Я была в своей комнате. За окном вечерело.
— Машка! Как же я по тебе соскучилась! — я бросилась обниматься, не слушая возражения девушки. — Я так счастлива тебя видеть!
— Я тоже, — поцеловала меня в щеку Маша, погладив плечо. — Идем, не забыла, что у нас операция? Родители пока разговаривают с Ромкой и тщательно выпытывают у него факты вашего приключения, причем не только сегодняшнего. Так что у нас есть шанс прошмыгнуть из дома незамеченными.
— Ты знала, насколько я тебя люблю? — прижалась я к сестре, и та погладила меня по голове.
— Идем, иначе бессонной ночи не избежать.
Мы выскочили из дома, слыша громкие крики на кухне. Бедный Ромка, ему достается из-за меня. Придется потом как-то компенсировать ему этот ущерб. Но сейчас я не готова предстать перед родителями в этом образе, мне просто стыдно. Одно дело, когда они меня видели сонную, а другое дело — мои личные чувства, когда я увижу их неодобрительные взгляды.
— Не ожидала увидеть тебя так скоро, — улыбнулась подруга Маши, когда мы приехали к ней в центр.
Сейчас можно было операцию провести тут, ведь мы больше не скрываемся от моих богатых родителей. Я кивнула женщине в ответ, после чего пошла в душ, взяв с собой чистый халат. Что ж, мне предстоит еще одна операция.
Ночевать мы остались у Маши, домой ехать не было смысла, я все равно еще некоторое время отходила от наркоза. Машин муж меня встретил усмешкой, обняв и поцеловав. Ничего конструктивного он не сказал. Он вообще все оценивал, но никогда не обсуждал. Это было одно из его достоинств. Маше на редкость повезло с мужем.
— Значит, вы любите друг друга, — улыбнулась сестра, когда мы легли спать на одну кровать.
У меня в теле все еще была слабость, и мысли путались. Но я была действительно счастлива. Теперь я дома, а весь ужас сегодняшнего дня закончился.
— Самой в это с трудом верится, — прошептала я, и сестра поцеловала меня в лоб, прижав к себе.
— Вот и чудесно, что глаза обоих раскрылись. Насколько бы не была страстной вторая любовь, первую всегда лучше беречь. Первой любви можно простить многое, в то время как при прощении последующих влюбленностей будешь думать несколько раз.
— Ты права, — вздохнула я, не держа зла на наши прошлые споры.
Они были такие мелочные, что не шли ни в какое сравнение со стоимостью наших отношений. Весь мир погружался в ночь без света его глаз.
— Спи, моя маленькая сестренка, — поцеловала меня Маша, и я быстро погрузилась в сон.
Ночью мне снилась стрельба. Я куда-то убегала. Сердце бешено колотилось в груди. Я подсознательно желала проснуться, вырваться из оков сновидения, и вот наконец мне это удается.
— С добрым утром! — улыбнулась сестра, после чего посмотрела на часы, — одевайся. Нам нужно еще в парикмахерскую, а потом к родителям.
Кивнув, я взяла в руки планшет. Тридцать сообщений от Ромы, спектр эмоций которых был различный: начиная от раздражения и злости и заканчивая беспокойством. Я набрала на его страничке вызов, после чего стала ожидать ответа.
— Привет, солнышко, — прощебетала я, непроизвольно улыбаясь.
— Доброго утра, — облегченно ответил Романов, — ты у Машки? Решила подставить меня? Такое ощущение вчера было, что это я сбежал из дома в образе девчонки.
Представив высокого худощавого Рому на каблуках и мини-юбки, я прыснула. Рома тут же понял причину моего смеха и тоже рассмеялся.
— Я бы хотела на это посмотреть.
— Не дождешься. Приезжай скорее, я тебя жду. Целую.
— Люблю, — отключилась я, повернувшись к улыбающейся сестре. — Что?
— И как я не заметила, когда мои дети выросли? — вздохнула она, подавая мне свои вещи.
Платье охватывало несколько размеров, так как было обтягивающим. Покрасовавшись перед зеркалом, я вышла на кухню. Зять довольно хмыкнул, подмигнув и выложив запеканку на тарелку. Позавтракав, мы отправились в парикмахерскую. Между наращиванием волос и модной стрижкой мы сделали выбор в сторону последней. Так что теперь один висок у меня был выбрит и на нем красовались мелкие узоры, а вот челка полностью перекинута на другую сторону. Светлый оттенок мы тоже решили вернуть.
— Главное помни, что ни смотря ни на что, родители очень рады твоему возвращению…
— Что не отменяет факт моих пыток, — хмыкнула я, когда мы уже подъезжали к нашему особняку.
У ворот стоял отец, чьи глаза говорили мне о том, что шестичасовую лекцию мне не избежать. Главное, чтобы эта лекция не растянулась на всю жизнь. Соседи тоже были здесь, причем перед ними мне было именно стыдно. Я вцепилась руками в подлокотники кресла, не желая выходить из автокара.
— Юль, идем.
— Может, не надо?
Но выбор за меня сделал Рома, который открыл дверцу наверх и помог мне выбраться из транспорта, тут же обвив рукой мою талию. Я не удержалась, поцеловав его в губы. Краем глаза я заметила усмешки наших родителей.
— Тебе очень идет, красавица, — дотронувшись до моих волос, прошептал Рома.
— Значит, я могу рассчитывать на твои ласки? — хихикнула я, и парень рассмеялся.
— Да к черту промывание мозгов! Я так счастлив, — отец оттолкнул моего жениха, прижимая меня к себе. — Доченька, ты же понимаешь, что так делать нельзя? Что вы с Машей, — тут грозный взгляд в сторону моей сестры, которая закатила глаза к небу, — совершили ошибку?
— Пап, идем лучше в дом. Кто-то говорил о пикнике? — подал голос зять, и отец закивал головой, неохотно выпуская меня из объятий.
Я бросила взгляд на мать. Женщина поджала губы, отвернувшись от меня. Приоткрыв рот, я собиралась что-то сказать, но не решилась. Мне следовало извиниться, но я не могла вот так прилюдно подойти к ней и сделать это. Наверное, я боялась её реакции. Человек по своей сути слабое существо, которое зависит окружающей его энергетики.
— Все будет хорошо, — приобняв меня за плечи, улыбнулся Рома.
Я кивнула ему, прижавшись к мужскому телу. Все в доме мне казалось уже чужим. Не знаю, как это описать. Наверное, это то чувство, когда отданная в чужое королевство принцесса возвращается после долгой разлуки. Все знакомое, вроде, знаешь каждую деталь, но что-то неуловимо изменилось, будто покрылось инеем.
День прошел на отлично! В доме царила дружеская атмосфера, единственное, что меня смущало, это взгляды родителей, прикованные к нашим с Ромой переплетенным пальцам. Даже мама уже не смотрела на меня волком, иногда награждая меня прикосновениями.
— Мам, — один раз я задержала её руку, — прости меня за моё безрассудное поведение. И Машу ни в чем не вини, она это делала ради меня.
Женщина вздохнула, тогда я, почувствовав, что лед растаял, крепко её обняла. Слезы сами брызнули из глаз, и я вцепилась пальцами в плечи родительницы. Мама, испустив еще один вздох, положила руку мне на голову, принявшись методично гладить волосы.
