившаяся на раскаленных камнях в пар вода. С шипением и очень быстро. А Миншенг, поняв, что попал впросак, бешено сопротивлялся в отличие тех же пиратов, уничтожение которых я наблюдала. Он ставил щит за щитом. Едва я прожигала один, как под ним вырастал новый. И до мозга у меня все никак не получалось добраться. А в глазах взбешенного Миншенга уже горел мой приговор: он выжжет мне разум. А тело использует по своему усмотрению. По спине моей ментальной проекции потек ледяной пси-пот. У меня нет права сдаваться. Если я погибну, Энрика не ждет ничего хорошего. И только мысль о брате и помогала мне еще держаться, неведомо откуда черпая силы на новые и новые атаки.
— Дура! — рявкнул на меня Миншенг. — Выжжешь себя и подохнешь! Прекрати! Тебе меня не одолеть!
Я и сама видела, как стремительно утекают последние силы, видела, что выбрала противника себе не по зубам. Но и сдаться на милость разъяренного псионика я просто не могла. Он не из тех, кто не пинает поверженных врагов. И в результате моей слабости в первую очередь пострадает Энрик. Мне-то самой, скорее всего, уже будет все равно. Какая разница овощу, на какой грядке расти?
То ли у меня уже темнело в глазах от слабости, то ли я настолько сконцентрировалась на враге, что мир вокруг будто померк, а видела я лишь цель – разум Миншенга, который требовалось сжечь. От содержащегося в нем количества пси-силы он горел и переливался, будто неоновый, слепил глаза. В другое время я бы полюбовалась этим чудом, невероятным творением какого-то безумного гения. Но сейчас мне было не до любования: чужой разум был угрозой не только для меня.
Как, в какой момент мне в голову пришла безумная идея попробовать позаимствовать пси-энергию, которой мне катастрофически не хватало, у врага? Я не знаю, просто механически совершая атаку за атакой и сжигая щиты Миншенга один за другим, я смотрела на пылающий от переполняющей его энергии разум и завистливо думала, что Миншенг мог бы и поделиться. Все равно ему одному было явно энергии больше, чем достаточно. И едва успела уклониться от внезапной атаки псионика, настолько была поражена родившейся внезапно идеей.
Дальше я действовала исключительно по наитию. Будто кто-то невидимый беззвучно подсказывал мне, как поступить. А если бы кто-то вдруг попросил меня прокомментировать и пояснить свои действия, я бы вряд ли смогла это сделать.
Миншенг, наверное, решил, что я устала и вот-вот сдам свои позиции, сдамся на его милость. Его разум горел от предвкушения и какой-то жуткой потусторонней потребности. Он ждал моей капитуляции. Но ошибся сам.
Всего лишь на пару секунд позднее, чем нужно выставленный новый щит взамен сожженного мной, и вот я уже атакую. Для того чтобы собрать энергию и бросить ее на поверхность разума псионика жидким огнем, промежуток слишком ничтожный. А вот для того, чтобы забросить тонкую пси-нить, узкий прочный канал для выкачки энергии, заранее мной подготовленный, времени хватило с головой. Я даже слегка переборщила, слишком глубоко вонзив свой щуп, так что Миншенг на пару секунд даже подзавис. И этих секунд мне хватило, чтобы будто насос откачать на себя огромное количество энергии.
Чужая мощь будто лесной пожар мгновенно накинулась на мой собственный разум. Казалось, я зачем-то сунула голову в микроволновую печь и включила ее на полную мощность. От боли хотелось орать, срывая голосовые связки. Но тело будто парализовало. Кажется, я в очередной раз переоценила свои возможности… Бедный мой Энрик…
Воспоминание о брате как будто бы открыло во мне второе дыхание. Из последних сил я собрала украденную у Миншенга энергию, формируя плотный ком, по своей смертоносности могущий посоперничать даже со знаменитой черной дырой, и швырнула его в псионика. Все. Это мой предел. Если сейчас не получится…
Мне кажется, брат Айминя так и не понял, что произошло. Он до последнего жадно и предвкушающе усмехался, презрительно наблюдая за моими потугами. Мне кажется, он даже щиты ставил намеренно слабые. Такие, чтобы у меня получилось их сжечь, но не получилось добраться до разума. Наверное, думал, что это моя последняя атака. Так и вышло. Только последней она стала в первую очередь для него.
Миншенг усмехался и как-то предвкушающе перебирал воздух пальцами. Как будто паук, плетущий свою паутину. В то время, когда к нему летел мой снаряд из украденной у него энергии. Он усмехался, когда сгорающий щит слоями отмершей кожи сползал с его разума. Ликующая усмешечка пропала тогда, когда начало гореть и плавиться его сознание. Миншенг застыл с недоверием и всевозрастающим ужасом глядя мне прямо в глаза. И эти несколько мгновений ступора и решили исход нашей с ним дуэли.
Спохватись он хоть на мгновение раньше, скорее всего, сумел бы подавить и эту мою атаку. Но пси-энергия обладает очень высокой разрушающей способностью, и одного-единственного мгновения хватило на то, чтобы синаптические связи разума сгорели в яростном огне, уже растекшемся по всей его поверхности и сильно притушившем агрессивное сияние его силы.
Сложно сказать, как долго псионик горел, сжигаемый собственной пси-энергией. Это могло длиться мгновение, а могло – целую вечность. Я держалась из последних сил, наблюдая за его агонией только потому, что обязана была убедиться, что сделала все возможное для спасения Энрика и остальных. И с облегчением позволила сознанию соскользнуть в холодную ватную темноту, когда последний огонек, свидетельствующий об активности живого разума медленно и с облегчением погас. Я справилась. Энрику теперь ничего не угрожает. Он будет жить. С коггом он справится, я успела настроить автопилот и передачу сигнала. Значит, с ним все будет хорошо. А я… Я слишком устала…
