— Ты поймана! — Девушка, которая схватила Люси, была худощавой и мускулистой, с душными, эффектными чертами лица под слоями косметики. В ее ушах было по крайней мере десять золотых обручей, а тяжелый золотой кулон, свисающий с ее шеи, был украшен фунтом драгоценных камней.
Дочь фараона.
— Я… — начала говорить Люси.
— Ты не смеешь говорить ни слова! — рявкнула Аюзта. — Звук твоего жалостного голоса походит на пемзу на моих барабанных перепонках. Охрана!
Появился огромный человек. У него был длинный черный конский хвост и предплечья, даже толще, чем ноги Люси. Он нес длинное деревянное копье, сверху покрытое острым медным лезвием.
— Арестуйте её. — сказала Аюзта.
— Да, Ваше Высочество, — рявкнул охранник. — На каком основании, Ваше Высочество?
Вопрос зажег сердитый огонь в дочери фараона. — Воровство. Из моего личного имущества.
— Я заключу в тюрьму ее до муниципальных правил о вопросе.
— Мы уже сделали это однажды, — сказала Аюзта. — И все же она здесь, как гадюка, которая в состоянии скользить, свободная от любых затворов. Мы должны запереть ее куда-нибудь, откуда она никогда не сможет убежать.
— Я назначу непрерывное наблюдение…
— Нет, этого не будет достаточно. — Что-то темное пересекло лицо Аюзты. — Я никогда не хочу видеть эту девушку снова. Бросьте ее в гробницу моего деда.
— Но, Ваше Высочество, никто, кроме первосвященника, не допускается…
— Точно, Кафеле, — сказала Аюзта, улыбаясь. — Брось ее вниз с лестничной площадки и запри дверь позади себя. Когда первосвященник пойдет, чтобы выполнить церемонию запечатывающую могилу этим вечером, он обнаружит этого налетчика на могилы и накажет ее, как он считает целесообразным. — Она приближалась к Люси и насмехалась. — Ты узнаешь то, что происходит с теми, кто пытается украсть у королевской семьи.
Дон. Она имела в виду, что Лейла пыталась украсть Дона.
Люси не заботилась о том, запрут ли они ее и выбросят ключ, пока она не получила шанс соединиться с Лейлой сначала. Иначе как она могла освободить Даниэля? Билл шагал по воздуху, водя когтем возле его каменной губы.
Охранник достал пару кандалов из ранца на его талии и закрепил железные цепи на запястьях Люси.
— Я прослежу непосредственно, — сказал Кафеле, потащив ее за собой на длиной цепи.
— Билл! — прошептала Люси. — Ты должен помочь мне!
— Я что-нибудь придумаю, — прошептал Билл, поскольку Люси тянули через внутренний двор. Они повернули за угол, в темную прихожую, где стояла невероятная каменная скульптура Аюзты выглядящая мрачновато-прекрасной.
Когда Кафеле повернулся, чтобы искоса взглянуть на Люси, потому что она говорила с собой, его длинные темные волосы со свистом пронеслись через лицо и подали Люси идею.
Он не ожидал такого поворота событий. Она, поборовшись со своими скованными руками, тяжело дёрнула его за волосы, как вдруг что-то налетело на его голову и стало царапать своими когтями. Он завизжал и кинулся назад, длинная царапина на коже его головы сильно кровоточила. Затем Люси со всей силы ударила его локтем в живот.
Он хмыкнул и согнулся. Копье выскользнуло из его рук.
— Можешь убрать эти кандалы? — зашипела Люси на Билла.
Горгулья повела бровями. Короткий выстрел черного взгляда в кандалы, и они провалились в небытиё. Кожа Люси казалась горячей там, где они были, но она была свободна.
— Ха, — сказала она, взглянув на свои голые запястья. Она схватила копье с земли, и повернулась, чтобы приставить лезвие к шее Кафеле.
— На шаг впереди тебя, Люси, — отозвался Билл. Когда она обернулась, Кафеле валялся на спине со своими запястьями, прикованными к каменной лодыже статуи Аюзты.
Билл отряхнул руки. — Работа в команде. — Он взглянул на бледного охранника. — Нам лучше поторопиться. Голос снова вернется к нему довольно скоро. Пойдем со мной.
Билл быстро провел Люси вниз по темной прихожей, короткому пролету лестницы из песчаника, и через другой зал, освещенный маленькими оловянными лампами, и уставленный глиняными статуями ястребов и гиппопотамов. Пара охранников ворвалась в прихожую, но прежде, чем они заметили Люси, Билл втолкнул ее через дверной проем, закрытый занавесом из тростника.
Она оказалась в спальне. Каменные колонны, вырезанные так, чтобы быть похожими на связанные копны папируса, тянулись до низкого потолка. Деревянный стул, инкрустированный черным деревом, стоял у открытого окна напротив узкой кровати, которая была вырезана из дерева и разрисована таким большим количеством золотых листов, что она мерцала.
— Что мне делать теперь? — Люси прижалась к стене, на случай, если кто-то проходя мимо заглянет. — Где мы?
— Это палата командира.
Прежде, чем Люси смогла осмыслить то, что Билл имел в виду Даниэля, женщина раскрыла занавес из тростника и вошла в комнату.
Люси вздрогнула.
Лейла носила белое платье, такое же зауженное к низу как то, которое было на Люси. Ее волосы были толстыми, прямыми и блестящими. В них был вплетен белый пион, позади одного уха.
С тяжелым чувством печали Люси наблюдала, как Лейла проскользила по деревянному полу и налила в лампу свежее масло из сосуда, который она принесла на черном смоляном подносе. Это была последняя жизнь, которую Люси посетит, тело, где она может расстаться со своей душой так, чтобы все это могло закончиться.
Когда Лейла повернулась, чтобы снова наполнить лампы рядом с кроватью, она обратила внимание на Люси.
— Привет, — сказала она мягким, хриплым голосом. — Ты ищешь кого-то? — Краска для век на ее глазах выглядела намного более естественной, чем косметика Аюзты.
— Да, ищу. — Люси не тратила впустую времени. Когда она шагнула вперед, чтобы взяться за запястье девочки, Лейла смотрела мимо нее в дверной проем, и ее лицо напрягалось с тревогой. — Кто это?
Люси повернулась и увидела только Билла. Его глаза расширились.
— Ты можешь… — она уставилась на Лейлу, — ты можешь видеть его?
— Нет! — сказал Билл. — Она говорит о шагах, она слышит бег в коридоре снаружи. Лучше спеши, Люси.
Люси повернулась обратно и взяла теплую руку себя в прошлом, сбивая канистру масла на землю. Лейла ахнула и попыталась рвануть прочь, но затем это случилось.
Чувство водоворота, появившееся в животе Люси, было почти знакомо. Комната кружилась, и единственной вещью в центре была девочка, стоящая перед нею. Ее черные как смоль волосы и испещренные золотом глаза, поток любви свежел на ее щеках. Туманно, Люси моргнула, и Лейла моргнула, и с другой стороны моргания…
