Волосы на его груди щекотали ее соски, вызывая легкую дрожь. Его упругая плоть пульсировала внизу ее живота, когда она придвинулась к нему вплотную. Он казался приятным на ощупь, настойчивым и готовым к действию. Его желание разливалось в ней, скапливаясь влагой внутри, распаляя огонь страсти. Одна его рука поглаживала ее щеку, другой он уперся ей в крестец, прижимая ее бедра к своим.
Затем, его палец скользнул вдоль ее промежности, подразнивая чувствительную плоть, погрузившись в ее манящие глубины. Марика резко вздохнула, ощутив, как он продвигается в глубь. Каждое прикосновение отражалось каскадом удовольствия внутри нее.
Она приподнялась на цыпочки, чтобы он мог погрузиться еще глубже. Движение его пальца разжигало огонь, нежно, но настойчиво, посылая электрические импульсы по всему телу. Его ладонь плотнее прижимала ее к упругому олицетворению его пола.
Когда его рука выскользнула из нее, она чуть ли не стонала, сожалея о потере. Она внезапно задохнулась, поскольку его губы прокладывали жгучий трепетный след по ее горлу.
Она откинула голову, открывая ему доступ, но он не укусил ее. Ему хотелось, чтобы она жаждала этого. Или он опасался контакта с ее кровью? Нет, она отогнала подобные мысли.
Бишоп продолжал продвигаться вниз, покрывая поцелуями уже ее грудь. Он обхватил губами ее сосок, и сжимал, и перекатывал его до тех пор, пока он не превратился в упругий, пульсирующий пик. Острое удовольствие пронзило ее грудь, и она выгнулась ему навстречу. Чувственные ощущения пронзали ее, собираясь между бедер, порождая пульсацию, готовую охватить ее целиком.
Марика с удовольствием погрузила пальцы в его волосы, пропуская сквозь них его густые темные пряди. Он слегка прикусил ее возбужденную плоть, и возглас восхищения сорвался с ее губ. Когда ей показалось, что это уже предел, он переключил свое внимание на другую грудь, повторяя все тоже самое, пока она не застонала, не будучи в состоянии переносить далее эту сладостную пытку.
Она не стала возражать, когда он подхватил ее и опустил на мягкий пушистый ковер перед очагом, который, соприкасаясь с ее кожей, вызывал массу приятных ощущений. На его золотистой коже отражались блики от пылающего в камине огня, уподобляя его одному из древних богов. Огонь, растекался золотом в его глазах, придавая красновато-коричневый оттенок его волосам, он казался таким же ярким и прекрасным, словно пылающий огонь.
Он смотрел на нее словно на свою богиню. В его глазах она была прекрасной и неотразимой, подарком судьбы. От этого открытия у нее перехватило дыхание. Никогда прежде он не смотрел на нее так.
И Божьей милостью, вряд ли кто еще так будет на нее смотреть. Ей нужен был именно Бишоп, а ни кто-то другой, чтобы провести с ним остаток своей жизни.
Остаток вечности.
Марика была открыта его восхищенному взгляду, ощущая спиной шероховатую поверхность ковра. Она стремилась к нему, жаждала его всей своей сутью.
- Бишоп, я хочу...
Прикоснувшись пальцем к ее губам, он не дал ей договорить.
- Не сейчас. Сперва, я бы хотел ощутить тебя на вкус.
Он вовсе не имел в виду ее кровь. Она осознала это, как только ощутила, что его язык опустился в углубление ее пупа.
Она раскинула бедра, выгибаясь ему навстречу, в то время как его губы уже коснулись ее влажных завитков. Пальцы осторожно раздвинули их, и его язык мучительно медленно заскользил по ее чувствительной плоти. И когда он, наконец, достиг ее упругого пика, то коснулся его пару раз и замер, отмеряя сердечный стук, прежде чем коснуться его снова. Марика застонала от этой сладостной пытки. Она вцепилась ему в волосы, побуждая его к действию.
- Еще, - умоляла она. Даже требовала.
Его губы и язык откликнулись на ее призыв, поддразнивая, покусывая, перекатывая и сминая ее плоть, доводя до исступления, она извивалась от удовольствия, отдаваясь всем существом страстному давлению его рта, готовая взорваться в любой момент.
Внезапно он остановился, оставив ее нервно подрагивающей со сбившимся дыханием. Она протестующе захныкала, когда он обхватил ее за руки и потянул к себе на колени. Ее бедра казались влажными липкими и холодными. Она почти болезненно пульсировала, в ожидании его.
Бишоп сидел на полу, упираясь спиною в диван. Олицетворение его мужского достоинство вертикально вздымалось, влага сочилась, поблескивая на его вершине. Все еще держа ее за руки, он тянул ее к себе, пока не придвинул вплотную
Она подалась вперед, чтобы поцеловать его. На его губах ощущался ее пряный привкус, но это не беспокоило ее. Он застонал, в то время, как она упивалась им, втягивая собственные соки. Опустив руку, она обхватила его шелковистую длину. Возбужденный его конец был покрыт влагой.
- Как тебе свой собственный вкус? - Спросил он, затаив дыхание, после того, как они прервали поцелуй.
- Мне нравится, особенно когда он смешан с твоим, - пробормотала она, поглаживая его.
Он пульсировал в ее руке. Она склонилась, чтобы поцеловать его снова, но он запрокинул голову, подставляя ей горло вместо рта. Он удерживал ее, одной рукой поддерживая голову, прижимая к теплой пустоте между шеей и плечом, где явно ощущался жар его крови бегущей под его золотистой кожей.
Ее клыки выдвинулись, и она не сопротивлялась этому. Приоткрыв рот, она склонилась к его горлу, туда, где ее манил сладостный жар. Он напрягся.
Он не был готов. Он не доверял ей, опасаясь, что она возьмет слишком много. Марика попыталась поднять голову и отстраниться, но его рука решительно остановила ее.
Его другая рука опустилась вниз и отняла руку, которой она обхватывала его.
- Я желаю кончить в тебя, а не в твоей руке.
Она вздрогнула, восхищаясь тем сексуальным воздействием, которое он на нее оказывал.
- Я тоже этого желаю.
Он снова прижал ее лицо к своей шее.
- Я хочу стать частью тебя, - произнес он неимоверно обольстительно. - Возьми мою кровь и раздели со мною жизнь.
Это было самое удивительное предложение, которое ей когда-либо делали. Вздохнув, она выпустила клыки на свободу. Они вонзились в плоть Бишопа. Он задохнулся, когда она погрузила их в него. Его пальцы вцепились ей в волосы и впились ей в спину. Он удерживал ее, оставаясь открытым и уязвимым. Она ощущала снаружи его поддержку, его огненную суть внутри, ей хотелось ощутить его в себе.
Его теплота и сила наполняли ее, успокаивая истерзанность ее души, заменяя это жаждой совсем иного качества. Каждый ее нерв, казалось, взывал к жизни. Каждый дюйм ее тела жаждал обладать им и отдаться ему.
